Алексей Макеев - Пуля для главы
– А кто похищен-то? – вопросительно прищурился Стас.
– Пока не установлено, – пожал плечами Реонкин, – но некоторые свидетели утверждают, что девушка местная, ее в городе мельком видели.
– А это не может быть инсценировкой, каким-нибудь там розыгрышем… – задумчиво предположил Гуров. – Или, как это называется у нынешних молодых, флешмобом?
– Ну, в общем-то, можно и это предположить… – утвердительно кивнул капитан. – Но… Все почему-то уверены, что это было всерьез. О! Вон еще идет, скорее всего, свидетельница происшествия… – указал он взглядом в сторону пожилой гражданки, с решительным видом вошедшей в вестибюль.
– Кому тут можно написать заявление? – громко спросила она.
Как выяснилось из дальнейшего разговора, похищение молодой якорчанки произошло прямо под окнами ее дома. Жертву неизвестных негодяев она тоже как-то уже видела, а вот похитителей не знает ни одного. По ее словам, это были, скорее всего, кавказцы, которые ехали по улице на большом черном джипе с тонированными стеклами.
– Я на окне цветы поливала и видела все от начала до конца. – Свидетельница говорила торопливо и очень возмущенно. – Гляжу – едут они не спеша, видно, высматривали, кого сцапать. По тротуару идет приятной наружности девушка лет двадцати пяти, в красивом таком кружевном черном платье, волосы темные, в темных очках. Они около нее остановились, двое из задней дверцы выскочили, схватили ее за руки и грубо поволокли в кабину.
– Она отбивалась, что-то кричала? – спросил Гуров.
– Да, и пыталась вырваться, и кричала: «Что вы делаете?! Помогите! Полиция! Спасите меня! Мама! Мамочка!!!» И так громко, испуганно – вся округа переполошилась. Несколько мужчин кинулись к ней на выручку, но не успели – слишком быстро все произошло. Дверца захлопнулась, и машина сразу рванула с места. Так и из открытого окна такой крик разносился, у меня аж сердце закололо. Я половину пузырька корвалола выпила, прежде чем смогла сюда прийти. Сейчас на площади народ уже собирается, все аж кипят – это что ж за скотство-то такое?!
– Три наших экипажа только что отправились на поиски, – устало сообщил Реонкин. – Замначальника поехал в местный техникум, чтобы мобилизовать студентов. Сделали объявление по местному радио, чтобы к РОВД подошли желающие помочь в поисковой операции. В областной ГАИ дали ориентировку на машину похитителей. Жаль, номер был заляпан, поэтому установить ее возможности нет никакой…
– Более чем уверен, что это – отвлекающая спецакция наших, так сказать, оппонентов… – негромко обронил Гуров.
– Думаешь, они устроили такое вот показательное представление с конкретным умыслом? – с некоторым сомнением в голосе спросил Станислав.
– Уверен на девяносто девять из ста, что это попытка отвлечь нас от расследования по Лосеву. Кто-то очень сильно занервничал и теперь ищет способы хоть как-то его или затормозить, или даже сорвать. – Лев внимательно посмотрел на приятеля. – А ты считаешь, это что-то другое?
Стас неопределенно передернул плечами:
– Ну, в принципе, на провокацию очень похоже. Ну, что, давай и мы поколесим по окрестностям, порыскаем. Не в Подмосковье же они ее увезли? Пусть думают, что мы на их уловку клюнули.
– Резонно! Анатолий, с нами поедешь? – предложил Гуров.
– Да, конечно! – охотно согласился тот. – Наши экипажи работают в стороне Грицунов и Стогова. Мы можем поехать в сторону Замостного – это соседний райцентр, он ниже по течению Волги.
Заправив полный бак, Крячко запустил двигатель, и «Мерседес» покатил в южном направлении, обогнув Кольцово.
– Кстати, Анатолий, а что там со вчерашними грицуновскими охламонами? Где они сейчас? – оглянувшись, поинтересовался Гуров.
– Отправили в областное СИЗО… – иронично усмехнулся капитан. – За ними вылезло такое! Короче, вчера поздно вечером у одного не выдержали нервы, и он пошел на чистосердечное. Расписал про все «подвиги» своей компании. Видимо, его очень впечатлило то, кто именно их задержал. Ну, мы им популярно дали общую информацию о потенциальных возможностях ведущего сотрудника Главка, которые могут повлиять на их судьбу. Ну, и растолковали, какие возможные сроки им светят.
– И кто же явил «чистосердечие»? Студент? – попытался угадать Гуров.
– Нет, Андриякин. Это только с виду он самый упертый, а на деле первым кинулся сдавать своих дружков. За ним дрогнул Вальцман. Сабриэлян держался дольше всех. Как видно, надеялся, что его правовые знания помогут ему выйти сухим из воды.
– А информацию им дал, конечно же, ты! – многозначительно улыбнулся Стас.
– Ну, было такое дело… – признался Реонкин. – У меня из-за этих трех недоумков столько крови попили на совещаниях! Надо же было как-то простимулировать их откровенность. Ну, а что? Я всего лишь сказал, типа того, что вас задержал человек, не знающий слова «жалость», а его полномочия таковы, что все три ваших папы в сравнении с ним – сущая пыль. Ну, они впечатлились!.. Станислав Васильевич, давайте двинемся по той дороге, – указал он влево, куда уходило боковое ответвление от трассы. – Там впереди деревня Шишкино, а дальше на берегу есть территория, куда наши любители пикников выезжают почудить, покуролесить. Тоже место – не приведи Господь! За последние два года – три случая насилия. Приедут, напьются, а потом вытворяют черт знает что… Вот и подумалось – не туда ли увезли похищенную?
Но на берегу, где уже жарили шашлыки три или четыре компании, о похищении и похищенной никто ничего не знал. После осмотра еще нескольких «пикниковых» территорий, где найти ничего нужного так и не удалось, было решено проехать вдоль нескольких «проблемных» лесополос. По словам Реонкина, в тех местах тоже как-то было несколько происшествий, попадавших под статьи УК.
Когда Станислав в очередной раз свернул с асфальта на разбитый проселок, у капитана неожиданно зазвонил телефон. Один из его сотрудников сообщил, что похищенная найдена в пяти километрах от Якорного в глухом лесном массиве. Она жива, в сознании, но самостоятельно идти не могла, ждала помощи. На ее теле видны следы побоев. По словам потерпевшей, неизвестные привезли ее в глухое место, где подвергли групповому изнасилованию, после чего ограбили, избили и бросили в лесу на произвол судьбы. Выяснили спасатели и ее имя – это издатель и редактор газеты «Либеральный фронт» Феофания Крючок.
– Кто?! – переглянувшись, разом выпалили Гуров и Крячко.
– Фофа, Фофа! – усмехнувшись, подтвердил Анатолий. – Она самая. Тем, кто ее нашел, сказала, что с ней могли расправиться сторонники Лосева, которые, возможно, подозревают, что именно ее статьи спровоцировали покушение. – Положив телефон в карман, Реонкин изобразил жест рукой, который можно было понимать как: «А хрен его знает?..»
– Очень и очень странная история… – недоверчиво хмыкнул Стас.
– Да, чувствуется явная фальшь, – согласился Лев.
Полчаса спустя они входили в приемный покой районной больницы Якорного, куда к ним спустился заведующий хирургическим отделением и заодно травматологией. По словам врача, у потерпевшей и в самом деле на лице и на всем теле есть синяки и ссадины, а гинекологи установили факт того, что интимные повреждения соответствуют заявлению об их насильственном характере.
– А пробы на генетическую экспертизу взяли? – уточнил Реонкин.
– Брать нечего, – широко развел руками врач. – Эти негодяи оказались чрезвычайно предусмотрительными, пользовались «изделием номер два». Тут уже был сотрудник прокуратуры, который считает, что с учетом характера происшествия это и в самом деле могла быть месть и желание унизить девушку.
На вопрос Гурова о возможности увидеть потерпевшую врач вначале сказал категоричное «Нет!». Однако когда тот немедленно созвонился с Орловым и, вкратце изложив суть происходящего, передал телефон доктору, генеральский рык немедленно убедил эскулапа в обратном. Получив халаты и бахилы, все трое прошли в палату к Феофании. По пути завотделением несколько раз напомнил о том, что девушка пережила тяжелое потрясение, была избита, унижена, поэтому было бы логичным и резонным не терзать ее лишними расспросами.
Пообещав не усердствовать по части следственных действий, опера вслед за доктором, который туда вначале постучал и лишь потом открыл дверь, шагнули в палату, пропахшую лекарствами и дезсредствами. Войдя внутрь, Лев увидел лежащую под капельницей молодую особу, чем-то очень похожую на некую теледиву, которая на центральном ТВ долгое время вела эротически-скандальное реалити-шоу. Голова забинтована, на лице пластырные наклейки. Глаза были открыты, но девушка на происходящее рядом с ней словно не реагировала.
– Феофания, вы меня слышите? – Врач произнес эти слова с печально-скоробной интонацией, как если бы говорил с умирающей.
Та в ответ молча качнула головой. Пояснив девушке, что с ней желают поговорить представители уголовного розыска, он приглашающе указал операм рукой. Первым заговорил Гуров, спросив, знает ли Феофания напавших на нее людей, доводилось ли ей видеть их ранее? Та в ответ так же молча отрицательно качнула головой. На вопрос об угрозах – поступали они или нет, снова отрицательный ответ. Крячко интересовал вопрос, имелось ли у них оружие – холодное или огнестрельное. И вновь все то же молчаливое «нет». Не получил положительного ответа и вопрос Анатолия – называли ли преступники друг друга какими-то именами или кличками.
