Юлия Шилова - Запасная жена
— Маш, ты о чем думаешь?
— Что?
— Ты о чем думаешь? — донесся суровый голос Анатолия. — Ты в каких облаках витаешь? Ты тащишь или просто создаешь видимость?
— Тащу.
— А мне кажется, что ты просто создаешь видимость. Ты о чем думаешь?
— Да, так. Обо всем. Просто все как-то запуталось, а главное, я никак не могу этот клубок распутать.
— Не загружай голову.
— Толя, а тебе ее жалко?
— Кого?
— Киру.
— А ты как думаешь?
— Жалко, конечно, ты ведь ее любил.
— Маша, не береди раны, и так тошно. Вон, Ленка нас уж в катере ждет.
Как только нам удалось перетащить Киру в катер, который стоял у причала, неподалеку от домика спасателя, Толя тут же закурил сигарету и вновь посмотрел на часы.
— По времени вроде укладываемся. Лена, сбегай в дом. Возьми тряпку и вытри везде, где кровь. Я Машу не стал об этом просить, а то она не в себе, может чего-нибудь не заметить, а нам никаких следов оставлять нельзя. Давай, посмотри все своими глазами и сделай так, чтобы все было чисто. А мы пока Сайда перенесем. Как вернешься, сразу отчаливаем.
Лена кивнула головой и бросилась в сторону дома.
— Лена! — крикнул ей вслед Анатолий.
Лена тут же остановилась и посмотрела в нашу сторону.
— Что? — еле слышно спросила она.
— Вискарика захвати бутылочку.
— Виски?
— Ну да, вискарика.
— Хорошо. — Лена кивнула головой и побежала.
— А виски кому? — тихо спросил я Толю, когда мы направились к домику спасателя.
— Тебе, кому же еще.
— Мне?
— Тебе.
— А зачем?
— Затем, чтобы ты в себя пришла, а то стоишь, как не знаю кто, того и гляди сознание потеряешь.
— Не потеряю.
— Не зарекайся. Я слишком часто в последнее время видел тебя без сознания.
Когда мы вошли в домик спасателя, Толя взял Сайда на руки и сказал:
— Этого я сам дотащу. Уж больно он мелкий, тем более что здесь недалеко. А ты по-быстрому прибери немного. Смотри, чтобы крови нигде не было.
Как только Толя вынес Сайда, я схватила окровавленное постельное белье, прикрыла кровать покрывалом, вытерла кровь на полу и понесла грязное белье в катер.
— Это грязное белье.
— Бросай его сюда. Мы в него трупы замотаем и веревкой их свяжем.
Сев рядом с Толей, я поджала под себя ноги, трясущимися руками поправила волосы и тихо спросила:
— А Лена где?
— Сейчас придет. Сама понимаешь, что такое дом. С минуты на минуту арабы вернутся. Нужно, чтобы и близко ничего не осталось, а мы там наследили капитально.
— Чем мы наследили? — не поняла я.
— Кровью. Сейчас Ленка придет и сразу отчаливаем.
— Ты уверен, что она придет?
Видимо, Толю задел мой вопрос, и он тут же изменился в лице.
— А куда она денется? — как-то нерешительно проговорил он.
— Мало ли. Может, куда-нибудь и денется.
— Что ты имеешь в виду? — Лицо Анатолия тут же стало свирепым.
— Да я так просто.
— Нет уж, ты договаривай.
— Я просто подумала, вдруг она в полицию поехала…
— Она что, дура, что ли?
— Может, у нее нервы не выдержали. Увидела, как мы с тобой труп тащим, перепугалась и побежала в полицию.
— Ерунда. Я ей столько денег пообещал, что она ни про какую полицию даже и не вспомнит. Ей таких бабок за всю жизнь не заработать. Она баба умная, с головой. Тем более она уже соучастница преступления.
— Какая же она соучастница, если она никого не убивала?
— Если она с нами заодно, значит, уже соучастница.
— Не поняла.
— Она уже нам помогать начала, значит, в любом случае она соучастница.
— А как она нам помогать начала, если она для нас еще ничего не сделала? То, что она в катере немного посидела, не в счет…
— Она сейчас кровь по всему дому вытирает.
— А ты уверен, что она ее вытирает?
— Уверен. И вообще, хватит городить чушь. Лена останется при своих интересах. За молчание и за то, что она ничего не видела и ничего не слышала, она получит хорошие бабки. Даже очень хорошие. Тем более девчонке надоело здесь горбатиться, и она согласна на все. Я с ней это уже обговорил. Сейчас от трупов избавимся, и все будет нормально.
Не успел Анатолий договорить свои слова, как появилась Лена с бутылкой виски в руках и тремя одноразовыми стаканчиками.
— Ну как? — Анатолий взял из ее рук бутылку и разлил всем по чуть-чуть.
— Все чисто. Никаких следов.
— Молодец. Еще никто не вернулся?
— Нет, но скоро начнет светать.
— Значит, мы уложились вовремя. Ну, все, ребята, за успех нашей операции. Давайте выпьем.
Мы подняли свои стаканы и быстро выпили обжигающее виски.
— За удачу, — сказала Лена и закурила.
— За то, что мы сделали дело, в котором нет и не может быть свидетелей, — устало прибавил Анатолий и вместе с Леной принялся заводить мотор.
— У нас есть свидетель! — громко крикнула я, когда мотор уже был заведен.
— Кто? — в один голос спросили меня Толя и Лена.
— Тот, кто переодел Киру.
— Все понятно, этот свидетель нам не страшен, — ухмыльнулся Анатолий и налил себе еще виски.
— Ты зря так думаешь.
— Я знаю, что думаю.
— Ты думаешь, что Киру никто не переодевал? Что это были опять мои видения?! Ты ошибаешься, ведь я говорю правду. Эта твоя ошибка может выйти нам боком. Свидетель есть, и я уверена, что он за нами наблюдает и даже в глубине души над нами смеется.
— Смеется?!
— Конечно, он же видит все, что мы делаем. Как и прежде, Анатолий не воспринял мои слова серьезно и, когда катер повез нас в морские дали, протянул мне бутылку виски.
— Выпей хорошенько и забудься. Ты почувствуешь себя значительно лучше.
— Жаль, что ты мне не веришь.
— Может быть, но я просто привык реально смотреть на вещи. Понимаешь, реально?! — последние слова Анатолий уже не сказал, а выкрикнул.
— Не понимаю, — глухо промолвила я и отвернулась.
— Я смотрю, ты многого не понимаешь. Тогда сиди и пей виски.
— Вот я и сижу и пью, — пробурчала я себе под нос и закинула ногу на ногу.
Пока Лена и Анатолий управляли катером, я пила виски прямо из горла, пытаясь убить в себе всепоглощающий страх и хоть немного успокоить обнаженные нервы. Мои спутники о чем-то громко беседовали и даже смеялись, а я… Я старалась не смотреть в их сторону, не встречаться с ними взглядом и не думать о том, что сейчас происходит.
Я вдруг подумала о том, что жизнь чертовски несправедлива, что она преподносит мне какие-то страшные сюрпризы и отбирает единственное, что у меня было, — спокойствие. Я так и не встретила человека, который бы смог обо мне заботиться, решать мои проблемы, который бы верил каждому моему слову и не мог без меня жить. Я не верила в нерушимую любовь, но в глубине души я все же о ней мечтала. Я мечтала о том, для кого бы я была солнечным лучом, о том, кто бы был для меня поддержкой и опорой, спасательным кругом в бурном жизненном море. Я всегда так мечтала купаться в любви… Господи, разве я об этом мечтала… Как же мечтала… Я хотела, чтобы вся моя жизнь была большой любовью. Вся моя жизнь… Ведь это же так здорово — знать, что рядом с тобой человек, которого ты можешь искренне и страстно любить; ведь только пылкая любовь позволяет людям чувствовать себя людьми и даже в плохом искать хорошее. Как ни крути, любая женщина нуждается в страстной, всепоглощающей привязанности, так почему же всего этого лишена я? Почему? Не слишком ли много испытаний для такой хрупкой и одинокой женщины, как я? И еще. Еще я почему-то опять подумала о Вадиме… Именно сейчас моя тоска по Вадиму заглушила мою гордость и обиду на него за все эти годы обмана. Я вспомнила те страшные времена, когда Вадим уезжал к своей жене, а я ходила из угла в угол и задыхалась от собственных рыданий, дергала себя за платье, заламывала руки и спрашивала себя, почему же у меня все не как у людей. Почему? А затем, когда я успокаивалась и ложилась спать в свою одинокую и холодную постель, я чувствовала, как меня обжигает чудовищный гнев. Я начинала ненавидеть Вадима со страшной силой, да и не только Вадима, но и всех мужчин, вместе взятых. Но как только он приходил, я бросалась к нему на шею, радовалась, словно ребенок, и от моей ненависти не оставалось даже следа… Все эти годы я боролась со своим чувством и со своей тоской. По ночам меня часто мучили кошмары, я металась во сне, кричала, а наутро смотрелась в зеркало и обещала самой себе начать новую жизнь и обязательно найти того, для кого я бы смогла стать единственной. Все дни я искала того, с кем бы мое красивое лицо озарялось счастливой и прекрасной улыбкой, дающей необъяснимый свет и тепло. Я искала того, кому была бы нужна моя странная смесь кокетства, задумчивости, лукавства и нежности. Но вместо этого я нашла горе, действующее на женскую душу, как кислота на глаза. А ведь я всегда мечтала о счастье в глазах и о настоящей власти над мужчинами. Я мечтала отомстить всем мужчинам за мое вечное одиночество и проделывать с ними все, что мне захочется… Я хотела познать любовь, любовь всех мужчин, которые мне знакомы. Я хотела, чтобы ни один из мужчин не смел никогда меня разлюбить, даже когда мы с ним расстались бы. Я хотела, чтобы мужчины любили меня вечно. Одному Господу Богу известно то, как же сильно я этого хотела. Я хотела разбивать мужские сердца и своими слезами склеивать их опять. Я хотела делать это только от того, что у меня не было одного-единственного, которого я ждала долгие и долгие годы…
