Цю Сяолун - Шанхайский синдром
– Хорошо ему, – сказал Юй. – Тебе не нужно за него беспокоиться.
– Тебя что-то тревожит. – Пэйцинь присела рядом с мужем на краешек валуна.
– Нет, ничего. Правда ничего. Просто вспоминал о том, как мы жили в Юньнани.
– Из-за Сада?
– Да, – сказал он. – Разве ты не помнишь – Сишуанбаньна тоже называется садом?
– Да, Гуанмин, только не пытайся сбить меня с толку. Не забывай: мы с тобой женаты уже очень давно. На работе что-то не ладится, верно? Если бы я знала, не потащила бы тебя сюда!
– Все в порядке. – Юй легонько погладил жену по голове.
Некоторое время Пэйцинь молчала.
– У тебя неприятности?
– Трудное дело, вот и все. – Юй пожал плечами. – Не идет у меня из головы.
– Ты замечательно умеешь раскрывать трудные дела. Все так говорят.
– Не знаю.
Пэйцинь вдруг сжала его руку:
– Знаю, сейчас не самый подходящий случай, но все равно… Если тебе не нравится твоя работа, почему не бросишь ее?
Юй изумленно воззрился на жену.
Пэйцинь не отвела взгляда.
– Да, но… – Он не знал, что сказать.
Он знал, однако, что еще долго будет думать над ее предложением.
– Что, дело не движется? – спросила Пэйцинь, меняя тему.
– Не слишком.
Юй вкратце рассказывал жене о деле Гуань, хотя редко распространялся дома о работе. Ловить преступников трудно и опасно. Не нужно делить свои трудности с семьей. И потом, Чэнь не раз в разговоре подчеркивал, что убийство Гуань – дело щекотливое. Юй не то чтобы не доверял собственной жене; вопрос касался его профессионализма. Просто он сильно огорчен и раздосадован.
– Поговори со мной, Гуанмин. Как часто говорит мой свекор, а твой отец, Старый Охотник, облегчи душу.
И Юй начал рассказывать жене все, что его смущало; он остановился на том, как ему не удалось раздобыть сколько-нибудь ценных сведений о личной жизни Гуань.
– Она жила как рак-отшельник. Только ее раковину составляла политика.
– Я совершенно не разбираюсь в том, как нужно вести следствие, но не говори, будто симпатичная женщина – сколько ей было, тридцать, тридцать один? – могла вести такую жизнь.
– Что ты имеешь в виду?
– Неужели у нее никогда не было любовников?
– Она все время была занята партийной работой и собраниями. Ей, в ее положении, нелегко было найти спутника жизни; да и где она могла познакомиться с подходящим мужчиной?
– Гуанмин, можешь смеяться надо мной, но я женщина, и я не верю в такое. Сейчас, в наши дни, все гораздо проще.
– В твоих словах есть смысл, – согласился Юй. – Но я еще раз допросил сослуживцев Гуань после того, как Чэнь выдвинул версию с икрой; все лишь подтвердили то, что говорили раньше. Сотрудники говорят, что перед смертью у Гуань никого не было; насколько они помнят, у нее вообще не было постоянного друга. Если бы он был, они бы непременно это заметили.
– Но ведь это противоестественно. Она, получается, как Мяоюй из «Сна в Красном тереме».
Юй удивился:
– Кто такая Мяоюй?
– Мяоюй, красивая молодая монахиня, посвятила жизнь абстрактным идеалам буддизма. Гордясь своей религиозностью, она считала себя выше романтического влечения красной пыли.
– Извини, что опять перебиваю, но что такое красная пыль?
– Просто наш земной мир, где живут обычные люди вроде нас с тобой.
– А, ну тогда это еще куда ни шло.
– Ближе к концу романа Мяоюй, медитируя однажды ночью, пала жертвой собственной сексуальной фантазии. Не в силах даже говорить в порыве страсти, она становится легкой добычей и жертвой группы бандитов. Умирает она не девственницей. Критики считают, что образ Мяоюй – сложная метафора: только демон в ее сердце мог приманить демона к ее телу. Она – жертва долгого подавления сексуальности.
– Ну и что?
– Может ли человек, особенно женщина, всю жизнь питаться одними идеалами? Наверное, в последние секунды Мяоюй горько сожалела о попусту растраченной жизни. Уж лучше бы она наводила чистоту в собственном доме, каждый вечер ложилась с мужем в постель, каждое утро отправляла детей в школу…
– Но Мяоюй – всего лишь персонаж из романа!
– Зато очень жизненный. Роман демонстрирует блестящее знание психологии. То, что верно для Мяоюй, может оказаться верным и для Гуань.
– Понимаю, – кивнул Юй. – Ты тоже блестящий психолог.
Действительно, политика на первый взгляд составляла для Гуань всю жизнь, но хватало ли ей одной политики? Статьи из «Жэньминь жибао» не могли ответить ей любовью на любовь.
– Поэтому, – продолжала Пэйцинь, – я и не представляю, чтобы Гуань жила только ради политики – если только в ранней юности не пережила жестокого разочарования.
– Такое возможно, но ни одна из ее сослуживиц ни разу не упоминала об этом.
– Да ведь большинство сослуживиц работали вместе с ней не так и долго – разве ты сам мне не рассказывал?
– Да, ты опять права.
Гуань проработала в универмаге одиннадцать лет, но никто из тех, с кем он беседовал, не работал там так же долго. Генерального директора Сяо перевели сюда из другой компании всего пару лет назад.
– Женщины неохотно рассказывают о своем прошлом, особенно незамужние – более молодым.
– Ты умница, Пэйцинь. Кроме тех, кто работает в 1-м универмаге сейчас, мне следовало расспросить нескольких работниц, вышедших на пенсию.
– Кстати, как твой старший инспектор?
– У него свои идеи, – ответил Юй, – но тоже никаких результатов.
– Нет, я имею в виду его личную жизнь.
– О ней я понятия не имею.
– Ему ведь за тридцать, верно? Старший инспектор полиции в его возрасте – очень выгодный жених.
– Да. Поговаривают, он встречается с женщиной-репортером из «Вэньхуэй дейли». Он же уверяет, будто она просто пишет о нем репортаж.
– По-твоему, он бы сказал что-нибудь, если бы между ними что-то было?
– Ну, он все-таки занимает ответственный пост. Все за ним наблюдают. Конечно, он ничего не скажет.
– Совсем как Гуань, – вздохнула Пэйцинь.
– Между ними есть разница.
– Какая?
– Она была более известна.
– Тем больше причин ей ничего не сообщать окружающим.
– Пэйцинь, ты просто неподражаема!
– Нет, я самая обычная женщина. Мне просто повезло с мужем.
Поднялся легкий ветерок.
– Ах, Гуанмин, я так отчетливо помню те дни в Сишуанбаньне. Лежа одна по ночам, я вспоминала, как ты поспешил мне на помощь в школе первой ступени, и готова была расплакаться. Я говорила тебе об этом или нет?
– Ты не перестаешь меня удивлять. – Юй сжал руку жены.
– Твоя рука в моей руке, – сказала она, и глаза ее сверкнули, – вот и все, о чем я прошу в Саду Роскошных зрелищ! Я так счастлива сидеть рядом с тобой и думать о судьбе несчастных героинь романа.
На старинный дворец спускался туман.
– Посмотри, что написано на Лунной двери, – сказала Пэйцинь.
За горою – другая гора; вьется и вьется дорога.
Плачут ивы, пестреют цветы; впереди деревня другая.
14
Утром в субботу старший инспектор Чэнь пришел в управление раньше обычного. Старый привратник, товарищ Лян, высунулся из будки у железных ворот:
– Тут вам кое-что пришло, старший инспектор Чэнь! «Кое-что» оказалось электронным почтовым переводом на три тысячи юаней – солидный аванс за перевод из издательства «Лицзян». Одолжив деньги Лу Иностранцу, Чэнь написал Су Ляну, главному редактору. Он упомянул о своем повышении и новой квартире, которая требует дополнительных расходов. Но три тысячи юаней все равно стали приятным сюрпризом. К переводу Су приложил короткую записку:
«Поздравляю!
Учитывая сегодняшний уровень инфляции, мы решили, что справедливо будет дать автору – особенно такому маститому, как ты, – наибольший возможный аванс.
Что касается твоих волнений по поводу нового назначения, они беспочвенны. Если ты откажешься от места, за него с удовольствием ухватятся какие-нибудь молокососы. И кому от этого будет лучше? Вот что я твердил себе, соглашаясь занять пост главного редактора.
Мне понравилось твое стихотворение в «Вэньхуэй дейли». Слышал, ты наслаждаешься «ароматом красных рукавов, который побуждает тебя к ночному чтению». Су Лян».
Помимо того, что Су являлся главным редактором издательства, он еще был старинным другом Чэня.
Чэнь позвонил Ван, но ее в кабинете не оказалось. Положив трубку, он понял, что у него нет никакого предлога для того, чтобы звонить ей. Просто после того, как он прочел записку Су, ему вдруг захотелось услышать ее голос. Наверное, после упоминания об «аромате красных рукавов», хотя об этом лучше не заговаривать. Ван решит, что он опять думает о расследовании. Но это не так.
Юй на сегодня взял выходной. Чэнь решил посвятить день рутинной работе. Он уделяет слишком много времени Гуань. Сейчас же нужно постараться, сделать над собой усилие – хотя бы на полдня – и расчистить бумажные завалы, скопившиеся на столе. А потом можно будет вернуться к делу. Он получал какое-то странное удовольствие оттого, что, запершись в кабинете, быстро расправляется со скучными административными делами; не читая, расписывается на партийных циркулярах, быстро просматривает скопившиеся за неделю письма.
