Галина Полонская - Девушка нелегкого поведения
— И он это терпел? — тихо спросила Ника.
— Да, Никуша. Он не решался на развод из-за маленького сына. А когда понял, что не может больше существовать с женой под одной крышей, она сама его бросила… Отдыхала летом на курорте в Судаке и познакомилась там с отставным полковником. Женщина-то она, судя по фотографиям, была видная: черноглазая яркая брюнетка, лицо властное… Наверное, полковнику захотелось, чтобы кто-то им самим покомандовал. В общем, через пару месяцев после этого курортного романа она перебралась с сыном на Дальний Восток. С тех пор Борис жил один. А я с ним год назад познакомилась. Сначала мы просто дружили — очень много общих интересов оказалось. А потом… — Любовь Эмильевна запнулась, но тут же преодолела смущение. — Потом, Никуша, мы полюбили друг друга. И начали подумывать о совместном житье-бытье.
— И тут… он погиб? — взволнованно спросила Ника.
— Нет, Никуша, судьба нам еще много счастья подарила, — сквозь все еще стоявшие в глазах слезы улыбнулась Любовь Эмильевна. — Дело в другом… Внезапно объявился взрослый сын Бориса, Георгий, и всё тогда покатилось кувырком…
Ника машинально жевала, не сводя глаз со все еще красивого бабулиного лица. А Любовь Эмильевна всё говорила и говорила…
* * *Сын Бориса хотел какое-то время пожить у родного отца. Он поссорился с отчимом, а мать, по словам Георгия, совсем его загрызла.
Вырос Георгий каким-то непутевым. Учился в университете, но был отчислен из-за постоянных прогулов. Потом стал работать где придется, но чаще сидел на шее отчима, доводя привыкшего к строгой дисциплине полковника до настоящей ярости.
Бабушкин друг — Борис Сергеевич Романов — понял, что новый муж его бывшей жены просто выгнал тунеядца-пасынка из дому, и, конечно же, приютил Георгия, надеясь, что вскоре сын встанет на ноги.
Через две недели Георгий сказал отцу:
— Слушай, батя, по-моему, для таких неумех, как я, здесь выгоднее всего шить меховые шапки. Начну с них, а потом на что-то и посолиднее смогу раскрутиться.
Борис Сергеевич намерений сына не одобрил. Он был поклонником французской актрисы Бриджит Бардо, активно защищавшей зверюшек от истребления на меховые шубы и шапки. Сам он всю жизнь носил вязаные шапочки, опровергая распространенный миф о невозможности пережить сибирскую зиму не прикрывая голову чьей-то теплой и пушистой шкуркой. Но несмотря на такие гринписовские убеждения Романов-старший не стал препятствовать сыну, понадеявшись, что вскоре он найдет что-нибудь «более достойное».
Шефом по шапкам у Романова-младшего стал приятель его детства — они дружили до отъезда Георгия с матерью на Дальний Восток. И тогда и сейчас этого парня звали Шпырем — кличкой, произведенной от его фамилии Шпырин.
Первое время всё у Георгия шло нормально. Сначала он шил шапки и подклады к ним собственными руками, а позже подрядил для этого дела трех девушек, сам же стал разъезжать по другим городам в поисках оптовых покупателей. У Романова-младшего завелись деньги, и он даже начал помогать отцу.
В тот день, когда домой к Георгию заявился Шпырин с просьбой подержать у себя недолгое время партию дорогих шапок, ничто не предвещало неприятностей. Просто шеф Георгия собирался с молодой женой в Таиланд и боялся оставлять товар в своей квартире, не слишком доверяя сигнализации.
— Твой старикан наверняка целые дни дома кемарит, вот пусть и постережет, — уговаривал он приятеля.
Конечно, Георгий согласился. Когда Борис Сергеевич вернулся домой после очередной прогулки с Любовью Эмильевной, то не поверил своим глазам. Одна из двух комнат квартиры была полностью заставлена коробками. Кроме огромной партии шапок, здесь нашли приют и дорогие комплекты видеоаппаратуры, которые Гошин шеф тоже ухитрился под шумок сюда притащить.
— Гоша, почему же ты со мной не посоветовался? — растерянно возмущался Борис Сергеевич. — У нас ведь на входной двери замок совсем хлипкий!
Сын только отмахнулся: «Если уж вору понадобится дверь взломать, его никакой замок не остановит. Да ты, папаня, не нервничай. Никому и в голову не придет, что у нас в квартире такие дорогие вещи могут храниться. Так что оно и лучше, что дверь старенькая да бедненькая. Зато лишнего внимания не привлекает».
Накануне возвращения Шпырина Георгий ушел по своим «шапочным» делам, а Борис Сергеевич отправился за хлебом в булочную. Он долго томился в очереди в кассу, потом так же долго ждал отлучившуюся куда-то продавщицу… Поднимаясь наконец на свой третий этаж с аккуратно завернутым в полиэтиленовый пакет батоном, пожилой учитель уговаривал сам себя: «Ну что это я так разнервничался? Никакие грабители не могут за полчаса столько добра вынести…»
Войдя в квартиру и убедившись, что все коробки на месте, Борис Сергеевич облегченно вздохнул. Допивая полуденный чай, услышал нетерпеливый звонок в дверь. «Опять Гошка ключи дома забыл. Трезвонит, сорванец, как в детстве!» — проворчал он, перед тем как открыть дверь. Но это был не сын. Одинокая молодящаяся соседка по лестничной площадке, несколько раз извинившись, попросила Бориса Сергеевича повесить на стену купленное сегодня утром зеркало.
Благовоспитанный Романов-старший отказать ей, конечно, не мог. Если его о чем-то просили, он никому и никогда не отказывал. За десять минут он ввинтил шурупы в капитальную стену и закрепил на них новое зеркало. Выслушав на прощание кучу похвал своим золотым рукам и, как выразилась соседка, «галантности истинного кавалера», Борис Сергеевич вернулся к себе. Он собирался позвонить Любови Эмильевне и пригласить ее съездить за город.
Любови Эмильевне идея понравилась — ей вообще нравилось все, что предлагал Борис Сергеевич. Договариваясь о встрече, Романов поискал глазами электронные часы, которые всегда стояли на тумбочке рядом с телефоном, но на обычном месте их не обнаружил.
— Подожди, Любочка, я сейчас… — произнес он и пошел в комнату сына, чтобы узнать точное время.
Любовь Эмильевна терпеливо ждала с телефонной трубкой в руке. Наконец, после немыслимо затянувшейся паузы, она услышала голос своего друга, прозвучавший как-то глухо и незнакомо:
— Любочка, у нас неприятность. В нашей квартире побывали грабители и вынесли из комнаты сына все. Я даже не могу себе представить, на какую сумму там хранилось добра…
«Это не неприятность, Боренька. Боюсь, что это самая настоящая катастрофа», — пронеслось в голове у Любови Эмильевны. Но вслух она сказала только то, что, по ее мнению, сейчас необходимо было услышать ее другу:
— Не волнуйся дорогой. Выпей валерьянки, а под язык валидол положи. Потом вызывай милицию. Я приеду через полчаса.
Борис Сергеевич послушно пошел на кухню искать валерьянку и валидол. Ему они были не нужны. А вот его заботливой подруге очень даже могли пригодиться.
Глава 6
Ника лежала без сна в комнате, в которой она всегда останавливалась у бабушки. Все, что могло вызвать нередкую для девушки бессонницу, Любовь Эмильевна постаралась отсюда убрать. Окно было тщательно зашторено плотной гардиной, громкие настенные часы унесены на кухню. Ника не умела спать рядом с тикающими часами — ей казалось, что уже через несколько минут такого соседства ее собственное сердце начинает биться в такт с часами, и ощущать это было неприятно. Поэтому она даже ручных часиков никогда не носила.
«Выдумщица ты моя, мнительная дурёшка», — смеялась Любовь Эмильевна и поверила Никиным жалобам лишь тогда, когда сама прочитала в каком-то журнале об исследованиях японских ученых, подтвердивших внучкины наблюдения.
Чтобы посмотреть, не близится ли уже утро, Ника нажала кнопочку-подсветку своего «Хуахая». Этот электронный китайский будильник она всегда носила с собой — он нравился ей своим тактичным молчанием и негромким мелодичным звонком. У будильника, правда, имелся один недостаток: за месяц он убегал на шесть минут вперед. Предшественник «Хуахая» был случайно обронен с карельской скалы во время турпохода с друзьями. Как ни странно, он спешил на те же шесть минут. Но Лосовская с этим мирилась, рассудив, что спешка для часов — более простительная слабость, чем отставание.
Перед мысленным взором девушки стояла фотография, на которой ее Ба и Борис Сергеевич, взявшись за руки, улыбались в объектив. Было видно, что этих людей многое связывает — доброта, ум, юмор, общие мечты…
И все это так страшно закончилось!.. Девушка невольно представила себе последние минуты жизни Бориса Сергеевича… Взрыв, пламя, боль… И смерть — дай Бог, быстрая. За что? За что?..
Потом Ника стала вспоминать невеселый рассказ бабули о последствиях кражи в квартире Бориса Сергеевича.
…В милиции, конечно же, завели дело по факту хищения шапок и видеоаппаратуры, но ничего утешительного не обещали.
