Кэтрин Кимброу - Дом на семи ветрах
— Репутация хулигана, несмотря на то что одевался он хорошо, хотя и несколько безвкусно. В полиции на него кое-что есть, хотя и ничего серьезного, — ответил Клайд. — По всей видимости, он был незаконнорожденным, прошел через детские дома и приюты и так и не смог найти свое место в жизни.
— Но в таком случае что он мог делать здесь, в Гнезде Ворона?
Клайд пожал плечами.
— А может быть, дядя Алекс был скульптором? — неуверенно спросила я.
— Ну и что с того? — Клайд пожал плечами.
— Тогда он мог нанять Фарнсворта Ипсли в качестве модели.
— Это не исключено, — ухватился он за мою мысль, — и может объяснить сходство Аполлона с Ипсли. Над этим стоит подумать.
Мы молча смотрели на скалы у основания обрыва. Волны разбивались о них с большой силой, разлетаясь во все стороны пеной. Я держала руку Клайда обеими руками. Повернувшись, он посмотрел на меня. Мы не сказали друг другу ни слова, они были нам не нужны. Клайд наклонил голову, наши губы соприкоснулись. Его поцелуй был теплым, нежным и в то же время возбуждающим. Я была уверена, что влюблена в этого человека.
Пошел дождь, но мы продолжали целоваться. Наконец он оторвался от моих губ.
— Послушай, дорогая, кажется, идет дождь.
— Неужели? — спросила я, желая продолжения, но Клайд потащил меня обратно в павильон, где я немедленно бросилась в его объятия.
— Ах ты, бесстыдная девчонка, — пошутил он, целуя меня в щеку, а потом снова в губы. — Гарт Гренджер также сказал мне, что связался с Гелиотроп Ронмейер.
— С какой Гелиотроп?.. А, с той Гелиотроп, — прошептала я, зарываясь лицом ему в грудь.
— Мисс Ронмейер запомнила имя другого вашего попутчика, — сообщил мне Клайд в промежутках между поцелуями. — Его звали Алан Тоби Айнсворт. Никаких данных на него не обнаружено.
— Ну и что? — Я почти не слушала его.
— Я подозреваю, что Ипсли был убит Айнсвортом. Тот боялся, что актер расскажет тебе нечто, имеющее отношение к Гнезду Ворона.
Чтобы вникнуть в значение его слов, мне понадобилось некоторое время.
— Что? Айнсворт убил Ипсли? — Я с недоумением заглянула ему в глаза. — Но что именно собирался рассказать мне Ипсли?
— А вот это, девочка, мы и должны узнать. — Увидев на моем лице недовольство, Клайд вновь поцеловал меня и продолжил: — Я также связался с мистером Леонардом Сатчем, лондонским поверенным твоего дяди. Он понятия не имеет, кто такие мистер Кертис Лавендер или мисс Эстер Тааб. — Отстранившись, я взглянула на него с удивлением. — Собственно говоря, его фирма до сих пор пытается отыскать тебя в Америке. Видела бы ты, как он изумился, узнав, что ты находишься здесь.
— Леонард Сатч этого не знает? — воскликнула я.
— Не знает, — ответил Клайд с широкой улыбкой и поцеловал меня в кончик носа. — Завтра, во второй половине дня, он прибывает сюда из Лондона.
— Правда?
Вместо ответа он снова поцеловал меня.
Дождь перестал, но, судя по всему, вот-вот должен был пойти опять. Клайд взял меня за руку, и мы побежали к дому.
Глава шестнадцатая
Парадная дверь дома оказалась закрытой. Я собралась было постучаться, но Клайд перехватил мою руку.
— Пойдем осмотримся вокруг.
Мы остановились у машины, и он, вытащив из бардачка какую-то коробочку, засунул ее в карман пиджака.
Новости, рассказанные Клайдом, просто ошеломили меня. Особенно тревожило то, что Леонард Сатч не знает Кертиса Лавендера. Это со всей определенностью доказывало, что я действительно являюсь жертвой какого-то многопланового заговора. Но какова его цель? Кто эти люди? Чего они хотят?
Обогнув западное крыло дома, мы зашли под навес гаража, откуда узкий проход вел, как я полагала, к помещениям для прислуги. Мы двинулись по нему.
— Я хочу, чтобы ты еще раз посмотрела на эти статуи. Не найдешь ли ты среди них еще кого-нибудь из знакомых, — неожиданно сказал Клайд.
— Но почему это пришло тебе в голову?
— Не знаю, — ответил он.
Сам дом находился по правую сторону. По левую располагалась какая-то пристройка. На протяжении метров десяти тянулась остекленная стена, закрашенная изнутри. Сразу за ней находилась дверь.
— Давай заглянем сюда, — сказал Клайд. — Это может быть кладовая, но мне любопытно.
Дверь оказалась закрытой. Вытащив из кармана связку ключей, он начал перебирать их.
— У тебя есть ключ?
— Отмычка, — улыбнулся Клайд. — Ее дал мне Гарт Гренджер. Иногда пациент настолько плохо себя чувствует, что бывает не в состоянии открыть дверь. А я не настолько плохо воспитан, чтобы ее взламывать. — Отмычка повернулась, и дверь открылась.
— Клайд, будь осторожен, — предупредила я.
На первый взгляд помещение напоминало солярий. Наклоненная в северную сторону крыша была тоже стеклянной. Две из трех других стен были занавешены полупрозрачной материей, но света, падающего с потолка, вполне хватало. Помещение представляло собой своего рода мастерскую, со скамьями и гончарными кругами. В центре находился большой, почти цилиндрический объект, полностью закутанный плотной материей.
— Если я не ошибаюсь, — нарушил Клайд гулкую тишину комнаты, — мы находимся в мастерской скульптора. А вот это, — он указал на цилиндрический объект, — несомненно, неоконченная статуя, для которой и предназначен пустующий постамент.
Пока Клайд развязывал веревку, удерживающую чехол на месте, я оглядела комнату, наполненную необходимыми скульптору предметами.
Большая часть открывшегося перед нами куска мрамора была подвергнута лишь грубой первичной обработке. Подтащив поближе находящуюся неподалеку прочную стремянку, Клайд установил ее перед статуей.
— Поосторожнее, Клайд, — сказала я, когда он полез наверх. — Что-нибудь увидел?
— Он высек только лицо. Оно осталось неотполированным, но черты хорошо различимы. — Спустившись вниз, он пригласил меня посмотреть самой.
Когда мои глаза оказались на одном уровне с лицом статуи, я ахнула от удивления.
— В чем дело, Вера?
Посмотрев еще раз, чтобы удостовериться, я спустилась вниз.
— Это лицо Флоры Айдс!
— Флоры Айдс? — Клайд быстро вскарабкался наверх, чтобы рассмотреть получше, затем вновь укутал статую.
Закрыв за собой дверь, мы проследовали по проходу и вышли наконец на лужайку. Прямо перед нами стояли окаймляющие террасу кипарисы. Обогнув их, мы вновь поднялись к статуям.
Только теперь я обратила внимание на то, что некоторые из них гораздо более раннего происхождения, чем другие, и носят на себе следы непогоды. Однако лишь одна из них, явно одна из самых старых, показалась мне смутно знакомой, и я указала на нее Клайду.
Снова начал накрапывать дождь, и мы поспешно вошли в дом через двери террасы. В центральном холле никого не было.
— Мне кажется, этой статуе лет двадцать или двадцать пять, — сказал Клайд после того, как мы стряхнули с себя капли дождя. — Тому, с кого она изваяна, должно сейчас быть лет пятьдесят, а то и больше.
— Ты думаешь? Но я не знаю здесь никого, кто подходил бы под это описание.
— А твой отец?
— Что? Конечно нет, у папы были отнюдь не такие грубые черты лица. — Взяв Клайда за руку, я потянула его к двери кабинета. — Пойдем туда, я покажу тебе портрет деда. Отец был очень похож на него.
Дверь кабинета оказалась закрытой. Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что мы одни, Клайд открыл замок.
— Удобная штука, — засмеялся он, распахивая дверь.
Войдя внутрь, мы плотно закрыли дверь за собой. Я зажгла свечу и поставила ее перед портретом.
— Взгляни, Клайд! — Все ящики письменного стола были выдвинуты, их содержимое перевернуто. Даже книги находились в полном беспорядке, некоторые валялись на полу.
— Похоже, кто-то обыскивал комнату, — заметил Клайд, рассматривая портрет.
Я зажгла еще одну свечу.
— Интересно, что именно они искали?
— Надо подумать, — сказал он, обнимая меня за плечи. — Ты говоришь, что это кабинет твоего деда?
— Да, по какой-то причине он не нравился дяде Алексу. Его кабинет наверху, — ответила я, пытаясь понять, куда клонит Клайд. — Я там еще не была.
— Тогда, как я подозреваю, то, что они искали, имеет отношение не к дяде Алексу, — заключил он, — а к твоему деду или, может быть, даже отцу.
— К отцу? Но папа не был в Англии много лет, — возразила я.
— А был ли жив твой дед, когда отец уехал в Америку? — спросил Клайд, заглядывая мне в глаза, и, прежде чем я успела ответить, поцеловал меня.
— Трудно сосредоточиться на двух вещах одновременно, — поддразнила его я.
— Может быть, тогда мне лучше отпустить тебя? — спросил он с широкой улыбкой.
— Нет, как-нибудь справлюсь, — рассмеялась я. — Да, дедушка был еще жив. Он умер, когда мне было пять или шесть лет. Помню, что это случилось за год до того, как меня отдали в первую частную школу.
