Анна Данилова - Сердце химеры
– Скажите, Вера… Вы не помните, где была Лена вечером 27 сентября?
– Двадцать седьмого, говорите? Не знаю… У меня по вечерам много работы… У нее дом в саду стоит, не видно даже, горит ли лампа в спальне. Я не видела ее.
– А может, она в город уехала и вам об этом сказала?
– Она никогда никому не докладывается. Живет себе, как хочет.
– А где она работает?
– Да Коле и помогает в его делах… Вроде секретарши… Но он не больно-то заставляет ее работать, она все больше дома сидит. Или же они поедут куда… Летом вот в санаторий ездили, потом на турбазу… Нет, я не могу сказать, была она дома или нет.
– А на следующий день?
– Нет, я ее не видела. Может, она дома сидела, спала… или телевизор смотрела.
– А вот огород… Он у нее в полном порядке…
– Так она же нанимает людей. И редко когда выйдет, порвет сорняки. Она любит только за цветами ухаживать, никого не подпускает. Пустила однажды одну тут. Словом, та мотыгой ей все саженцы и перелопатила. Какие-то дорогие растения сломала, думала, что сорняки.
– Значит, Лена выходит иногда из дома в сад?
– Конечно. А если она заснула на качелях – так ее и не добудишься. Здесь же тихо, свежий воздух, спится крепко. Особенно если всю ночь не спать.
– А в это время можно войти в ее дом?
– Какие странные вопросы вы задаете…
– Так у нее же телефон пропал.
– А… Ну да, можно. Я ей сколько раз говорила – запирайся, если куда-нибудь выходишь, в магазин, к примеру. Но город у нас тихий, спокойный, ничего такого не происходит. Правда, недавно слух пустили, как будто бы женщину у нас одну застрелили. Но потом оказалось, что никого не застрелили, слава богу.
Я откровенно скучал. Смотрел на эту женщину и думал, что не хотел бы быть ее мужем, что от тоски на второй же день сбежал куда подальше. Простая, как вязанка дров. Нашла телефон на дороге, знала, кому он принадлежит (не каждый же день такие телефоны на дороге валяются), но не отдала. Решила, что Лене любовник другой купит, новый… Вот только вопрос: кому понадобилось выбрасывать телефон на дорогу? Кто это мог сделать? В нем и информации-то никакой не было…
– Лев Григорьевич, – сказал я Вишнякову уже после того, как мы вышли от соседки. – Ведь тот, кто взял телефон и выбросил его, преследовал некую цель.
– Да я уж понял. Домашний не работал, мобильный исчез. Лена не могла ни звонить сама, ни получать звонки. Но она могла позвонить и от соседки. А вот ей позвонить никто не мог. Значит, этот неизвестный не хотел, чтобы до нее кто-то дозвонился и что-то ей сообщил! Значит, она что-то не должна была узнать. Так, что ли? – Вишняков выглядел уставшим. – Ладно, Михаэль. Поедем домой. Главное – улики я раздобыл. Еще мы узнали, что 27 сентября Елену здесь никто не видел. Скажите, вот Елена, к примеру, собирается отравить Ольгу. Подсыпает ей что-то в чашку с чаем. Ольга выпивает. Елена оставляет ее там, умирающую, и спокойно уходит, оставляя после себя и чашку и отпечатки пальцев… Зачем ей это? К тому же она довольно-таки спокойно говорит нам об этом.
– Ну и что? Может, это ее тактика. Прикидывается овечкой…
– Но ведь она даже не дождалась, чтобы Ольга умерла. Понимаете, что получается? Она хочет избавиться от свидетеля, который может подтвердить факт ее присутствия в городе, даже в вашем доме, Михаэль, и не дожидается ее смерти. Разве она не понимает таких простых вещей, что, когда Ольга придет в себя, она расскажет, с кем пила чай… Та же самая история произошло и с Лорой, которую она смертельно ранила… Но ведь Лора тоже могла бы остаться живой. Единственная жертва была убита сразу – это Полина. А я вам что говорил? Полина – и есть конечная цель Елены.
Мы вернулись в город, Вишняков отвез чашки на экспертизу, после чего я пригласил его в ресторан поужинать. Мы заказали форель, водку. Лев Григорьевич отказался от сладкого, я же выбрал сырный торт с черносливом.
Ели и пили мы молча. Я думал о том, что хорошо бы вернуться к нормальной жизни, где есть красивые и живые женщины, вкусная еда, мягкая постель. Я мечтал обо всем том, что так любил и был лишен этого из-за какой-то алчной психопатки, убившей два с половиной человека (отравленную Ольгу я почему-то считал за половину). Вероятно, когда она разговаривала со мной по телефону, Лена ее подслушала, напросилась на чай и отравила. Надо же, какая опасная женщина – и пистолет-то при ней был, теперь вот яд. Удивительно, как это она не зарезала меня вчера, когда я отказал ей в любви, в близости? Вот и впускай после этого в дом женщину. Даже бывшую свояченицу.
Вишняков позвонил следователю и с набитым ртом начал задавать вопросы:
– И что она? Молчит? Скандалит? Требует адвоката? Все верно. Я бы на ее месте вел себя точно так же. А что там с потерпевшей? Откачали? Ну, и слава богу. Подождем результатов экспертизы. Но я уверен, что чашка – из этого же сервиза.
Мне предстояло возвращаться к себе домой, но кто бы знал, как не хотелось мне снова видеть эти стены, которые напоминали мне теперь не только о Лоре и Полине, но и о Лене. И что ей не жилось спокойно в большом хвалынском доме вместе со своим богатым любовником?
– Странно все это, странно… – несколько раз повторил я, уминая форель и поглядывая на принесенный десерт.
– Что странно?
– Да все!
– Убийства – вообще все странные. А убийцы – еще страннее. Я до сих пор не могу себе объяснить, каким же должен быть человек, чтобы позволить себе лишить другого жизни. Это самое страшное из преступлений, существующих на земле… А здесь – два убийства и еще одна попытка убийства. Да уж, вот удивится ее любовник, когда узнает, на ком собирался жениться.
После ужина мы тепло распрощались, я снова задал вопрос Вишнякову о гонораре, на что он снова мягко ответил мне, что пока не готовы результаты экспертизы и что его уверенности в том, что убийца – Елена, еще недостаточно. Привел в пример его заблуждение относительно Полины…
– Вы еще скажите, что всех трех, вернее, двух убила Глафира… Подружка Лоры…
– А что, у нее был мотив?
23
Я вернулся домой. Сунул мокрое полотенце и халат, оставшиеся после Елены, в стиральную машину, сварил себе кофе и лег на диван, включил телевизор. Сна не было. Я встал и включил компьютер, затем диктофон. Это было как наркотик.
«– Знаешь, Глафира, иногда мне кажется, что я схожу с ума… Что в голове моей пусто, а в душе – горит огонь… Так все надоело. Хочется нормальной жизни, понимаешь? Но так все складывается, что у меня нет времени подумать о своей жизни, все забирает быт, какие-то проблемы, причем мелкие, несущественные… Я устала метаться между этими двумя идиотами… Я хочу однажды утром проснуться в совершенно другом мире, где меня любят, где люблю я… И этот мир, я чувствую, где-то совсем рядом… Стоит мне только протянуть руку или сказать одно нежное слово…»
Думаю, она говорила обо мне, и другим миром она считала жизнь со мной. Но никто из нас так и не решился протянуть руку. Я боялся испугать ее своим присутствием в ее спальне…
И вдруг я вспомнил, как однажды оказался невольным свидетелем ее интимных отношений с мужем, как раз тогда, когда они планировали, как лучше потратить деньги, заработанные ею на панели. Речь шла о каком-то Давиде, ее богатом любовнике, она еще тогда говорила, что от ее тела не убудет. Так, значит, она знала, что я где-то рядом, и они делали это на моих глазах… зачем ей это понадобилось?
«– Я не хочу аборт, Глаша… – рыдала она в трубку. – Не хочу!!! Но и рожать тоже не могу, потому что не знаю, кто отец ребенка… нет у него отца, понимаешь? Никто не сможет воспитать этого бедняжку так, как надо. Все страшные эгоисты и сволочи. А зачем нам такой отец? Я знаю только одного человека, который мог бы воспитать моих детей, вернее, наших…
– Ты что, Лорка, влюбилась, что ли?
– Не твое дело…
– Так и роди от него, трудно, что ли?
– Дура ты, Глафира, и ничего не понимаешь. Он знает, кто я и чем занимаюсь. Ему такая жена не нужна.
– Он женат?
– Был… Но бросил ее. У него профессия такая – он должен жить один или с женщиной, которая будет ему служить, понимаешь?
– Начальник, что ли, большой?
– Да он как бог!
– Покажешь мне его?»
Она прервала этот разговор. Думаю, что и на этот раз речь шла тоже обо мне…
Бедная Лора, у нее мог быть ребенок. Я в который уже раз почувствовал свою вину – теперь за убитое дитя.
Я проснулся от телефонного звонка. Часы показывали десять часов! Это был Вишняков.
– Михаэль… результаты экспертизы показали, что эти чашки из одного сервиза и что на всех трех имеются отпечатки пальцев Лены. Думаю, дело скоро закроют. Да, и еще. Сегодня утром выписывают твою соседку, Ольгу. Ты не забудь, что взял ее ключи.
– Хорошо. А чем ее отравили-то?
