Михаил Черненок - Поручается уголовному розыску
-- О Гоге-Самолете Мохов ничего не рассказывал? -- спросил Антон Костырев, когда тот замолчал.
-- Нет, ничего не говорил.
-- Кто помог Мохову отключить охранную сигнализацию в магазине?
-- Не знаю, -- понуро глядя в пол, ответил Костырев. -- Я с ним, со скотиной, после этого принципиально не разговаривал. В Новосибирске, когда приехали на электричке сюда, он куда-то бегал, с кем-то встречался, а я сразу уехал в Толмачево и с вокзала не выходил, -- поднял на Антона глаза. -- Да вы допрашивайте Мохова. При мне он как миленький, все расскажет.
Антон позвонил дежурному следственного изолятора и попросил, чтобы Голубев доставил на допрос Мохова. После этого показал Костыреву заранее приготовленную фотографию Игоря Айрапетова и спросил:
-- Узнаете?
Костырев внимательно посмотрел на снимок.
-- Где-то видел, а где... Не могу вспомнить.
-- Не в баре "Волна"?
-- Может быть... -- он еще внимательнее вгляделся в фотографию. -- Нет, не в баре. Кажется, в "Космосе"... Точно, в "Космосе". Изрядно уж с тех пор времени прошло, но помню. Мохов еще за одним столом с этим парнем сидел и к сестре Светланкиной вязался, пока я его не пугнул... А в баре, я же сказал, для меня все, как в тумане, было.
Посидели молча, думая каждый о своем. В коридоре послышались шаги. Дверь отворилась, и Голубев впустил в нее Мохова. При виде Костырева с Моховым произошло почти то же, что и с Костыревым, когда тот неожиданно увидел в кабинете Светлану Березову.
-- Ну, что уставился, как баран на новые ворота? -- взглянув на него, усмехнулся Костырев. -- Не узнал?
-- Федя!... -- неестественно изобразил радость Мохов. -- Ты что такой сердитый? Тебя пытают? Крест во все пузо -- не закладывал!
Костырев поднялся во весь свой могучий рост, угрожающе сжал кулаки, прищурился:
-- Эх, Паша, заложил бы я тебе сейчас...
Мохов шарахнулся к двери. Натолкнувшись у порога на Славу Голубева, повернулся к Антону и закричал:
-- Громилу на помощь призвали! Запугать хотите, да?
-- А ну, друзья, по местам! -- строго приказал Антон; дождавшись, когда Костырев и Мохов -- один с усмешкой, другой тревожно, -- глядя друг на друга, сели, спросил:
-- Надеюсь, отрицать знакомство не будете?
-- Чего тут отрицать, -- сказал Костырев.
-- Нет! -- с вызовом крикнул Мохов.
-- В таком случае -- рассказывайте, как дело было. Без вранья, по-честному.
-- Я все по-честному сказал, -- Костырев посмотрел на Антона и кивнул в сторону Мохова. -- Теперь пусть он выступает.
-- Запугиваешь? -- окрысился Мохов.
-- Чего тебя запугивать? -- с прежней усмешкой спросил Костырев. -- Ты и так, будто осиновый листок на ветру, дрожишь. -- Сам струсил, думаешь и другим страшно?! Лицо Костырева стало строгим.
-- Не кричи, Паша. С детства знаешь, что меня запугать не так-то просто. Прошу тебя: расскажи все честно следователю, а он пусть решает, вместе нас в тюрьму садить или поврозь.
-- Ты о чем, Федя?... -- словно не понял Мохов.
-- Не прикидывайся, Паша, -- Костырев опять уставился взглядом в пол. -- Я все откровенно рассказал, теперь -- твоя очередь. Врать начнешь, сильней запутаешься и срок больше получишь, как говорят твои блатные дружки.
Мохов втянул голову в плечи, будто бы съежился, взглянул на Антона, и Антон заметил, что он рад бы говорить все откровенно, но боится. Очень сильно боится. Кого?... Айрапетова или Остроумова?
-- Паш, рассказывай, не тяни время, -- спокойно, но требовательно проговорил Костырев. -- Ты ведь знаешь, Паш, что я не люблю кривить душой.
-- А чего рассказывать, один я управился с магазином, -- Мохов еще больше съежился, посмотрел на Антона и перекрестил живот. -- Во, крест даю -- один.
Антон встретился с ним взглядом, включил микрофон:
-- Начните по порядку. Как узнали, что в магазин поступили золотые часы?
Мохов болезненно поморщился, передернул плечами и заговорил, поминутно взглядывая на Костырева, словно опасаясь, что Федор вот-вот его прервет:
-- Если по порядку, то значит... В субботу утречком кирнули с Федей, ну и поволокло нас на подвиги. К некоторым корешкам моим зашли, побазарили об том, об сем, хотел деньжонками у них поживиться. Не вышло. С тоски зашли в пивбар "Волна". Гляжу, Игорь Владимирович Айрапетов -- он меня когда-то лечил -- с Иваном Лаптевым пиво тянут, а перед ними на столике -- целая гора вяленой рыбы. Подошел, чтобы пару рыбешек стрельнуть. Разговорились. Попросил у Айрапетова денег в долг, сказал, на Север еду, заработаю --рассчитаюсь. Мужик он всегда денежный, а тут зажался. Показывает золотые часики и говорит, что в сельхозтехниковском магазине купил. Спрашиваю: "Еще там остались?" Говорит: "Навалом". Тут у меня и мелькнуло, толкую: "Дай хоть пару червонцев, завтра тебе этих часиков полный карман привезу". Поломался, но пятнадцать рублей все-таки дал, выручил...
-- Костырев присутствовал при вашем разговоре с Айрапетовым?
-- Не, он на улице с монтером знакомым базарил.
-- Это Валерка Шумилкин был, на подстанции работает, -- вставил Костырев. -- Сейчас вот только вспомнил.
Антон повернулся к Мохову:
-- Рассказывайте дальше.
-- А чего рассказывать... -- Мохов покривился. -- Федя забалдел капитально, еле-еле дохилял ко мне домой, утыркался спать. Я тоже малость прикимарил. Проснулся -- темно. Думаю, пора за часиками топать. Рюкзачок с собой прихватил, выхожу на улицу -- хоть глаз выколи. Чернота, гроза собирается. Соображаю: на меня работает -- следы замоет. Подхожу к магазину -- еще темней стало. Сразу не сообразил, после догадался, что погасли уличные фонари. Замок свернуть было парой пустяков -- инструментик с собой прихватил. Часы отыскал мигом, но их только шесть штук оказалось. Перерыл в прилавке все ящики, аж стекло раздавил, а часиков больше тю-тю... Стал шерстить все подряд, втихаря фонариком посвечиваю. Гляжу -- старая кепка. Читаю -- на подкладке Федина фамилия написана. Сразу хотел в рюкзак сунуть, но смикитил: если кепка исчезнет из магазина, продавец сразу наведет угрозыск на Федин след, а нам такая самодеятельность вовсе без надобностей. Решил оставить кепочку. Специально на видное место положил. Дальше шарю. В пустой из-под одеколона коробочке выручку нашел, а часов -- как не было. Со зла аж курить захотелось. Достаю пачку "Нашей марки", которую в пивбаре у Айрапетова стрельнул, а в ней ни единой сигаретки не осталось. Швырнул сдуру за прилавок... Смотрю, на витрине красивые бритовки лежат. На всякий случай в карман три штучки сунул и давай рюкзак набивать одежонкой, которая получше. Только управился, рюкзак за плечи надел, слышу: оконное стекло хрустнуло. Я мигом -- за вешалки, где пальто висят, для смелости железяку схватил, которой замку голову отвернул. Выглядываю оттуда одним глазом, вижу -- мужик по магазину мелькнул. Подскочил к стене, вроде электрическим выключателем щелкнул и сразу к прилавку затопал. Одеколонные флаконы звякнули, похоже, забулькало что-то... В этот миг молния как полоснет! В магазине стало светло, как будто лампочки включили. Смотрю, Гога-Самолет с перепугу за прилавок присел. Я из своего укрытия -- к дверям. Зацепился, вешалки повалились, ящики какие-то загремели... Гога как заорет!... Я кое-как выпутался из-под вешалок, только на крыльцо вываливаюсь -- опять молния! Вижу, что-то лохматое к крыльцу прет: не то баба, не то привидение... -- Мохов перекрестил живот. -- Во крест даю, чуть от страха коньки не отбросил. Ладно, железяка в руках была. Я этой железякой ее и шарахнул, а сам, дай бог ноги, рвать от магазина...
-- Как Гога-Самолет в магазин попал?
-- Уже говорил, через окно залез, -- Мохов опять закрестился. -- Только крест даю, он без сговора со мной лез. Богом клянусь, без сговора! Групповой не было, начальник...
-- Кто отключил сигнализацию?
-- Уже говорил, электричество было выключено.
-- Кто выключил? С электромехаником Лаптевым договорились?
Мохов ударил себя кулаком в грудь:
-- Начальник, гад буду, не договаривался" Может, Гога-Самолет договорился, а я, под шумок, вперед его успел.
-- Вы Айрапетову полный карман часов обещали, Как намеревались их взять?
-- Да я ж для понта ему загнул, чтобы денег взаймы
-- А ночью в магазин пошли, рюкзак с собою взяли. Как это понимать?
-- Чутьем чувствовал, что энергии не будет.
-- Наивно, Мохов, очень наивно, -- Антон нахмурился, помолчал. -- Куда дели украденные часы?
-- Загнал Айрапетову по дешевке, а одни совсем бесплатно отдал за то, что билеты нам с Федей на самолет добыл. Народу на аэровокзале было битком, без блата к кассе не пробиться.
-- Как часы попали к Остроумову?
-- Не было в деле Остроумова! -- испуганно закричал Мохов.
-- Но ведь он принес нам часы.
-- Крест... Не знаю!
-- Кто писал Костыреву письма? С какой целью?
-- Никаких писем не знаю. Никаких!
-- Кроме тебя, некому... -- хмуро сказал Костырев.
-- Федя, крест... -- начал Мохов, но, столкнувшись с презрительным взглядом Костырева, осекся.
Больше, сколько Антон ни старался, ничего вразумительного Мохов не показал. Создавалось впечатление, что из какого-то безотчетного страха он всеми силами, порою до наивности, скрывает истину. Категорически отрицал Мохов участие в деле Остроумова и связь с Гогой-Самолетом. Антон был вынужден прекратить допрос. Когда Мохова и Костырева увезли в изолятор, в кабинет вошли Березова и Голубев. Светлана смотрела на Антона настороженно-вопросительным взглядом.
