Сергей Таранов - Возвращение мстителей
— Таким образом, можно констатировать тот факт, что непосредственные исполнители убийства найдены, — подвел итог длинной речи Мостового Игорь.
— Да, — подтвердил Мостовой, — но к сожалению, пока, нам это мало помогло в поисках заказчика этих убийств.
— И, видимо, уже не поможет, — угрюмо произнес Мальков, — киллеры мертвы, а мертвые, как всем известно, не говорят.
В этот момент, в кабинете Мостового появился капитан Юрков. В руке он держал небольшую записную книжку в синей обложке. Услышав последнюю фразу Малькова, Юрков живо отреагировал на нее:
— Ну не скажите, бывает и мертвые могут кое-что подсказать, — и повернувшись к Мостовому Юрков произнес, — есть информация.
Мостовой, глядя на Игоря и Малькова, секунду другую размышлял можно ли при них говорить, после чего, махнув рукой, сказал:
— Ладно, выкладывай, что там у тебя?
Юрков, помахав записной книжкой, произнес:
— Это записная книжка Сухого. Мы сейчас проверяем все телефончики, которые у него здесь занесены. Фамилии конечно не указываются, против каждого телефона стоит что-то вроде клички или инициала. Интерес в нашем деле может представлять вот этот телефончик, записанный, кстати, не так давно. Кличка — Отморозок. Мы проверили, этот телефон зарегистрирован за фирмой, возглавляемой неким Борисом Сичкиным.
Юрков замолчал и в кабинете на минуту воцарилась тишина, которую прервал Мостовой. Он растирая лоб пальцами рук, произнес:
— Это пусть и косвенная, но все же улика, указывающая на связь Сичкина с Сухим. В совокупности со всем прочим, что мы имеем против Сичкина, это является сильным ударом по нему.
— Пришла пора хорошенько взять в оборот этого коммерсанта, — заметил Юрков.
— Другого выхода у нас, пока, нет, — ответил ему Мостовой.
… Виталий слушал диктора телевидения и не верил ушам своим. Точнее, отказывался верить. Все сказанное, ему казалось злой шуткой над ним, но дикторы не шутят, тем более на подобные темы. Только что в информационном телевыпуске, в разделе криминальных сообщений, прошла информация о том, что вчера вечером в своем частном доме был убит, вместе со своими подручными, уголовный авторитет по кличке Сухой.
Прибывшие на место происшествие милиция обнаружила семь трупов с огнестрельными ранениями. И все же Виталий воспринял эту информацию, как злую насмешку судьбы над ним. Вечером он сел к телевизору с тайной надеждой в душе услышать очередное сообщение о гибели своего врага. Однако, услышал он совсем иное. Виталий понял, что у него больше нет исполнителей его заказов и большие деньги потрачены в пустую.
Его даже не интересовало кто и за что убил Сухого и его компанию. В данным момент, его не интересовало даже то, что после смерти Сухого он сам подвергается большому риску быть вычисленным ментами, так как Сухой мог оставить какие-либо улики, выводящие ментов на Виталия. Он думал лишь об одном. О том, что все ради чего он жил последние годы, все то, ради чего стоически переносил недуги и удары судьбы, все это — обрушилось в одночасье. Он так и не смог полностью реализовать план мести своим врагам.
«Все, что мне остается, после этого провала, — подумал Виталий, — это пустить себе пулю в лоб.» Виталий прекрасно понимал, что менты рано или поздно выйдут на него. Надеяться на то, что Сухой все подчистил за собой, Виталий не мог. А одна мысль о том, что его могут арестовать и посадить в камеру, вызывала у него нервную дрожь. Без лекарств и привычных для него бытовых условий Виталий долго бы не продержался. Не говоря уже о сроке заключения, который он мог получить, в случае своей поимки и осуждения. Он подошел к письменному столу и достал из ящика пистолет ТТ, купленный им когда-то у того же Сухого.
Виталий сидел на диване держа в руках пистолет и уставившись неподвижным взглядом в пространство перед собой.
«Господи, как бездарно кончается жизнь. Все мои начинания закончились крахом. Я даже не смог отомстить своим врагам. Двое из четырех останутся жить и радоваться жизни, будучи виновными в том, что исковеркали мою жизнь.»
Виталий передернул затвор пистолета, вогнав патрон в ствол. В этот момент, словно подстегнутая щелчком затвора, ему в голову пришла спасительная, как ему показалось, мысль. Глупо было бы уходить на тот свет вот так вот — одному. Можно было бы прихватить с собой кого-нибудь из своих обидчиков.
Эта мысль словно оживила Виталия. Его мозг лихорадочно заработал, составляя план ближайших действий. Во-первых, необходимо срочно покинуть эту квартиру, так как менты рано или поздно нагрянут сюда. Во-вторых, нельзя было больше появляться на работе. Третье, что необходимо было сделать — это снять квартиру.
Виталий стал лихорадочно собирать вещи. Собрав все необходимое в большую сумку, содержимое которой в основном составляли лекарства, он бросил туда пистолет и всю имеющуюся у него денежную наличность. После этого, он взяв вчерашний выпуск газеты «Вечерний город», принялся изучать раздел объявлений о сдаче в аренду квартиры. Сделав три звонка, наконец, он договорился с одним арендатором о встрече на завтрашнее утро.
Выйдя из квартиры в пять утра, Виталий, проходя мимо почтового ящика, заглянул в него. В ящике валялась повестка из милиции, в которой его просили явиться сегодня для беседы в региональное управление по борьбе с организованной преступностью. «Первая ласточка от ментов», — усмехнулся Виталий про себя.
В девять он встретился с хозяином квартиры, которую собирался арендовать, а в десять уже вселился в нее.
Глава девятнадцатая
Мостовой позволил наблюдать Игорю за допросом Сичкина. Игорь сидел в маленькой темной комнатке и через односторонне прозрачное стекло наблюдал за соседним помещением, в котором за столом, на против Мостового, сидел полный мужчина лет тридцати пяти — сорока.
У него было одутловатое, мясистое лицо, черные кудрявые волосы были давно не мыты и падали на лоб бесформенными прядями. Большие светло-серые глаза смотрели настороженно и одновременно самоуверенно. Откинувшись на спинку стула, мужчина курил, выпуская струи воздуха в потолок.
— Вот что, Борис Яковлевич, я вам скажу, — обратился к нему, сидящий спиной к Игорю, Мостовой, — пока это только предварительная беседа, поэтому, я и попросил вас не вызывать адвоката. От того, как она пройдет зависит многое. От нее зависит насколько жестко и беспощадно мы будем действовать в отношении вас.
— Я только одного не понимаю, — перебил его Сичкин, — коли это неофициальная беседа, почему меня здесь держат под стражей. Меня арестовали в Москве, как беглого каторжника, и привезли сюда под конвоем, а теперь, вы объявляете мне, что у нас неофициальная беседа, от которой многое чего может зависеть.
— От того насколько человек, совершивший преступление откровенно, рассказывает об этом зависит насколько ему смягчат приговор.
— Я не преступник и ничего предосудительного не совершал, поэтому последний ваш тезис неуместен, — отпарировал Сичкин.
— Ой ли, Борис Яковлевич, — воскликнул Мостовой, — а я вот уверен в обратном. Более того, я убежден, что после моего рассказа о тех фактах, которые имеются в нашем распоряжении, вы сами поймете в каком положении вы очутились. Вам предъявят обвинение в организации шантажа, вымогательства, с применением насилия в отношении руководства компании «Малькус».
— Это все бездоказательно, — тут же ответил Сичкин.
— Доказывать вам я буду не сейчас, а в суде. Могу лишь сказать, что у меня есть заявления нескольких свидетелей подтверждающих, что на офис фирмы «Малькус» было совершено нападение спецотделом ФСБ, в результате которого, подвергшийся физическому, а так же психологическому воздействию президент компании Мальков. Последний подписал документы о продажу вам контрольного пакета акций предприятия, которое раньше было вашей совместная собственностью. Как вы думаете, почему полковник Беличенко до сих пор не дал вам знать о себе своей поддержкой вас.
Сичкин настороженно смотрел на Мостового и молчал.
— Да потому, — продолжил Мостовой, — что ему сейчас не до вас, своего информатора. У него сейчас своих проблем по горло.
Мостовой пультом управления включил видеомагнитофон. На экране телевизора появилась картинка со сценой видеозаписи, принесенной Мостовому Бибиковым. Сичкин напряженно всматривался в сцену, в которой Беличенко заставляет подписать Бибикова какие-то бумаги. Мостовой не стал долго крутить видеопленку и отключив видеомагнитофон снова обратился к Сичкину:
— Дело на полковника Беличенко передано в прокуратуру и в управление собственных расследований ФСБ России. Так что, помощи с этой стороны можете не ждать. Но меня сейчас интересует даже не этот факт. Я уверен в том, что на судебном процессе Беличенко не будет с вами церемониться, потому что сочтет себя подставленным вами.
