Михаил Левандовский - 13 Сектор. Следствие против знатоков
Слоны, львиный рык над зоопарком. Нашел бегемота. Минут десять созерцания подводной части бассейна — и животное показало мне филейную часть во всех подробностях. Да, зачастую жизнь поворачивается к нам исключительно ею. Нет в мире справедливости, жопа бегемота.
Берлинский зоопарк произвел на меня, как всегда, умиротворяющее впечатление. Именно здесь виделись со своими связниками шпионы холодной войны. Если верить детективам. Я знаю, что Штирлиц предпочитал общаться в музеях, но продолжаю представлять его в стенах Берлинского зоопарка.
Тимуру я позвонил еще из аквариума, услышал:
— Прилетел все-таки? Приходи.
— Когда и куда?
— На Кудам, в наш любимый «Мондиаль». Только не рано, часов в пять. У меня тут встреча, выставка, ты же не пойдешь на выставку. А там за айсбаном посидим.
— Хорошо.
Я зашел в Тиргартен — один из самых крупных европейских парков, который превосходил Гайд-парк раза в два. Переделанный Берлин после объединения двух половин невзначай сделал Тиргартен своим сердцем. Если идти дальше, то будет Рейхстаг.
Ландсвер-канал, напоминание о кайзеровских временах. Умилительно-трогательные, как на гэдээровских пазлах из детства, знаки дорожного движения для лодок, укрепленные под сводами низеньких мостов. Кстати, можно будет сесть на скамеечку, что-нибудь почитать. Книжек у меня было накачано много, а Берлин в ноябре — это не Москва. Десять-двенадцать градусов, дыши не хочу. Или просто бегать по парку.
Я сел. И пока мимо меня неспешно текли воды канала, погрузился в новый детективный мир: девочка-химик из Англии, распутывающая головоломное преступление, возвращала королю марки[40]. Мне бы сейчас каких-нибудь марок. У деда была неплохая коллекция. Но самые ценные экземпляры пропали — то ли потерялись, то ли кто-то не удержался и после дедовой смерти прихватил самое интересное. Так что из тяжелой финансовой ситуации марки меня сейчас не выведут. Книга, двести пятьдесят страниц, пролетела за два с половиной часа.
Хотелось есть. Кухня в «Мондиале», старом отеле, никогда не была дешевой. Конечно, двести евро у меня с собой было. Мои последние деньги.
Я грустно осмотрел окрестности. Забавное заведение, украшенное совой с крайне удивленными глазами, которые походили на грампластинки. «Хуперс», — прочел я американскую вывеску. Что они делают в Берлине? Впрочем, я уже понял, что современный город — не Берлин кайзера после ковровых бомбардировок союзников и разделения на две части. Новый Берлин представлял собой мегаполис, идеальный для жизни и почти лишенный истории. Потому и кухня там встречается любая, кроме немецкой. К слову, немецкую кухню мы любим за совсем другие вещи. За много-много мяса.
Я зашел в «Хуперс» — заведение, которое заставляло вспомнить о наших стрип-клубах. Но нет. Девочки в шортиках выглядели скорее как спортсменки. Пиво вполне приличное. Сосиской в сэндвиче был по-берлински большой «кнакер». Чувство голода уползло в глубь желудка и затаилось там.
Что же, вернусь из Тиргартена, обойду зоопарк и прогуляюсь по знаменитой роскошной Курфюрстендамм. Улица, будоражившая души советских командировочных, которым крайне редко удавалось получить доступ в Западный Берлин. О ней упоминал Штирлиц. Нынче это попросту логово дорогих магазинов.
Чуть в стороне был большой «Ка-де-Ве» с самым большим в мире колбасным отделом, куда соваться с моей тощей наличностью нет никакого смысла. Только есть сильнее захочется от запаха. Я медленно шел по Кудам. Некогда знакомые мне бренды — «Прада», «Бриони», «Будапештер». Вот старый друг «Барбур» — английская одежда в охотничьем стиле, поставщик Ее Королевского Величества. Кстати, почти так же хорош, как «Берберри», но гораздо менее раскручен, не так дорого стоит. «Берберри» в России никого не удивишь, тем более подделывают его много, а «Барбур» еще вызывает вопросы: что это, откуда?
Зайти, что ли? Минут через тридцать я вышел с кошельком, в котором оставалась ровно половина суммы, имевшейся у меня на входе. Теперь у меня был фирменный, болотного цвета пакет, внутри которого лежала кофта. Если застегнуть ее воротник на все пуговицы, она делает меня как две капли воды похожим на имперского штурмовика из «Звездных войн», а если не застегивать, то просто на раздолбая.
Зачем я ее купил? Сто евро все равно не спасут, а так зимой хотя бы мерзнуть не буду. Застегнул под горло — и самое оно. Кроме того, надо получать удовольствие. С пакетом из дорогого магазина я произведу гораздо лучшее впечатление. Бегающие глаза и затравленный вид на подобной встрече не нужны…
Я дошел до милого четырехзвездочного отеля «Мондиаль». Он сравнительно недорогой. В старые добрые времена я останавливался здесь, когда приезжал на шопинг.
Вошел в ресторан отеля. В зале сидел татарин с отечным лицом, помахал мне рукой.
Тимур, потомок советских нефтяников, окончил финансовый институт как раз к моменту развала СССР. Интеллигентность и отсутствие хватки не позволили ему выйти в олигархи, но прочные позиции в финансовых подразделениях он занял. На хлеб хватало, на масло и икру — тоже.
Когда власть в нефтяном бизнесе перешла к роскошным московским офисам, набитым все время занятыми парнями с йельским и чикагским образованием, Тимур стал финансовым директором одной из немногих в России государственных страховых компаний. Конечно, ее громадный пакет принадлежал не столько области, сколько большим людям этой сферы, и деятельность она вела вполне частную. За несколько лет Тимур из пятого человека в иерархии страховой компании стал вторым, курировал не только финансы, но и все, кроме продаж и маркетинга. И собирался стать первым. Именно поэтому я и хотел попроситься к нему на работу. Блок продаж и маркетинга для него внове, меня он знает хорошо, может предложить должность.
— Привет тебе, сионистский жулик, — засмеялся Тимур, когда я сел за его стол.
— Почему сионистский?
— Ты не знаешь эту историю?
— Нет.
Я старался не общаться с бывшими коллегами по работе. Слишком болезненно это было.
— Ты что, не знаешь, правда? Да Ефимов твой уже выступал. И в компании, и в Ассоциации по борьбе со страховым мошенничеством — по поводу того, что пресек сионистский заговор. Там у Макса твоего большие проблемы.
— А он тут при чем?
— Тоже сионист. От рождения.
— Это, значит, у нас на двадцатом году капитализма такие экзоты водятся?
— Такие люди были всегда. Так что извини, если ты ко мне на работу проситься, то не сейчас. Давай через полгодика приходи. Я тебя возьму с удовольствием. Тем более ты ведь знаешь, в моей жизни намечаются перемены.
— Да знаю я, знаю. А результат?
— Говорю, через полгода назначение получу, наш главный в президенты переходит, тогда смогу никому ничего не объяснять.
Я отступил от роли успешного топа, который приехал в Берлин прибарахлиться между двумя серьезными позициями.
— Ты понимаешь, Тим, у меня сейчас расходы большие были, на жизнь зарабатывать надо.
— Да понимаю я. Ты отдохни, тебя сейчас никто на работу не возьмет. Или в какой-нибудь отстой — три стола, два компьютера. Подожди полгода. Я же знаю твою тачку — вполне достойная. Продай. На полгода тебе всяко хватит. Помнишь, кстати, «Ковбой-авто»?
— Видел в отчетности, но сам не занимался, не по моей дирекции они проходили.
«Ковбой-авто» — совершенно неавторизованный дистрибьютор, который вел такую рискованную политику в области продаж страховых полисов компаний, что сотрудничество с ним и правда превращалось в родео-шоу — десять минут на спине дикой лошади.
— Зайди к генеральному, он мой хороший приятель.
Догадываюсь, какой он хороший приятель.
— Ты с ним нормально общался?
— Встречал пару раз на партнерских банкетах, кажется. Наши полисы продавались хорошо, но в подробности агентских продаж через посредников я никогда не влезал.
— В общем, поговори с ним. Он тебя обижать не будет. Полтора миллиончика, и продаст. Что, на полгода не хватит?
— Полтора миллиона мне бы хватило и больше чем на полгода.
— Ну вот, продавай, загоняй тачку, будет тебе счастье. Давай я ему позвоню.
Не слушая меня, он достал мобилу.
— Олег, привет. Сашку Лекарева помнишь? Шапочно? У него заминка сейчас небольшая. Ты уже слышал? Пусть он у тебя машинку продаст. Надо к тебе обращаться? Не надо? Просто через менеджеров? Ладно, выдели самого вежливого.
«Полтора миллиончика», — повторил я мысленно, вспоминая сухари, которыми завтракал несколько дней назад.
— Зайди к нему в начале недели, поставишь тачку на комиссию. Он у тебя возьмет и загонит быстро. А если что-то в лучшую сторону изменится — отзовешь обратно. И не благодари.
Да, умеют люди помочь, не вынимая рук из карманов. Однако до продажи машины я мог додуматься и сам. Ладно, заход через полгода — это больше чем ничего. Я пожал Тимуру руку и пошел в сторону автобуса. Главное — не показывать, что я не вызываю такси. Идет скучающий турист. Автобус в конце улицы, вот он меня обратно и оттащит. В общем, зря съездил. Хотя нет, свитерок купил.
