Богумил Райнов - Умирать - в крайнем случае
Итак, управляющий "Евы" каждый день является на нашу улицу и выполняет свои обязанности, но всем известно, что он ни на йоту не возвысился в иерархии фирмы. Возвысился я. И хотя, по свидетельству Дорис, на Дрейк-стрит много такого, о чем не говорят, всем и без слов ясно, что настоящий помощник Дрейка - это я, Питер. И вся эта мелкота - продавцы марихуаны, торговцы порнографическим товаром, сутенеры, азартные игроки, вышибалы и официанты, которые еще вчера меня почти не замечали, сегодня при встрече спешат засвидетельствовать почтение улыбкой или приветствием. И если прилюдно не говорят, то уж с глазу на глаз наверняка шушукаются о том, какой ловкач этот Питер, который так здорово умеет убрать соперника с пути.
Эта репутация, естественно, не кружит мне голову и отнюдь не беспокоит меня. Тем более что убийство Райта никто даже не расследует. Чтобы начать следствие, нужен труп. А трупа нет. Наверное, беднягу отвезли в багажнике машины на берег Темзы и сдали на попечение рыбам. И хотя все знают об исчезновении данного лица, и хотя это происшествие обсуждают, некому довести его до знания властей. А раз властям ничего не известно, откуда же быть следствию.
- О мистер Питер, здесь кое-кто говорит... мне как-то неудобно повторять, что говорят люди, - признается однажды вечером Дорис, приглашенная на стаканчик виски в мой номер.
Бедняжка совсем теряется, и я говорю:
- Говорят, что я убил Райта, верно?
- Ну, не так грубо, но многие считают, что вы замешаны в его исчезновении.
- И вы им верите?
- Нет, что вы, мистер Питер! - решительно возражает Дорис. - Если бы я им верила, разве я сидела бы сейчас здесь с вами?
- Рад это слышать. Вы правы, как всегда: у меня нет ничего общего с исчезновением Райта, хотя я желаю его не больше, чем все остальные. Вообще мне кажется, что здесь, в нашем квартале, только один человек расстроен этой историей.
Дорис, добрая душа, тут же прижимает палец к губам и говорит:
- Тс-с-с, мистер Питер!
- А что "тс-с-с", - пренебрежительно машу я рукой. - В конце концов, его уже нет, и сделать ему ничего нельзя.
- Его-то нет, но она здесь, - напоминает Дорис. - А раз она здесь, о ней могут вспомнить и призвать к ответу.
- Дорогая Дорис, вы неисправимый романтик! Неужели вы думаете, что мистер... сами знаете, кто, не догадывался о приключениях мисс... сами знаете кого?
- Ну, мистер Питер, я не так уж наивна. Конечно, догадывался. Не только догадывался, а просто знал. Моя приятельница, хозяйка отеля "Селект", мне говорила, что эта самая мисс даже специально держала комнату в том самом доме, где находится косметический салон. Хитро придумано, правда? Будто идет к косметичке, а сама...
- Комбинация удачная.
- Конечно. Но мистер... сами знаете, кто, все-таки узнал об этом. Он просто закрывал на все глаза.
- Ну вот, видите?
- Что тут видеть? Дело в том, мистер Питер, что эта самая мисс никогда не принимала в этой комнате Джона Райта.
- Ну, этого вы знать не можете.
- Вот и ошибаетесь, мистер Питер, - хитро улыбается Дорис. - Знаю, причем достоверно. От той же приятельницы. Потому что мисс встречалась с Райтом именно в отеле "Селект" и приходила туда через черный ход... Хитро придумано, правда? Уж про это-то никто не знал, даже я, и приятельница посвятила меня в эту тайну только недавно, после того как Райт исчез.
- Зачем столько предосторожностей? - недоумеваю я. - Раз он знал о других ее связях, какая разница, узнал бы он про Райта или нет.
- Огромная разница! - уверяет меня Дорис. - Огромная! Он мог закрывать глаза на случайные встречи со случайными людьми, но никогда не стал бы терпеть такое от собственного подчиненного! Вы же знаете, что он человек дисциплины.
Это верно. И вообще мне кажется, что Райт пал жертвой правил поведения и внутренного распорядка, причем не столько по пункту "Не убивай коллегу своего", сколько по пункту "Не пожелай приятельницу шефа своего". Я даже допускаю, что наш разговор с Линдой, записанный на пленку, послужил решающим поводом для расправы. В противном случае экзекуция совершилась бы раньше: Дрейк не из тех, кто любит откладывать на завтра.
Проблемы отношений Бренды и шефа не особенно меня занимают, и если я завожу беседу с Дорис на эту тему, то делаю это потому, что мисс Нельсон в последние дни, то есть после исчезновения Райта, вдруг изменила отношение ко мне.
Началось с того, что она стала замечать меня при встрече и даже дружески улыбаться, тем самым наводя меня на размышления. И я размышляю. А чем больше размышляю, тем яснее понимаю, что я вовсе не хочу отправляться вслед за Райтом в горные селения и райские кущи.
Возможно, мисс Нельсон считает естественным поддерживать связи - я хочу сказать интимные связи - с секретарем и помощником Дрейка, будь то Райт или хитрый Питер; может быть, она даже считает такие связи неписаными обязанностями указанного помощника... А может, ее интерес к моей скромной особе вызван совсем другими причинами, как знать! Но я твердо уверен в одном: ее внимание ко мне весьма обременительно, особенно если она проявляет его в кабинете Дрейка. А такое случалось уже дважды. И, наверное, будет еще.
Бренда сидит на своем месте, то есть на диване, в обычной позе породистой домашней кошки, от которой она отличается только тем, что кошки не курят сигарет и не демонстрируют бедер. Она сидит и молча курит, но стоит шефу отвернуться к сейфу, заняться бутылкой "Баллантайна" или сигарой, она тут же устремляет на меня пристальный красноречивый взгляд, полный недвусмысленных намеков. Иногда она сопровождает этот взгляд откровенной полуулыбкой. Хотя он и без улыбки вызывает во мне трепет весьма неприятный трепет: вдруг Дрейк повернется и увидит ее заигрывания.
Бренда твердо решила заняться мной. В этом меня лишний раз убеждает встреча с ней под аркадами Берлингтон-отеля. Эти аркады - торговый пассаж, соединяющий Риджент-стрит и Бонд-стрит. В этот утренний час там довольно безлюдно, я хожу и бесцельно разглядываю витрины, поскольку работой я не перегружен, а шефу нездоровится и вряд ли он вызовет к себе.
Итак, я разглядываю витрины и чувствую, как кто-то касается моего плеча. Оглядываюсь. Узкая рука в светлой шелковой перчатке ложится мне на плечо, и тихий бархатный голос мурлычет мне на ухо:
- Здравствуйте, Питер!
Передо мной стоит мисс Нельсон во всем блеске своей красы, словно только что сошла с витрины модного магазина.
- Добрый день, - бросаю я без энтузиазма.
- Какая неожиданная встреча, не правда ли? - говорит она, устремляя на меня уже знакомый красноречивый взгляд.
Особой неожиданности тут нет, мы, жители Дрейк-стрит, если не сидим в Сохо, то крутимся возле Пикадилли. Но Бренда думает иначе.
- Мне кажется, Питер, что сама судьба позаботилась о том, чтобы сегодня свести нас здесь, под аркадами.
- Возможно, судьбе просто захотелось пошутить, - говорю я. - Как знать, может, ей делать нечего?
- О, не думайте, что я не замечала ваших взглядов, - прожолжает мисс Нельсон. - Но вы сами понимаете, что там, в кабинете Дрейка...
"Ваших взглядов"! Вот нахалка!
- Лучше не будем говорить о том, что было, - с понятным великодушием предлагаю я.
- О да, - соглашается леди. - О прошлом мы будем думать, когда состаримся. А сейчас займемся настоящим. У меня здесь есть небольшая комнатка, это совсем недалеко...
"О прошлом будем думать, когда состаримся", - машинально повторяю я про себя. Но если я окажусь в этой комнатке, у меня вряд ли будет такая возможность.
- Видите ли, Бренда... Это прекрасно, что у вас есть небольшая отдельная комнатка. И сами вы тоже прекрасны, не буду скрывать. Но дело в том, что мне не хочется расставаться с жизнью, и вообще Дрейк...
- О, не смешите меня, Питер. Я вас уверяю, что Дрейк смотрит на такие вещи сквозь пальцы, особенно если все приличия соблюдены. Уж таковы мы, англичане: готовы что угодно позволить себе и другим, лишь бы соблюдались нужные приличия.
- По-моему, вы переоцениваете терпеливость шефа, - пытаюсь возразить я.
- Позвольте мне судить о ней, - небрежно заявляет Бренда. - И вообще Дрейк болен.
Что верно, то верно. Почувствовав, что я колеблюсь, Бренда добивает меня следующим аргументом:
- Нам обязательно нужно поговорить, Питер. Не о чувствах и симпатиях. Поговорить очень-очень серьезно.
Отдельная комнатка, в сущности, представляет собой небольшую квартиру. Мне удается осмотреть только прихожую и маленький холл, в котором встречает меня запах сигаретного дыма и духов. Но не сирени.
Видно, у хозяйки нет времени, а может, желания держать в порядке свой секретный будуар, изолированный от внешнего мира плотными занавесями не первой свежести. Но пыль кто-то, наверно, здесь вытирает, можно сесть в кресло, не боясь испачкать костюм. Что я и делаю.
Мы вошли сюда поодиночке, и хозяйка опередила меня на минуту, у нее не было времени даже снять перчатки, а об уборке и говорить нечего. Она деловито интересуется:
