Андрей Анисимов - Кто стрелял в урода?
– Мне тоже, батя. А кто начал копать, догадываюсь. – Ерожин залпом осушил стопку и налил еще.
– Ты это серьезно… И кто же, ФСБ? – Так же шепотом предположил старый милиционер.
– Нет, тип один появился. Зачем ему все это, пока не понимаю. Но он идет по нашему следу. Интересуется всем, связанным с Кадковым.
– Любитель… Чего же он хочет?
– Понятия не имею, но постараюсь докопаться.
– Кто он?
– Ты, батя, его знаешь. Хромов нанял Глеба, чтобы тот за ним следил.
– Неужели урод? – Изумился Грыжин.
– Да, он самый.
– Я его никогда не видел, но со слов Глеба, это не подарок… – Сделал вывод генерал.
– Я тоже не имел чести лицезреть этого проходимца. Но чувствую, скоро увидимся.
Иван Григорьевич покачал головой и разлил коньяк в две стопки. Выпить они не успели. В дверях появилась двухметровая фигура Глеба.
– Господин директор явился. – С деланным почтением воскликнул Иван Григорьевич. Увидев, как в его кабинете пируют подполковник с генералом, Михеев растерялся:
– Я не помешал?
– Бери стул родственничек и присаживайся. – Ерожин подвинулся, освобождая Михееву место: – Чем порадуешь?
– А вы не знаете. Я Волкову звонил. – Глеб присел, с трудом упрятав ноги под стол.
– Майор с утра поехал беседовать с гражданкой Соболевой. Мы еще не виделись.
– Я только что с Клязьмы. – И Михеев рассказал о своей находке в пансионате.
– В Ростов полетел голубчик. – Потер руки подполковник.
– Как вы узнали, если Волкова не видели? – Удивился Михеев.
– Умный я. Проживешь с мое, станешь тоже умным.
– А с мое, станешь опять дураком. – Вставил генерал.
– Не надо Иван Григорьевич, с вами все в порядке.
– Спасибо Глебушка, уважил старика…
– Не за что… – Улыбнулся Михеев и продолжил допрос подполковника: – Ну, все таки, Петр Григорьевич, откуда у вас такая информация.
– Ерожин постучал себя по голове: – Оттуда. Хочешь примажем?
– С вами свяжешься, разоришься… – Глеб не очень понял, каким образом свояк вычислил маршрут Пригожева, но спорить с подполковником остерегся.
– Не веришь, позвони Волкову. Тот наверняка уже получил из летного агентства сведения о рейсе твоего постояльца.
– Мне неловко беспокоить Тимофея Николаевича.
– Ладно, давай я наберу. – Ерожин снял трубку и позвонил в Управление: – Тимофей, ты уже связался с агентством по наводке Глеба.
– Да, Петр Григорьевич. Пригожев, как вы и предполагали, вылетел в Ростов. А вы скоро приедете? У меня полно информации?
– Через часок…
– Я вас буду ждать. История Хромова начинает проясняться.
– Хорошо жди… Тимофей, я тут в своем бывшем бюро, Михеев рядом. Скажи и ему, куда полетел Пригожев.
– Не надо, Петр Григорьевич, я слышал. – Отказался Глеб.
Ерожин положил трубку: – Ну, слышал и молодец. Как тренажерный зал Некрасова. Качаешься?
– Петр Григорьевич, я только один раз успел туда сходить. Время то прошло три дня. – Оправдывался Михеев.
– Ну и что дал один раз?
– Ничего. Мужик, как мужик. Дело знает. Похоже, что в своем подвале днюет и ночует. Клиенты его любят. Впечатление производит хитренького кулачка, но не без симпатии. Такого не объегоришь. Второго дна у него я не заметил. Для более подробного портрета, дня мало.
– На контакт идет?
– Идет, но лишнего незнакомому не ляпнет.
– Сходи еще разок, а там поглядим…
Грыжин дождался, пока Ерожин покончит с вопросами, и поднял стопку:
– Хочу выпить, Петро, за твое возвращение к нам.
Михеев с сожалением поглядел на коньяк:
– Я бы тоже с удовольствием. Но мне нельзя… За рулем.
– На метро доедешь, не барин. – Рявкнул Грыжин. Глеб послушно поднял свою стопку:
– Возвращайтесь товарищ подполковник. Без вас все не так…
Ерожин посмотрел на молодого родственника, на своего старшего друга, и выпил до дна:
– Дай Бог мужики. Вы знаете, я давно рапорт подал. В конце года обещали отпустить. Но тут один гвоздь возник.
– Какой гвоздь? – Не понял Михеев.
– Этот гвоздь мы с Иваном Григорьевич давно вместе забивали, да видать не добили.
– А плохо забитый гвоздь, обязательно воткнется в жопу. – Повторил свою побаску Грыжин и, разлив остатки коньяка, поставил пустую бутылку на пол.
* * *Не смотря на дневное время, шторы в спальне Беньковского оставались задернутыми. Сердцеед принимал даму, но особой страсти, или изобретательности во время свидания не выказал.
Мысленно, он готовился к завтрашней встрече с четой Ерожиных.
– Ты сегодня какой-то не такой. – Светлана пыталась поймать взглядом хоть один глаз любовника, но ей это не удалось. Правым он смотрел в потолок, а левым в зашторенное окно.
– Что значит, не такой? – Безразличным тоном осведомился Беньковский.
– Рассеянный. Ты меня сегодня не любишь?
– Разве, я не доказал? – Мокроватые губы Андрон Михайловича скривились в улыбку.
– Андрон, не будь пошлым. Тебе это не идет. – Светлана приподнялась на постели и погладила впалую грудь любимого: – Я знаю, ты думаешь, я испугаюсь?
– Нет, ты умница. Мы получим с твоего Темы сто тысяч баксов. Никуда он не денется.
– Андрон, я после этого с мужем жить не смогу.
– Почему?
– А ты не понимаешь?
– Пока нет.
– Мне будет стыдно смотреть ему в глаза. И потом зачем? Женись на мне.
– Брак это так скучно. Вся романтика наших отношений сползет к рутине. Разве ты не любишь праздники? Сейчас наши встречи – праздники. А брак, это будни. – И Беньковский, фамильярно похлопав любовницу по ягодицам, зевнул.
– А я хочу будни. – Упрямо заявила Света.
– Светланочка, хватит капризничать. Лучше подумай, что наденешь на завтрашний вечер.
– А тебе это не безразлично? – В голосе молодой женщины появилась нотка кокетства.
– Вовсе нет. Завтра ты должна быть неотразима.
– Мы ужинаем с президентом?
– Нет, мы ужинаем с ментом.
– С милиционером?
– Да, а чему ты удивилась. – На сей раз, любовник одним глазом сфокусировал свое внимание на лице Светланы.
– Не знаю, но мне казалось, что мужики этой профессии скучноваты.
– Поживем, увидим. – Многозначительно произнес Андрон Михайлович.
– Ужинаем втроем?
– Он будет с супругой. – Светлана про себе отметила, как при слове «супругой» голос любовника потеплел.
– Так для кого я должна выглядеть неотразимой, для мента, или для его жены?
– Для меня.
– Ой, правда ли!?
– Конечно, правда. Ты же знаешь, красота, это единственное, что я ценю в жизни. А ты красавица.
– Что же мне надеть? Вечернее платье?
– Не обязательно. Помнишь, в чем ты была, когда мы познакомились?
Светлана улыбнулась:
– Женщины такие вещи не забывают. Но это же дневной прикид.
– В китайские рестораны и вечером в смокингах, да бальных платьях не ходят.
– А мы идем в китайский ресторан?
– Мы идем в тот самый ресторан, где я тебя впервые увидел. – Ответил Андрон Михайлович, и вяло притянул любовницу к себе: – Для тебя лучшее платье, это его отсутствие. Но, увы, общественная мораль еще не поднялась настолько, чтобы ты могла ходить в ресторан голая.
– Ты шутишь?
– И не думаю. А теперь помолчи. – Он сгреб женщину и деловито занялся любовью. Помешал телефонный звонок.
– Не подходи. – Шепнула Светлана.
– Я могу совмещать… – Андрон Михайлович, не прекращая процесса, снял трубку:
– Слушаю.
– Беньковский, надо встретиться.
– С кем говорю?
– Неважно, но бумаги Хромова у меня. Ты же не прочь их получить?
– А ты хочешь за них деньги? – Любовник забыл, чем занимается, встал и двинул с трубкой к двери.
– Не исключено. – Сообщил неизвестный абонент. Светлана, оставшись в одиночестве, обиженно отвернулась к стене.
– Дурак ты. Я могу их получить, если захочу, почти бесплатно. Зачем мне их у тебя выкупать? – Андрон Михайлович перешел в гостиную и, усевшись в кресло, продолжал беседу.
– Это ты дурак. Пока будешь бегать за бумагами, я загляну в «Рашин Стар» и продам им.
– Желаю успеха. Только кто их у тебя купит? Эти бумаги имеют цену для тех, кто знает, что с ними делать…
– Ты про Барри? – Беньковский мучительно соображал, откуда звонившему известно о существовании Туганова.
– Чего замолчал. В штаны наложил? – Издевались в трубке: – Если твой Барри сообразит, что ты скрывал от него фокус-мокус Хромова, он тебя пришьет.
– Хорошо, я готов встретиться. – Глухо согласился Беньковский.
– Это другой разговор. Вижу, ты не безнадежен. Когда?
– В воскресенье, в любое время.
– Хорошо, я тебя найду. – Андрон Михайлович слышал короткие гудки, но оставался в кресле. Сидел неподвижно, опустив свой огромный нос. Неужели он недооценил Лилю? Кто кроме нее мог знать о существовании Барри в контексте всей затеи шантажиста? Так и не сообразив, откуда напасть, понял, что начинает мерзнуть. Из спальни он вышел голый.
– Ты очень любезен…
