Ллойд Биггл - Наследство Квалсфорда
Наша лошадь медленно побрела вверх по пологому склону к вершине Грейсни, где проходила Хэвенчёрчская дорога. Мы повернули на восток и вскоре после одиннадцати нашли тропинку, которая привела нас к огромному сараю. Привязав там свою лошадь в стороне от дороги, мы направились к мрачному старому особняку. Шерлок Холмс настоял на том, чтобы по пути осмотреть конюшни. Они содержались в образцовой чистоте.
Приблизившись к дому, мы столкнулись с первой неожиданностью: в доме слышались женские голоса.
— Они оставили слуг, — заметил я.
— Вероятно, они наняли или одолжили на время дополнительную прислугу, — сказал Шерлок Холмс. — Мы знаем, что Эмелин и Эдмунд Квалсфорд были последними членами рода. Но, видно, на похороны собралось много родственников со стороны миссис Квалсфорд. Поэтому ей и потребовались дополнительные слуги для приготовления угощения. Портер, мы сами виноваты в том, что не предусмотрели это. Но делать нечего — придётся рискнуть.
Особенностью Холмса было сочетание осторожности и умения использовать любую возможность для достижения поставленной цели. Укрываясь за кустами и деревьями, мы сумели добраться до фасада дома никем не замеченными. Через массивную парадную дверь, которая открылась удивительно легко и без скрипа, мы вошли внутрь и сразу же направились в кабинет. На великолепном старом столе находился прекрасный письменный прибор из слоновой кости. Никаких бумаг не было. Шерлок Холмс быстро обыскал ящики стола. После этого мы поднялись по узкой лестнице на второй этаж, где Холмс поспешно заглянул в некоторые двери.
— Похоже, это его спальня, — объявил он. — Портер, мы должны действовать как можно быстрее. Оставайтесь на месте и слушайте. Я изо всей силы хлопну в ладоши.
Дверь закрылась. Услышав приглушённый звук, я поспешил в комнату за Холмсом и притворил за собой дверь.
Шерлок Холмс, который в это время обследовал ящики стола, повернулся ко мне:
— Внизу могли услышать пистолетный выстрел?
— Нет. В соседней комнате его могли услышать, но вряд ли приняли бы за пистолетный выстрел.
— Именно это я и подозревал. Посмотрите, здесь ещё больше канцелярских принадлежностей прекрасного качества. Но нет никакой бумаги, которая была бы похожа на ту, что использована для предсмертной записки.
— Возможно, здесь было всего два листа и он использовал их, — предположил я.
— Возможно, Портер, но весьма маловероятно. Вот бумага, на которой он обычно писал письма. Почему для такого важного документа он использовал что-то другое, когда располагал достаточным количеством хорошей бумаги? Осмотритесь вокруг побыстрее, и давайте уходить.
Все свидетельствовало о том, что Эдмунд Квалсфорд не окружал себя роскошью. Добротная старая мебель явно принадлежала ещё его отцу или даже деду. Поцарапанный письменный стол видал лучшие времена. То же самое относилось к платяному шкафу. Ковёр был более потёртый, чем лежавший внизу, в кабинете.
Я обыскал платяной шкаф, отметив, что все вещи Эдмунда Квалсфорда отличались хорошим качеством. Но их было немного, разве что остальные хранились в каком-то другом месте. Я заглянул под кровать, отметил предметы, находившиеся на виду на прикроватном столике и на маленьком столе, открыл ящик в превосходном старом шифоньере, не трогая содержимого. Шерлок Холмс был занят осмотром стола и мебели, находившейся в другом конце комнаты.
Раздавшийся звук был таким тихим, что я скорее почувствовал, чем услышал его. Я тотчас обернулся. В дверном проёме стояла Дорис Фаулер и наблюдала за нами. Она была такой же безобразной, какой запомнилась мне с первого раза, — с огромным кривым носом и обрюзгшей физиономией; глаза её пылали гневом. На ней было нелепое чёрное одеяние, делавшее её фигуру совершенно бесформенной.
Шерлок Холмс также заметил её. Он направился к ней.
Она уставила в нас дрожащий палец:
— Я позову Эдмунда, молодого хозяина. Он проследит, чтобы вас немедленно вышвырнули вон.
— Мы пришли рассказать ему о питахайях, — сказал Шерлок Холмс.
Она сделала несколько неуверенных шагов вперёд.
— Питахайи? Питахайи? — повторила она слабым голосом.
— Разве вы не нашли их на Спиталфилдском рынке? Один из моих агентов видел вас там.
— Питахайи, — пробормотала она. — Нет никаких проблем с питахайями. Никто никогда не слышал о питахайях.
— Кто посылал вас в Лондон? — спросил Шерлок Холмс.
Она зловеще ухмыльнулась:
— Об этом надо спросить мистера Эдмунда. Это его слово.
— Мистер Эдмунд убит, не так ли? — спросил Шерлок Холмс.
— Бедный маленький Эдмунд, — пробормотала она и вдруг как бы застыла. — Да. Он был убит. Как печально. Он был таким прелестным ребёнком. Таким кротким, он всегда хорошо себя вёл. Слишком кроткий. Слишком мягкий, чтобы постоять за себя в жестоком мире. Слишком деликатный, чтобы отстоять то, что принадлежало ему по праву.
— Кто убил его? — спросил Шерлок Холмс.
— Я убила. Я это сделала. Почему я это сделала? — Внезапно громко зарыдав, она отступила назад, к выходу в коридор, и рухнула на пол. Она лежала, билась о стену и время от времени вскрикивала.
У нас не было никаких шансов остаться незамеченными. Слуги внизу обязательно должны были услышать её крики. Реакция Шерлока Холмса была мгновенной. Он нашёл единственный выход из положения. Холмс выскочил в коридор, знаком приказав мне последовать за ним. Мы нагнулись над женщиной.
Через несколько минут на лестнице послышались быстрые шаги. Мы повернулись и увидели полную женщину средних лет в фартуке. Она изумлённо смотрела на нас снизу.
Шерлок Холмс поднялся на ноги.
— Мы проходили мимо, — объяснил он, — и услышали её крики. Мы подумали, что она больна или ей что-то угрожает. Разве вы не слышали, как она кричит?
Женщина молча покачала головой. Дорис Фаулер продолжала кричать.
— Странно. Мы услышали её с дороги, возможно, она высунулась из окна и кричала. Мы подумали, что она здесь совсем одна. Поскольку это не так, мы оставляем её на ваше попечение. Видимо, к ней следует позвать доктора.
Ещё одна служанка, задыхаясь, стремительно взлетела вверх по лестнице. Мы оставили их склонившимися над Дорис Фаулер.
Мы спокойно вернулись к своему экипажу и направились вдоль Иденской дороги.
— Служанки доложат о нашем приходе? — спросил я.
— Скорее всего, нет. Они побоятся, что их будут ругать за пренебрежение своими обязанностями.
— Признание Дорис Фаулер имеет значение или она просто сумасшедшая?
— Она не в себе, но её признание кое-что значит. Мы только должны определить, что же именно. За это утро, Портер, мы очень немногого достигли. Но это немногое может оказаться весьма важным. Очевидно, что так называемое предсмертное письмо было написано в помещении компании на той бумаге, что оказалась под рукой. В ней он заявлял, что более не может считать себя связанным чем-то, возможно, деловыми соглашениями. — Он сделал паузу. — Это само по себе очень существенно — то, что он написал столь важное, деловое письмо на дешёвой бумаге.
— Тогда письмо могло быть адресовано тому, кто позже убил его, — высказал я догадку.
Шерлок Холмс покачал головой:
— У нас всё ещё нет доказательств, но Дорис Фаулер, несомненно, что-то знает об этом.
— С чего бы она стала убивать его? Он ведь был для неё почти как сын, — спросил я.
— Объяснение этому, а также и некоторым другим вещам можно было бы найти на первой странице письма Эдмунда. Портер, вы не могли бы попытаться восстановить её?
— Я не знаю даже, как начать.
— У нас уже есть начало, — заявил Шерлок Холмс. — Да, — продолжал он в своей обычной неторопливой манере, разговаривая скорее с самим собой, чем со мной. — Начало ясно. Я только не понимаю, что пошло не так. Отчего могли возникнуть такие разногласия, почему он написал, объявив, что решил покончить со всем, в то время как бизнес процветал? Портер, если нам удастся восстановить эту информацию, то мы закончим дело.
Ричард Коул был маленький, высохший человечек, который жил один в крошечном каменном домике; подойти к нему можно было только по круто взбиравшейся на гору тропинке. Дом и небольшой садик будто прилепились к горе между церковью и деревней. Как, улыбаясь одними губами, нам объяснил сам Коул, каждые четверть часа церковные колокола сверху напоминали ему о Господе, а вид деревни, расстилавшейся внизу, весьма часто напоминал о дьяволе.
Большую часть своей жизни Ричард Коул проработал на семью Квалсфордов. При старом Освальде Квалсфорде он был неофициальным управляющим. Коул нанимал рабочих, управлял фермой, вёл отчётность и платил долги до тех пор, пока было чем платить.
Теперь в солнечные деньки, укутавшись в одеяло, он свёртывался калачиком в своём саду. У него была служанка, которая приходила ежедневно, чтобы помогать ему и готовить один или два раза в день еду. Его сильно беспокоил ревматизм, а тропинка была такой крутой, что он редко спускался в деревню. Вот почему я совершенно упустил его из виду, и только Шерлоку Холмсу удалось узнать о его существовании. Чтобы убедиться в том, что мы не упустили никого, кто мог бы дать нам полезную информацию, вместе с сержантом Донли он просмотрел список всех обитателей деревни.
