Джон Локк - Время от времени
Глава 5
Кошка — или кто она там была такая — быстро обжилась в новом окружении, и Джека вдруг осенило, что, пожалуй, эти животные предпочитают твердую землю под ногами, и может быть, как раз этим объясняется неучтивое поведение Регби на борту «Крепости». Она грациозно обошла двор, окружающий форпост, или «Стаутпост», как пирату нравилось называть его.
— А что стало с вашими собаками? — осведомился он у хозяев.
— Одну утащил аллигатор, может статься. А вторую я продал, — сообщил Джордж.
— Повезло же Регби! — усмехнулся Хоули.
— Во всяком случае, до следующей собаки. Они забредают сюда то и дело, одуревшие с голоду.
Джек улыбнулся насторожившейся Джоанне:
— С Регби ничего не случится. Она может за себя постоять.
Девочка ответила ему улыбкой.
Крохотный дом с торговой лавкой Джорджа и Мэри располагался в самой южной обжитой части полуострова Сент-Олбанс — куска суши площадью около тридцати шести квадратных миль, отчасти отсеченной Литл-Ривер.
Мужчины попивали виски за столом, глядя, как Мэри и Джоанна хлопочут над обеденным котлом. Роуз куда-то отлучилась, а Сэмюель и Стефан точили обеденные ножи.
— Ко двору ли она пришлась? — поинтересовался Джек у хозяина дома.
— Джоанна? — уточнил тот. — Она для нас просто благословение!
— Хлопот с ее отцом не было?
— Не видал ни его, ни его жены с тех пор, как ты пригрозил прикончить их, ежели еще когда покажутся.
— Это хорошо. В самом деле. Непозволительно человеку бить собственных детей.
Пират воззрился на Джоанну, гадая, какой женщиной та вырастет. Для Хоули она была слишком юна — во всяком случае, по его собственным представлениям, — но через пару-тройку лет станет идеальной женой, преданной и благодарной ему и, наверное, замечательной матерью для выводка детей.
Заметив его взор, устремленный на их помощницу, Джордж промолвил:
— У меня только одна спальня.
— Пойдет, — кивнул Джек.
Хозяин дома дугой выгнул бровь, но промолчал.
Джоанна, отличавшаяся превосходным слухом, при этой реплике улыбнулась, но взглянуть на гостя не решилась, боясь выдать себя. Она стала худенькой светлокожей девушкой, совсем не похожей на беспризорное дитя, повстречавшееся ему два месяца назад. С тех пор Джоанна чуть располнела милостью божией, и на щеках у нее заиграл румянец. Она превосходный образчик, подумал Джек, со своей светлой безупречной кожей, большими зелеными глазами и волнистой копной каштановых волос, выгоревших на знойном солнце. Рабочее платье, которое она носила каждый день, сшитое из прочной серой хлопковой саржи, казалось слишком грубым для ее хрупкой фигурки. У нее была кроткая улыбка и спокойный склад характера, что трудновато было понять, учитывая, каких зверств она натерпелась от родителей в прошлом. Хоули бывал в разных местах, навидался всякого, но домашние сценки и обстановку наблюдал не так уж и часто. Теперь же ему было очень приятно лицезреть, как эта здоровая семья дружно хлопочет, чтобы накрыть на стол.
По опыту Джека, рожденные в Америке мужчины и женщины были приятнее для взора и здоровее, нежели их европейские соплеменники. Пират побывал в Лондоне дважды и видел тамошние ужасающие условия жизни. Все в этом городе разило омерзительнейшей вонью. Люди постоянно были грязны, словно никто из них, даже богачи, не мылся. Бедные семьи кутали своих детей в одеяния из мешковины, которые те не снимали ни днем, ни ночью всю зиму напролет. Дома, понатыканные бок о бок нескончаемыми рядами, теснились вдоль краев улиц и дорог, а мужчины запросто мочились на улицу из окон второго этажа. Чтобы тебя, часом, не обгадили, нужно было тщательно продумывать каждый шаг. Просто идти посередке улицы было невозможно, потому что как раз там-то и рыли сточные канавы. Женщины, что ни день, опорожняли содержимое своих ночных горшков прямо на улицу, не выказывая ни малейшего намека на смущение. Помои и человеческие экскременты, раскиданные по земле или камням мостовой, дожидались следующего дождя, который смоет их в сточную канаву. Поэтому, когда ни погляди, улицы представляли собой выгребные ямы, так переполненные мочой и конским навозом, что никто не давал себе труда стараться не ступить в кучку. Хуже того, грязь пропитывала ткань длинных женских платьев и накидок и налипала на подолы, и дамы разносили ее по собственным жилищам и по магазинам.
Но как ни скверны были там условия жизни, лица людей выглядели куда хуже.
Девяносто процентов населения переболели оспой или ветрянкой, и их лица и тела были испещрены глубокими кавернами шрамов. Лишаи, грибки и открытые язвы были видны едва ли не на каждом лице в любое время суток. К двенадцати годам у большинства были гнилые зубы, а те, кому удалось дотянуть до тридцати, оставались и вовсе беззубыми. Инфекции и сочащийся гной украшали подавляющее большинство шей, спин и ягодиц, а чирьи и карбункулы служили неизменным источником досады и боли.
Конечно, крупные города грязны и в Америке, но городки и местечки вроде Сент-Олбанс, хоть местами и омерзительны, благодаря нехватке населения, выглядят гораздо приятнее. Несмотря на то что лица Джорджа и Мэри тоже были мечены оспой, да и зубы у них были довольно скверными, они все еще умудрялись выглядеть на десяток лет моложе своих европейских ровесников. А благодаря жизни в сельской местности, здоровой пище и лекарствам, поставляемым их добрым другом Джеком, Джоанна и дети Стаутов выглядели здоровыми, и кожа их была настолько чиста, что они казались представителями совсем иного племени.
— А вы не видели пиратов, когда выходили порыбачить? — полюбопытствовал Сэмюель.
— Не в этот раз, — разочаровал его гость.
— Мы любим пиратов, ведь правда, отец? — сказала Роуз.
Джордж и Мэри переглянулись. Они-то знали, что Джек сам — пират, но говорить об этом детям было небезопасно.
— По-моему, все колонисты любят пиратов, или каперов, как их называют нынче, — заметил Хоули. — Суть в том, что английские налоги в эти дни столь велики, что для колонистов каждый урожай в убыток. Вот им и приходится торговать с пиратами, чтобы выжить.
— А тебе знакомы какие-нибудь пираты, Генри? — спросила Роуз.
Джек ощутил, что все взоры обратились на него.
— Возможно, ведь они нынче повсюду, — отозвался гость.
— Как это? — не унимался Сэмюель.
— Поелику Англия воюет с Испанией, она хочет, чтобы пираты топили испанские корабли. Так что там даже приняли закон, дозволяющий пиратам оставлять себе сто процентов награбленного на вражеских кораблях.
— Англия любит пиратов? — удивился Сэмюель.
Хоули хохотнул:
— Англия покамест их терпит. Но как только война закончится, это переменится.
— А что будет тогда? — еще больше заинтересовался мальчик.
— Губернаторы снова примутся их вешать.
Глава 6
Форпост отделяла от главного дома тяжелая деревянная дверь, обитая железными полосами. В главной комнате хранилась пара дюжин сорочек и штанов, разнообразные веревки, сети, молотки, пилы, гвозди и прочий скобяной товар, по большей части уже бывший в употреблении. Медикаменты и ножи держали не в этой постройке, а в запертых сундуках в спальне Джорджа. За стойкой находилась другая дверь, ведущая в маленькую спаленку, которую хозяева сдавали посетителям для ночлега. Спавшие там люди обычно были слишком хворыми, чтобы пускаться в путь, так что это был скорее лазарет, нежели гостиница.
После ужина, пока мужчины толковали за главным столом, Мэри и Джоанна постелили льняные простыни и одеяло на гостевую постель и взялись чистить ночной горшок. Роуз принесла колодезной воды для таза, а Джоанна положила рядом с ним полотенце и ручное зеркальце.
— У тебя есть вопросы о том, что может случиться нынче ночью? — спросила Мэри свою юную помощницу.
Та зарделась.
— Я знаю, что ты, наверное, видела, как это делается, но тут будет иначе, — продолжила хозяйка дома.
Джоанна потупила взор на руки, лежащие на коленях.
— Что ж, — проговорила женщина, — тогда дам природе самой взять свое. Завтра, если хочешь, мы потолкуем о случившемся.
— Ладно.
Мэри направилась было к двери, но обернулась и улыбнулась.
— Не тревожьтесь, миссис Стаут, — сказала Джоанна. — Все будет в порядке.
Хозяйка поглядела на юную девочку-подростка, сидящую на кровати, и на ее рабочее платье, заляпанное грязью от дневной уборки. Волосы Джоанны спутались в ком, а ладони и правое предплечье испещрили мазки сажи от очага. Черная полоска была и на лбу, где девочка утирала пот. Ноги и щиколотки у нее были в синяках и ссадинах от ежевичника и меч-травы, а на щеке и шее виднелись следы укусов клещей. Воистину жалостное зрелище…
— Послушай, дитя, позволь мне малость поработать над тобой, — вздохнула Мэри.
