Феликс Рябов - Аферист на пенсии
В глубине души Шитман верил, верил и надеялся, что солистка жива. Зорко вглядываясь в горизонт, Шитман выискивал глазами, куда же ускользнула его любимая, где затерялся легкий аромат ее дыхания, ее дивный голос, прелестные глаза, роскошные волосы, ее нежный розовый язычок, который она так часто запихивала туда, куда не каждая и догадается…
Но вот, на очередном повороте взгляду его предстала жуткая картина: за проломом металлического ограждения виднелись сломанные деревья, а далеко внизу из воды выглядывала искореженная машина, рядом с которой плавали трупы.
Шитман похолодел. От неожиданности он слишком резко затормозил, автомобиль занесло и сбросило в кювет.
Раздался грохот, перед стеклом завертелись ветки деревьев, и неожиданно для себя Шитман больно ткнулся макушкой в крышу труповозки, а сверху стала давить его собственная задница… Мотор заглох. В наступившей неожиданно тишине Шитман понял, что труповозка перевернулась.
Выбив ногами стекло, он выбрался наружу, выполз из кювета и уже хотел было спуститься к месту предыдущей аварии, когда вдалеке увидел знакомую фигуру… Шитман готов был поклясться, что это солистка!
Скатившись с пригорка, Шитман рысцой поскакал за ней…
* * *В магазине, куда направлялась солистка, покупателей в этот ранний час совсем не было. Две пухлые продавщицы пили кофе и смотрели висящий над входом телевизор. Показывали новости.
Ничего интересного пока не произошло, и по тринадцатому каналу повторяли сюжет, в котором солистка расстреливает на крыше недостроенного небоскреба Шитмана… Внизу экрана светился телефон для очевидцев, а за кадром выступал криминолог, который подробно объяснял, какие глубинные процессы в нашем обществе сделали возможным столь чудовищное преступление.
На криминолога продавщицы чихать хотели, а вот сцена с убийством им нравилась — особенно та ее часть, когда живая еще солистка расстреливает Шитмана. Смотрели они ее не впервые и каждый раз переживали за нее, как за родную:
— Мочи его, гада, мочи! Так с ними, с мужиками… Ох, будь у меня пистолет, или ружье какое… — печально воскликнула первая. — Всех бы перестреляла, всех… И мужа, и обоих любовников, и батю своего, пьяницу, царство ему небесное… И козла с шестого, которого собака мою кошку загрызла… И сантехников, — загорелась она. — Вот в первую очередь — их!
Тут она совсем рассвирепела:
— Ты прикинь, тыщу рублей взяли за замену крана — а он все течет?.. Прокладка, говорят какая-то бракованная… В штанах у них прокладка бракованная!.. Нет, перестреляла бы мужиков, точно говорю. Вот как она этого…
— Да, молодец девка, — сдержанно похвалила вторая, глядя на экран. Там солистку как раз показали крупным планом, потом из телевизора раздались новые выстрелы, солистка взмахнула руками и с бешеной высоты полетела вниз, разбившись о бетонную плиту.
Отхлебнув кофе, вторая она задумалась.
— Интересно, а кто ее саму-то убил?
Первая жестким взглядом посмотрела на экран:
— Да уж понятно — какой-нибудь мужик! Чего от них еще ждать? Все они, гады, одинаковые!
Она стукнула кулаком по прилавку и решительно повторила:
— Все…
И осеклась. Дверь открылась, и на пороге появилась солистка.
Выглядела она неважно: лицо в грязи, одежда изорвана, вся с ног до головы покрыта запекшейся кровью. Но главное — ударивший продавщицам в нос жуткий запах, которым солистка пропиталась, пока ехала в труповозке…
Оглядевшись, солистка медленно стала приближаться к прилавку.
Две жирных шлюхи завизжали так, что зазвенели бутылки на полках. Первая ринулась в подсобку и мгновенно там заперлась. Вторая рванула через торговый зал, пробила витрину, с дикими воплями выкатилась наружу и побежала куда-то в лес.
Солистка, удивленно пожав плечами, подошла к кассе и стала выгребать хилую утреннюю выручку. В этот момент в магазин вошел Шитман.
* * *Через замочную скважину затаившаяся в подсобке истеричка внимательно наблюдала за происходящим. Увидев, как чудесным образом ожившая солиста стала обчищать кассу, продавщица решительно подвинула к себе телефон: мужики — мужиками, но материальная ответственность висит на ней…
Тем временем Макс с братками, упустив Шитмана, не торопясь ехали по загородному шоссе, внимательно вглядываясь в придорожные заросли. Здравый смысл подсказывал, что скрыться Шитман мог в одном лишь направлении: за городом проще затеряться… К тому же, в обратную сторону стояла километровая пробка — на перекрестке фура с пивом врезалась в трамвай, грузовик развернуло поперек проспекта — дорога забита часа на два.
Поэтому, когда Максу второй раз за утро позвонил сидевший на телефоне мент, они были в двух минутах езды от магазина. Заметив в кювете труповозку Шитмана, а неподалеку, в канаве, вторую, Макс оживился:
— Все, падла! Теперь ты от меня не уйдешь, — решил он и надавил на газ.
* * *— Милый, как я рада тебя видеть! — солистка кинулась Шитману на шею, нежно прильнула к нему, вся трепеща… Они долго стояли, понимая, как хорошо им вместе.
— Столько дерьма вокруг, — пожаловалась солистка, — А тут ты! Ты же меня спасешь, да?
Солистка застенчиво похлопала ресницами…
— Без сомнения, — обнадежил ее Шитман и принял мужественный вид.
— Не знаю, как ты меня нашел, — восхищенно прощебетала солистка, — Но ты ведь почувствовал, что мне плохо, и пришел, да?
Шитман вспомнил, как пол-часа назад увидел ее на носилках в труповозке.
— Точно. Так оно и было… Слушай, а что у тебя в сумке?
— Деньги, — просто ответила солистка. — Те самые, которые я хотела тебе тогда принести… Только теперь они почему-то фальшивые! — искренне удивилась она. И пояснила:
— Эдик их спрятал, но когда я достала — упс! — все баксы стали фуфловыми… А были настоящими! — Солистка обиженно надула губы и выжидательно посмотрела на Шитмана, надеясь, что он решит эту проблему.
Шитман залез в сумку и просмотрел на выбор несколько купюр.
— Да… Действительно, очень странно.
В этот момент из-за пробитого тушей продавщицы стекла донесся рев двигателя. Чуть не опрокинувшись на повороте, джип Макса подлетел к магазину, и из него посыпались братки.
Впереди, размахивая стволом, бежал сам Макс — машину он, правда, помня случай у подвала, запереть все же не забыл. Позади, схватив кто бейсбольную биту, кто монтировку, а кто так, налегке, неслись его подчиненные.
Шитман почувствовал, что вся ответственность в этот решительный момент лежит только на нем. Он должен проявить себя мужчиной… Оглядевшись, Шитман увидел за прилавком выход на задний двор. Взяв из рук солистки сумку, он перевернул ее, высыпав кучу баксов прямо на пол, а сумку бросил рядом.
— Пойдем отсюда… Это их отвлечет.
Выбравшись на задний двор, они затаились за штабелем биотуалетов. Бандиты ворвались внутрь магазина и с громкими воплями накинулись на кучу долларов… Радость, правда, была недолгой.
В этот момент раздался вой сирены, и перед магазином притормозил желто-синий мусоровоз. Как и следовало ожидать, на ограбление прибыл милицейский патруль.
Трое автоматчиков ворвались в здание, следом бежал водитель, вызывая по переносной рации подкрепление.
— Бросить оружие! Всем на пол! — кричали мусора еще с улицы, чтобы хоть как-то подбодрить самих себя. Войдя в магазин, они опешили: перед прилавком была рассыпана куча баксов, вокруг которой в бессильной ярости прыгал Макс, размахивая пистолетом. Увидев ментов, он смущенно положил его на прилавок.
Но ствол менты даже не заметили. Взгляды их не отрывались от кучи баксов, рассыпанных по полу:
— Ни х… себе — выручка в сельмаге… — поразился главный мусор.
— Можешь взять все себе, — горько ответил Макс.
Братки грустно молчали: опять их надули.
* * *Шитман солисткой тем временем, крадучись, подобрались к джипу бандитов. Подергали дверцы: заперто… Зато в ментовском козелке ключи торчали из замка зажигания.
Так вот и получилось, что этим ранним июльским утром, в пропавшем перегаром мусоровозе и с жалкими семьюстами рублей, похищенными из сельского супермаркета, но зато — с любимой женщиной рядом, Шитман начал путь к новой, полной радостных надежд жизни…
* * *Тем же вечером журналисты сидели в гостях у Бороды и курили сигары.
Макс долго, в красках рассказывал, что конкретно сделал бы с Шитманом и солисткой, если бы все-таки их поймал.
— И как они догадались запастись фальшивыми баксами? Если б мы не застряли у этой кучи… Уверен — мы б их поймали! Стопудово бы — поймали. Хитрые, суки… Сейчас, наверно, летят с нашими бабками куда-нибудь в Испанию. Ищи их теперь… Вот гады!
Борода сочувственно кивал, а журналисты просто молчали. Кончив занудствовать, Макс, наконец, уехал.
