Э. Хартли - Маска Атрея
Дебора заплатила за недорогой входной билет и поднялась по мощеной дороге к знаменитым Львиным воротам. Стены крепости были сложены из огромных, неправильной формы камней, просто необработанных глыб. Поэты назвали эту кладку «циклопической», ибо, по преданию, крепость построили одноглазые гиганты. Было трудно не ощутить уважение, даже благоговение перед способностями древних жителей города перемещать громадные каменные глыбы, поднимать, устанавливать и закреплять на нужном месте в отсутствие простейшего строительного оборудования. Это, как в случае со Стоунхенджем или великими пирамидами, был существенный удар по удивительному самодовольству человека двадцать первого века. Люди так привыкли к ощущению прогресса, что полагают своих древних предшественников ниже себя. Однако при встрече с подобными достижениями трудно вообразить, что современный человек, окажись он в прошлом, предложил бы некогда процветавшей здесь цивилизации. Без автомобилей, компьютеров и электричества — какие чудеса современного мира сумела бы, например, Дебора показать этим давным-давно умершим и забытым людям? Вероятно, она могла бы поведать им о некоторых принципах науки или астрономии, но доказать?.. Вероятно, ее казнили бы как ведьму или скорее всего на нее не обратили бы внимания, как она не обратила бы внимания на предрекающего конец света бродягу на Розуэлл-роуд.
Она прошла под рельефом с двумя каменными львами и снова спросила себя, был ли прав Ричард. Правда ли, что великая армия, направляющаяся к Трое, некогда выходила через эти ворота и солнце сверкало на наконечниках копий и шлемах с медвежьими клыками? Правда ли, что сам Агамемнон ехал на боевой колеснице во главе колонны и копыта его коней стучали по земле, по которой теперь ступает она? Здесь, когда глядишь на массивные стены и охраняющих их львов, входишь в город и наконец оказываешься перед кругом шахтных гробниц, которые Шлиман раскопал в сухой красной земле, все это кажется и совершенно возможным, и не имеющим абсолютно никакого значения.
«Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает», — сказал Гамлет после того, как актер сыграл горе троянской царицы по убитому Приаму. Какое значение имела любая из этих древних истории? Какая разница, провел ли Агамемнон или нет войска через Львиные ворота? Какая разница, было ли его тело найдено и сохранено Шлиманом? Ничто из этого не вернет Ричарда.
Внезапно захотелось уехать в Атланту, вернуться к прежней жизни — или лучше начать все с начала где-нибудь в другом месте.
Но она уже добралась сюда и честно обойдет город, подобно тысячам туристов, которые бродят здесь каждый год, сами не зная, зачем приехали. Шахтные гробницы сейчас были, разумеется, пусты и ничего в их каменных недрах не свидетельствовало о поразительных находках, сделанных Шлиманом немногим более века назад. Дебора наклонилась и заглянула вниз, смутно недоумевая, что же она ожидала увидеть. Что-то важное, не замеченное за прошедшие сто лет?
Она прошла по стенам, оглядывая сухие холмы, наблюдая за козами и вдыхая аромат растущего чабреца. Обошла дворец, расположенный на высочайшей точке Акрополя, и осмотрела небольшую баню, в которой, согласно легенде, Агамемнон был убит своей женой и ее любовником Эгисфом. Осмотрела купольные гробницы, приписанные Шлиманом двум убийцам, и остатки некогда весьма впечатляющего «дома с колоннами» на юго-западной стороне крепости. Все это было каким-то невнятным — даже на ее взгляд археолога: беспорядочное нагромождение низких стен, порогов и пыли веков. В путеводителе говорилось, что по крепостным стенам можно пройти до северных ворот и что где-то там находится полуразрушенный крытый спуск к подземной цистерне с водой, построенной в двенадцатом веке до новой эры. Проход, утверждала книга, заканчивается семидесятиметровым[9] обрывом до воды. В идее пройти по холодному темному подземелью было что-то смутно притягательное, но на Дебору вдруг навалилась смертельная усталость. Утомление, бесплодные поиски, напряжение последних дней внезапно опустились на нее, как крылья большой темной птицы, и теперь ей хотелось одного — вернуться домой. Она вышла из древнего города и двинулась по дороге обратно в деревню, чувствуя себя опустошенной и немного потерянной. Незачем было сюда ходить.
Выйдя на медленно огибавшую гору дорогу, вдоль которой еще сохранились развалины купеческих домов бронзового века, Дебора миновала постепенно заполняющуюся автостоянку и, немножко жалея себя, направлялась обратно к остановке автобуса, когда заметила кучку людей на другой стороне дороги. Там было что-то еще, тоже древнее. Утром она только заглянула в путеводитель и снова убрала его в рюкзак, быстренько прочитав, что там сказано о крепости. В такую жару много ходить совсем не тянуло, поэтому в душе колыхнулось возмущение против идеи сделать крюк, чтобы осмотреть еще какие-то непонятные развалины, но потом небольшая толпа рассеялась, и Дебора смогла заглянуть в коридор с крутыми стенами, постепенно сужающимися у высокого входа в горный склон, облицованный большими каменными плитами. Над входом темнело треугольное отверстие. Дебора уже видела такие высокие двери с ведущим к ним узким коридором и черный треугольник наверху — давным-давно, наверное, еще студенткой на лекции.
Грызло ее и что-то еще, некое смутное воспоминание, внезапно сверкнувшее в судорожно напрягающемся мозгу. Она оторвала взгляд от развалин, быстро скинула рюкзак, расстегнула его и вытащила путеводитель, уронив бутылку с водой.
Дебора нашла нужную страницу, заляпанную потом и солнцезащитным кремом. Львиные ворота. Стены. Гробница Клитемнестры. Дом с колоннами. Она перевернула страницу. Опять Шлиман. Древняя история. Следующая страница... И вот он — вход в гору, а под фотографией фраза, крутящаяся в памяти много дней: «Сокровищница Атрея».
Глава 40
Еще одно фантастическое название, думала Дебора, переходя улицу, и имеет отношение скорее к воспитанным на древних мифах умникам, чем к археологии. К Ричарду это тем более не могло иметь никакого отношения, и в любом случае осмотр этого места ничего ей не даст. Однако ее шаги ускорились, когда она шла по длинному, облицованному камнем коридору к темному и пустому входу, заставляя себя на ходу читать путеводитель.
В путеводителе говорилось, что это сооружение называется «фолос», или «камерная гробница» — в отличие от шахтных гробниц внутри городских стен. Иногда фолос называют (и Дебора судорожно сглотнула, снова увидев это название) гробницей Агамемнона.
Снова мифологическая чепуха для начитанных школьников. Считать, что каждая находка в этих местах имеет отношение к Агамемнону!.. Вот так же люди, верящие в переселение душ и утверждающие, будто помнят свои прошлые жизни, всегда пристраиваются к какой-нибудь знаменитости: служанка Клеопатры или садовник Марии-Антуанетты... Чепуха для туристов.
И все же... Здесь ощущалась какая-то сила, как ее ни называть. Дебора посмотрела на черноту и прохладу входного проема. Сорок или пятьдесят футов в высоту. Наверное, место последнего упокоения царя. Дебора снова заглянула в книгу. Фолос относился примерно к тому же времени, что и так называемая гробница Клитемнестры, жены и убийцы Агамемнона, и, поскольку датировался приблизительно тринадцатым веком до нашей эры, почти соответствовал времени, к которому археологи относили разрушение Трои.
Так что, возможно, Агамемнон все-таки был похоронен здесь.
Название «сокровищница Атрея» восходило к народной традиции, которая связывала гробницу с древним царским домом Микен, и к навязчивой идее Шлимана, что этот царский дом хранил золото и драгоценности за чертой городских стен. Современная наука отвергла гипотезу, что раскопанное Шлиманом сооружение было именно гробницей, и утверждала, что фолос, а не более старые шахтные гробницы в черте города, соответствует времени разграбления Трои. Если Атрей и его сын Агамемнон действительно существовали, именно это место — а не шахтные гробницы, в которых Шлиман нашел погребальные маски и сокровища, — могли быть местом их последнего упокоения.
Почти затаив дыхание, Дебора ступила в темноту усыпальницы.
Она была огромная, наверное, пару сотен футов в поперечнике, и округлая. Почти невидимый потолок имел форму конуса, откуда пошло другое название стиля гробницы: улей. С северной стороны в стене было высечено углубление. Дебора села на пол в центре, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте и пока последняя группа туристов выйдет на улицу, прикрываясь от дневного света.
Смотреть здесь, как пришлось признать, было особенно не на что, и по коже побежали мурашки — то ли из-за разочарования, то ли из-за холодного воздуха. Потолок, та темная ниша в стене, где, вероятно, когда-то лежали тела, главный вход, заполненный сверкающим солнечным светом, — и все. Притолока над массивным проемом, наверное, весит многие тонны, подумала Дебора, а вес каменной кладки над головой вообще представить невозможно. Неудивительно, что над входом оставили треугольное отверстие. Изначально его закрывала тонкая каменная плита с резьбой, снимавшая с притолоки лишний вес. Все выглядело очень внушительно, но не имело никакого отношения ни к ее жизни, ни к смерти Ричарда.
