Валерия Вербинина - Девушка с синими гортензиями
Видаль нахмурился.
– Возможно, когда Ева увидела тело, ее замучили угрызения совести, и актриса пыталась покончить с собой, выбросившись в то самое окно, – внезапно сказал он. – Только Шарль Морис вошел вовремя и помешал ей сделать это. А теперь, когда время прошло, Ева уже не хочет умирать и поэтому всячески поддерживает общепринятую версию, согласно которой Лантельм убил ее муж.
– Видите, как интересно выходит, – усмехнулась Амалия. – И интереснее всего, что, пока мы строим версии, свидетели начали исчезать… К тому же, возможно, за нами вдобавок кто-то следит. – Баронесса вздохнула. – Кто у нас остался из свидетелей? Шарль Морис, Раймон Обри…
– Бывший капитан находится где-то в колониях. Шарль Морис должен быть в Париже.
– Жюли Прео, ныне графиня де Сертан…
– Она с мужем живет то в парижской квартире, то в замке недалеко от Парижа. Но граф, судя по всему, не настроен нас к ней подпускать.
– А что насчет старого драматурга, Анри Невера?
– Я не нашел о нем сведений. Скорее всего, он уже умер. У Леопольда Эттингера чахотка. Несколько месяцев назад он уехал к себе в Бельгию.
– Остаются только актер, доктор Морнан и мать матроса Шавийара, которая живет в Версале, – проворчала Амалия. – Все ясно. Едем к Шарлю Морису, а потом к доктору.
Однако им не повезло. Горничная в доме Шарля Мориса сказала им, что месье уехал в Лондон, договариваться насчет гастролей. А доктор Морнан, как оказалось, вместе с семьей отбыл на отдых в Довилль.
– Будем искать мать Шавийара? – осведомился Видаль.
– Нет, – буркнула Амалия, – уже поздно, а нам еще надо собрать вещи. На сегодня хватит.
Назавтра с утренним экспрессом они отправились в Бордо. Видаль захватил с собой свои бумаги и, хмурясь, просматривал их.
– Чем вы заняты? – спросила его баронесса.
– Пытаюсь понять, почему должны были погибнуть именно Тенар и Буайе, – проворчал Видаль. – Вы же сами утверждали, что во всем должен быть смысл. Но между этими двумя людьми нет ничего общего, кроме того, что они находились на «Любимой» в одно и то же время.
– Вчера я связалась с комиссаром Папийоном и попросила его помочь нам, – сообщила Амалия. – У комиссара большие связи, а мне во что бы то ни стало надо взглянуть на фото и пленки, которые Буайе сделал на яхте.
– Но его любовница сказала, что их не существует.
– Нет, она сказала, что ей о них ничего не известно. Это разные вещи, Пьер!
Наконец путешественники прибыли в Бордо.
Рулевой Ален Жерфо оказался загорелым моряком с обветренной кожей и огромными руками. Недоверчиво щурясь, он выслушал рассказ Видаля о том, что тот готовит статью о деле Лантельм, и медленно, основательно, от начала до конца прочитал подписи в удостоверении.
– Что, собственно, вы хотите знать? – буркнул он, возвращая документ репортеру. – О том деле все уже давно забыли.
– Мы хотим знать правду. – Видаль подсел поближе и проникновенно уставился прямо в глаза моряку. Репортер отлично знал, что с такими замкнутыми, недоверчивыми людьми лучше всего срабатывают самые простые трюки. – Правду, и ничего, кроме правды. Вы были на «Любимой», плыли на ней почти месяц с хозяевами и их гостями, вы наверняка многое видели и многое можете рассказать. Опасаться вам нечего: Жозеф Рейнольдс давно умер, а его наследникам абсолютно все равно, был он убийцей или нет. Так что, Ален? Кто на самом деле убил мадемуазель Лантельм?
– Э, сударь, – усмехнулся Жерфо, – если вы хотите знать правду, то… Там было не так просто. Все, конечно, поверили, что бедную мадемуазель ухлопал ее муж. Только…
– Только – что?
– Только следствию далеко не все известно. А на суде я об этом упоминать не стал. Мне бы все равно не поверили.
– Не поверили бы чему, Ален?
Жерфо вздохнул и молча уставился в окно. У журналиста прямо руки чесались, так хотелось схватить тугодума за горло и вытрясти из него то, что ему было известно. Но Видаль сумел-таки преодолеть соблазн.
– Видите ли, мсье, – сказал Жерфо наконец, – на яхте находились не только мы и гости. Там был еще один человек. Посторонний. И он от всех прятался. Вы понимаете, что я имею в виду?
Часть третья
Восемнадцатый
Глава 1
Незнакомец
– Что значит – посторонний? – спросила Амалия.
– То и значит, что это был не кто-то из матросов или гостей, а кто-то еще, – ответил бывший рулевой.
– Может быть, его пригласили на яхту хозяева? – предположил Видаль. – Такое не могло случиться?
– Я тоже сначала так подумал, – кивнул Жерфо. – Только дворецкий Фонтане, когда я его спросил, очень удивился и сказал, что на яхте нет никаких новых гостей.
Амалия вздохнула.
– Мсье Жерфо, – сказала она, – нам нужно знать как можно подробнее обстоятельства, при которых вы видели того постороннего. Когда, где, как вы его заметили и прочее.
– Когда? Дайте-ка подумать… Да, точно. Мы плыли по Голландии. Была остановка на пару дней в Амстердаме, и потом мы снова тронулись в путь. Течение спокойное, на берегах всюду мельницы – красота. Только жарко было, конечно. И душно. Как-то раз я проснулся ночью и поднялся выпить воды. И тут на палубе заметил незнакомца.
– Как он выглядел? – быстро спросил Видаль.
– Высокий малый, – подумав, ответил Жерфо. – Выше меня, наверное. И одежда на нем была не матросская.
– Возраст, приметы…
– Возраст? Ну, молодой. Лет двадцати или тридцати. Но вряд ли больше. Приметы… Хотя посудите сами, какие тут приметы, когда я его видел только несколько секунд?
– Может быть, это все же был кто-то из гостей? – спросила Амалия.
– Нет. Шарль Морис ниже, мсье Эттингер гораздо уже в плечах. А мсье Буайе ходил с бородкой. Тот, который посторонний, был вообще без бороды.
«Интересно получается, – помыслил Видаль. – Оч-чень интересно! Любопытно, сколько еще неожиданных открытий таит странное давнее дело?»
– Вы его увидели, и что было дальше? – спросила Амалия.
– Я удивился, – просто ответил Жерфо. – Двинулся к нему, чтобы убедиться, что мне не померещилось. Но тот человек быстро отступил в тень и исчез.
– Вы с кем-нибудь говорили о том, что видели, кроме дворецкого? – спросил Видаль.
– С Рене Шавийаром, мы же с ним дружили. Но он не принял мои слова всерьез и заявил, что я, наверное, вместо воды глотнул вина, то есть мне померещилось. А потом Рене сам увидел незнакомца, когда стоял ночью на вахте. Тот тоже возник на мгновение и скрылся, словно его и не было. Тут-то Шавийар и перестал надо мной смеяться. Тогда мы посоветовались с дворецким и решили, что надо доложить капитану.
– И что сказал Раймон Обри?
– Он нас выслушал и нахмурился. По его словам, никаких посторонних на яхте не должно быть. Рене предположил, что, может быть, тот незнакомец – обычный вор. Вызвали Фонтане и спросили, не пропадало ли что-нибудь на борту в последние дни. Но дворецкий ответил, что ничего такого не заметил, все как всегда. Да и потом, «Любимая» ведь небольшая яхта, там и спрятаться-то толком негде.
– Раймон Обри предпринял что-нибудь?
– Да. Капитан пошел к хозяину и рассказал ему о том, что мы видели. Фонтане потом нам говорил, что хозяин вроде как удивился. Вошла хозяйка, и хозяин ей сказал, что на яхте обнаружили постороннего. И та его буквально задразнила.
– В каком смысле? – удивился Видаль.
– Ну, сказала, что, наверное, какая-то из актрис, его бывших любовниц, проникла на борт и желает сжить ее со свету, – охотно объяснил Жерфо. – Фонтане говорил, хозяин был очень смущен. И все повторял, что матросы видели мужчину, а не женщину. Но хозяйка засмеялась и сказала, что актрисы привыкли переодеваться, что он нарочно так сделал, чтобы ее провести, и требовала, чтобы муж признался и показал ей, кого прячет. Рейнольдс оправдывался, говорил, что тут ни при чем. Только хозяйка насела на него и стала даже со смехом перечислять имена, кто это мог быть. А потом возьми и скажи: «Я все поняла: твоя бывшая жена явилась требовать свое содержание». И они оба стали хохотать, как сумасшедшие. Под конец хозяйка заявила, что запасы вина тают, наверняка матросы потихоньку бутылки таскают, а спьяну мало ли что им могло привидеться. Но Рейнольдс ей не поверил. Один из наших, Корто, потом слышал, как он приказал капитану обшарить всю яхту, только незаметно. Но капитан никого не нашел. И больше никто из нас постороннего не видел.
Амалия, постукивая карандашом по блокноту, оглянулась на Видаля.
– Вы, случаем, не помните, где была следующая остановка после этого разговора? – спросила она.
– Мы очень медленно плыли, – пожал плечами Жерфо. – Иногда хозяйка велела бросить якорь, потому что ей хотелось цветов нарвать на берегу, к примеру, и тогда все ее ждали. В портах мы останавливались, конечно… А вообще… – Матрос задумался. – По-моему, у нас была потом остановка в Генте. Да, точно, Гент был как раз до Эммериха. Кстати, когда все это случилось, я имею в виду гибель хозяйки, на яхту явился следователь-немец со своими людьми и все там обыскал, сверху донизу. Так вот, он никакого постороннего не обнаружил. Так что я до сих пор понятия не имею, кто это был, знаю только, что я его видел, как сейчас вижу вас, месье.
