Eкатерина Островская - Упасть еще выше
– Что-то стало известно о Коле?
– Надо увидеться, – уклончиво ответил он.
Он ожидал ее у выхода из метро, неподалеку стоял его автомобиль. Но когда сели в салон, Валерий Иванович сам предложил отвезти ее не домой, а на дачу к сыну. А когда тронулись, сообщил, что встречался со следователем Черноусовым, которого никогда раньше не видел, но следователь о нем слышал, а потому разговор состоялся. Сам следователь не уверен в виновности Зворыкина, но его подгоняет начальство, требуя скорейшего завершения расследования… Говорят, что дело резонансное, задержание показали по телевидению, и теперь общество ждет справедливого наказания преступника. Николай на допросах продолжает уверять, что оказался в машине случайно, это раздражает и самого следователя, и его начальство, которое, кстати, и не требует обнаружения сообщников и выявления преступных связей подозреваемого. Принято считать, что суд разберется, но результатом таких скороспелых решений чаще всего становится отправка дела на доследование.
– А если суд посчитает доказанным получение Колей денег, ведь есть видеозапись?
– В этом случае подадим на апелляцию, будем опротестовывать приговор, но суд высшей инстанции, как правило, утверждает решение низших. Можно написать заявление и сослаться на заведомо противоправное решение, но в этом случае придется проверять и судью. Однако на это никто не пойдет. Затянуть расследование вряд ли получится – на следователя особо не давят, но намекают: скорее закончишь, скорее в отпуск пойдешь. А у него по графику впервые за последние пять лет отпуск начинается в конце августа, а до того были то ноябрь, то декабрь. И жена у него есть – живой человек, ей хочется на море, на теплый пляж… Прокурор предлагал следователю объяснить Зворыкину, что если тот признает свою вину, то обвинение будет требовать наказания ниже низшего предела.
– А сколько это?
Валерий Иванович пожал плечами:
– Вполне могут назначить наказание, не связанное с лишением свободы. Но прокуратура – это одно, а суд у нас, как известно, независимый, и что решит судья, одному Богу известно. Ваш муж думает, судя по всему, так же. Он ничего признавать не собирается, надеется, что в суде сможет защититься. Он человек умный, но адвокат все же я, и со мной следует своими планами делиться. Когда я поинтересовался у вашего мужа, встречался ли он с Белкановым прежде, он ответил, что никогда. Когда я спросил про тот патент, он ничего не ответил. Я предложил рассматривать как рабочую версию историю о том, что Белканов обещал инвестиции, а взамен попросил сделать его соавтором изобретения и дать возможность использовать тот самый метод утилизации покрышек в своем производстве. Николай вполне справедливо заметил, что это вряд ли пройдет, потому что он никогда с Белкановым не встречался, не звонил ему, что легко устанавливается, а следовательно, доказать эту версию не представляется возможным. И если Белканова за какие-то дополнительные блага вписало в патент руководство института, то и это подтвердить будет некому. Свидетелей сделки нет. Ваш муж рассуждает здраво, он спокоен. Может, ему что-то известно, но со мной он делиться не хочет. И это странно, потому что я не с улицы пришел, мы встречались с ним на вашей даче, мне даже казалось, что я произвел на него хорошее впечатление.
– Так и есть, – подтвердила Лена, – у нас теперь надежда только на вас. Я, правда, рассчитывала на помощь Кондакова. Но он все время переводил разговор на другое. То ему психологическая служба нужна, потому что чиновники боятся ответственности… Рассказал, что после того как убили одного…
– Гребенюка, – подсказал Валерий Иванович. – Это был его ближайший… если не товарищ, то сподвижник.
– А Виктор Васильевич сказал, что общался с ним только по работе…
– Врет. Начнем с того, что мою бывшую жену он увел не у меня, а как раз у Володи Гребенюка. Инна после нашего с ней развода, а может, до него познакомилась с ослепительно прекрасным чиновником – своим ровесником, кстати. Тот начал выводить ее в свет, и очень скоро на нее положил глаз пятидесятилетний Кондаков, которому надоела собственная жена…
– Гребенюк был красив?
– Он был раскован, что многие женщины принимают за обаяние. Пришел в аппарат из бизнеса, но независимым предпринимателем никогда не был. Фирма его была подставной, куда сливались чужие деньги, а он сколько-то отщипывал себе. А поскольку обороты были очень большие, то мог позволить себе жить на широкую ногу. Кондаков положил глаз на Инну, Володя сразу отступился. Впрочем, что о нем говорить?..
Глава 18
Петька сидел на крылечке и что-то мастерил. Лена поцеловала его в макушку:
– Прости, что не приезжала. Много дел было.
– А папа?
– Он тоже очень занят.
Вообще-то она собиралась сказать, что Николай на неопределенное время в командировке. Но обманывать так откровенно не получилось.
Сын наклонил голову еще ниже и произнес:
– Я в курсе, где он. Меня уже просветили.
– Ты же понимаешь, что это полная чушь.
– Конечно. Но все равно неприятно.
Подошел Валерий Иванович и поинтересовался у мальчика, что он мастерит.
– Металлоискатель. Потерял где-тот здесь одну ценную деталь. Все обыскал и понял, что проще прибор изготовить.
– Это очень хорошо, – почти обрадовался Валерий Иванович. – Я почему приехал? Хотел тебе предложить пару недель поработать в поисковом отряде. Мой хороший приятель откапывает на местах боев то, что представляет интерес для истории. Сейчас говорит, что нашел в бывшем болоте советский истребитель. То есть там раньше болото было, а теперь уже сосны растут. Хотел бы помочь ему со своим металлоискателем?
– Я не против, – сказал Петька, – если мама отпустит.
– Мама не возражает, так что иди, собирайся. Часа хватит?
На самом деле Лена была против. И вообще странно, почему Валерий Иванович не предупредил ее заранее, они больше часа добирались до дачи, много говорили о важном, а ведь это тоже важно. Она помогала сыну собирать чемодан, потом все-таки решила не отпускать ребенка неизвестно куда, вышла на крыльцо и увидела, как Валерий Иванович ходит по участку с Петькиным металлоискателем.
– Два ржавых гвоздя отыскал! – радостно объявил он. – Мне бы такую штуку домой, а то засуну куда-нибудь ключи от машины, час ищу, а потом нахожу где-нибудь под ванной и не понимаю, как они могли там оказаться.
– Вечером в душ пошли, брюки снимали – вот они и вывалились, – уверенно заявил Петька. Он вышел из дома, держа в руках старенький походный рюкзак.
– Железная логика, – согласился Валерий Иванович и спросил: – А что он так громко у тебя пищит? Ты, что ли, музыкальный брелок туда пристроил?
Зворыкина подумала и не стала ничего запрещать. На даче ей тоже оставаться не было смысла. Втроем ехали до города. Лена даже задремала ненадолго – не спала, представляла мужа, в голове путались не то мысли, не то обрывки каких-то снов, сквозь которые прорывался голос Валерия Ивановича: «…отряд состоит из студентов, готовят себе на полевой кухне… Устав отряда строгий… Никаких чипсов и колы… Зато сами делают квас…»
Очнулась, когда машина уже стояла у подъезда их дома. Светил уличный фонарь, листья дворовых тополей мерцали, освещенные этим сиянием, и казались приклеенными к темно-синему небу; вокруг было спокойно и тихо.
– Может, утром поедете? – спросила Лена.
Но ей возразил сын, сказавший, что утром дорога будет долгой из-за плотного движения, к тому же у Валерия Ивановича утром дела.
Тот подтвердил:
– Одно дело, но очень важное: попытаюсь поговорить с прокурором.
Лена поцеловала сына, дала несколько полезных советов. Потом направилась к крыльцу. Валерий Иванович не отъезжал, наблюдал, вероятно, как она зайдет внутрь. Она помахала рукой, открыла дверь, вспомнив весь бесконечно долгий день, вздохнула, и вдруг ей стало невыносимо тоскливо, как будто она осталась одна навсегда…
Проснулась рано и, увидев тусклые окна, за которыми начинали светлеть промоины рассвета, решила тут же подняться, чтобы готовиться к переезду в квартиру Ковальчук. Валерий Иванович накануне перед расставанием напомнил ей о необходимости временной смены жилья. Ведь он даже Петьку отправил в поисковый отряд, чтобы она была спокойна. Хотя о каком спокойствии может идти речь? Риту убили, и непонятно за что. Кому она мешала – разве что Кадилову, но профессор вряд ли стал бы так радикально избавляться от своей бывшей любовницы. Если, конечно, ее убили не по ошибке. Хотели кого-то другого… точнее, другую. Если принять во внимание, что убийца не видел лица Ковальчук, а узнал ее по плащу, то, следовательно, целили в Лену. Но и этого не может быть, потому что она никому не мешала и не мешает. Да у нее и знакомых таких нет, которые на нее могут смертельно обидеться. Она ни с кем не ссорилась, если, конечно, не считать размолвку с Ритой. Но ведь все потом уладилось, и Рита даже предупредила ее о Кадилове. Правда, ничего особенного не сказала. Разве что на полном серьезе обещала отомстить бывшему любовнику.
