Ольга Хмельницкая - Санаторно-курортный маньяк
Лесные птицы, успевшие было усесться на ветки, снова взмыли вверх.
– Стой! Всем лежать! – страшно закричал Скляров, размахивая небольшим ручным пулеметом.
– Отставить, – спокойно сказал Рязанцев, наконец-то выкопав из песка оглушенную Еву и поднимая ее на ноги, – мы уже победили. Вон лежит главный герой, вернее, его героиня.
И он показал на пару женских ног в кроссовках, торчавших из-за пня. Журналисты, посыпавшиеся из машин, как перезрелые груши, наводнили полянку. Фифочку вытащили из-под пня. Дама недоумевающе протирала уши и хлопала большими голубыми глазами, пытаясь понять, что она здесь делает – ведь вчера вечером она собиралась в оперу!
– Ксения пока ничего не слышит, – пояснил полковник. – Ее, похоже, слегка контузило.
В этот момент стук в дверцу «Хаммера» стал настойчивее. Скляров и его бойцы вскрыли дверцу, и из машины вывалились Нелли и Энгельс. Околелова, тяжело дыша, тащила постанывающего Максима.
– Врача! – закричала Нелли. – Срочно! У моего коллеги ушиб головы, перелом ребра, порез уха и еще нога, укушенная гадюкой!
Максим захрипел и попытался рухнуть без сознания, но лаборантка цепко держала его за плечо. Через две минуты Энгельса разместили в одном из «УАЗов» и повезли в больницу со всей возможной скоростью, а Нелли, рыдая от счастья, упала в объятия любимого супруга, приехавшего в одной из машин вместе с журналистами.
Сергей Витальевич вбежал в кухню.
– Света! Где ты? – закричал он.
Тишина. Ни в кухне, ни в большой столовой, пространство которой было разделено высокими колоннами, никого не было. В окна светило солнце, в воздухе плясали пылинки.
– Света!!! – еще раз крикнул директор.
Он обошел кухню и заглянул в две кладовки. Пусто. Потом Сергей Витальевич проверил дверь черного хода, которая использовалась персоналом санатория. Дверь свободно открывалась и закрывалась, но никаких следов Булкиной там не было. Он вернулся в кухню, чувствуя, как сердце сдавливает железная рука страха, и еще раз огляделся. Шестое чувство подсказывало директору, что тайное место, в которое должна была попасть секретарша после своего путешествия по трубам пневмопочты, находится где-то здесь, в хозяйственных помещениях. Директор сел на табурет, закрыл глаза и задумался. Очень, очень часто в таких ситуациях к нему приходило озарение. Например, вместо того чтобы бегать и искать потерявшуюся вещь или нужный документ путем перерывания всех вещей подряд, Сергей Витальевич иногда садился, сосредотачивался на пару минут, и через некоторое время к нему приходило точное знание касательно того, где и что надо искать.
Директор сидел на табурете, закрыв глаза. Ему казалось, что он стал бестелесным и невесомым, слился с окружающей действительностью, стал частью мира и вокруг него распространяется сияние, намного превосходящее физические пределы его тела.
«Справа! – подумал директор. – Справа и внизу!»
Он еще немного посидел, впитывая в себя новую информацию, а потом открыл глаза, посмотрел направо и чуть не упал с табурета. Ноги его приросли к полу. Директор перестал дышать.
– Привидится же такое, – пробормотал он, снова закрывая и открывая глаза, а потом делая глубокий вдох.
На стене, справа от него, было написано чем-то красным: «Света там». Рядом была нарисована стрелка. Она указывала вниз.
– Они там, внутри! – говорила Околелова, опираясь о плечо мужа и вытирая слезы счастья. – Два бандита, один из них – Игореша!
– Игореша? – тихонько переспросил Рязанцев, поглядев на стоявших рядом Склярова и Сергеева. – Похитителя же вроде Владимиром звали?
– Мы случайно упустили агрегат Кулибиной в болото, – продолжала лаборантка, – а пока доставали, на нас напали два уголовника. Они приехали к болоту, чтобы спрятать там труп, и захватили нас в заложники. Еще и машину Маркса угнали! Хотели агрегат Кулибиной продать, и нас заодно! Сейчас они, крысы поганые, в «Хаммере» сидят, вылезать боятся.
Рязанцев, Скляров и Сергеев переглянулись с еще большим недоумением.
– Так вас не Маркс похитил? – переспросил полковник.
– Ну что вы! – воскликнула Нелли. – Он спасал от бандитов и нас, и нашего коллегу Максима Энгельса! А когда Игореша с подельником посадили Максима в «копейку» вместе с трупом и утопили в болоте, то Володя вообще проявил чудеса героизма. Без него мы бы не выжили. И агрегат бы не спасли!
– А почему же Ксения пыталась доказать нам, что ученых похитил именно Маркс? – недоумевающе спросила Ева, поворачивая голову к блондиночке.
– И еще она громко кричала, что его надо забросать гранатами, – добавил Рязанцев, глядя на Ксению. – Обязательно насмерть!
– Ах вот как? – громко спросил подошедший поближе Володя. Из-за его спины ревниво выглядывала Алина. – Обязательно, значит, насмерть?
Кукольное личико блондиночки пошло алыми пятнами.
– Я давно чувствовал, Ксюша, что ты меня не очень-то жалуешь, – сказал Володя, глядя в упор на красавицу, – но думал, что сам в этом виноват – покупаю тебе мало подарков и храплю по ночам. Вспомни, дорогая, где ты была, когда мы познакомились? Ты торговала на рынке овощами, у тебя были обморожены пальцы, ты жаловалась, что тебя притесняют хозяева, что у тебя нет ни образования, ни прописки, ни перспектив каких-либо! Я взял тебя к себе домой, кормил, поил, одевал и ни в чем не отказывал. Еще и жениться на тебе, идиот, думал! А ты теперь, оказывается, хочешь меня убить? Совесть-то у тебя есть?
Над полянкой повисла гнетущая тишина. Ксения попятилась.
– Давай ключи от квартиры и мою кредитную карту, – спокойно сказал Володя, – и убирайся на все четыре стороны. Ты думаешь, почему я у тебя все это ночью не забрал? Так я думал, ты поймешь, что неправильно себя вела, исправишься, и утром мы помиримся.
Задыхаясь от злости и жгучего разочарования, фифочка швырнула в песок ключи и карточку.
– Я ненавижу тебя, – злобно крикнула она, – ты тупая, потная, жирная, вонючая скотина! Меня от тебя давно тошнит!
Маркс поднял вверх левую бровь.
– Не слушай ее, – сказала Пузько, поднимая ключи и кредитку и по-хозяйски стряхивая с них песок, – ты очень умный, красивый и приятный парень. Пойдем лучше посмотрим, как там агрегат.
Алина ненавязчиво взяла Маркса под руку и повела его к останкам «Хаммера». Ксения топнула ногой и плюнула на землю.
– Правильно, потопайте ножкой, потопайте, – сказал Рязанцев, – выпустите, так сказать, пар. А потом мы вам предъявим обвинение в клевете. И в покушении на убийство!
Блондиночка побледнела, как полотно. Из ее глаз брызнули слезы. Рязанцев нежно обнял невесту за талию, а потом отыскал в песке термос – по иронии судьбы совершенно целый, – открутил крышечку, отхлебнул сладкого горячего напитка, передал емкость Еве, сел на пенек и с удовольствием закурил.
Директор провел пальцем по красной надписи.
– Кровь?! – спросил он самого себя, внутренне содрогаясь.
Это был кетчуп.
В правом углу кухни стоял металлический шкаф для посуды. Сергей Витальевич слегка потянул его в сторону, колесики заскрипели, и в стене открылся проход, за которым начиналась темная лестница, ведущая куда-то вниз.
– Этот шкаф никогда не был просто шкафом, – пробормотал директор, разглядывая металлические полозья, вделанные в пол. – Проектировщики этого здания очень любили всякие скрытые технические сюрпризы.
Сергей Витальевич прислушался, но внизу было тихо.
«По логике вещей, Светы там быть не должно, – подумал он, глядя на ступеньки, покрытые квадратным светло-бежевым кафелем, – если маньяк решил избавиться от нас обоих и использует девушку как приманку – а так оно, очевидно, и есть, – то ему было бы проще сначала убить ее, а потом заманить в ловушку меня».
Тем не менее директор чувствовал, что Булкина жива. И она именно там, внизу.
– А ведь если маньяк победит и я сгину без следа, – сказал себе Сергей Витальевич, перекладывая пистолет в передний карман брюк, – то этот урод вполне может в один прекрасный, вернее, ужасный день дорасти до места директора «Весеннего ежика»!
Он осмотрел замок, на который защелкивалась дверь, замаскированная под шкаф, а потом взял спичку, сломал ее пополам и забил в паз.
– Не хотелось бы, чтобы он меня тут запер, – пробормотал Сергей Витальевич, начиная спуск по лестнице. Он внимательно смотрел под ноги и по сторонам. Впереди показался поворот. Прямо над ним висела тусклая пыльная лампочка, освещающая очередную кровавую надпись.
«Света там», – было еще раз написано кетчупом.
Стрелка продолжала указывать вниз. В этот момент лампочка погасла. Теперь свет падал только из открытой двери. Наверху мелькнула тень. Тяжелая металлическая дверь с грохотом захлопнулась, но щелчка не последовало – забитая спичка, простое и надежное средство, выполнила свою роль.
Агрегат – грязный, поцарапанный, с оторванными проводами и сплющенным краником, откуда, согласно техническим условиям, должна была выливаться искусственная нефть, лежал в багажнике и имел внизу большую вмятину.
