Элли Гриффитс - Камень Януса
— А Эдвард Спенс нанес визит?
Лицо Трейс, такое оживленное, когда она говорила о превосходстве римлян, помрачнело.
— Вроде бы раз появлялся. Но меня тогда не было.
— Вы его знаете?
— В Норидже все его знают.
— Семья Спенс жила поколениями в Норидже, — сообщил Нельсон своей команде. — Уолтер Спенс построил дом на Вулмаркет-роуд. По отзывам, он был довольно эксцентричным. Собирал коллекцию набивных чучел животных и любил наряжаться африканским вождем.
Клаф, уплетающий арахис в глубине комнаты, закашлялся и чуть не подавился. Нельсон ожег его взглядом.
— Его внук, Кристофер Спенс, был директором привилегированной частной школы Святого Спаса, которая находилась на Ватерлоо-роуд. Как утверждает его сын, Родерик Спенс, он был человеком весьма необузданного нрава, требовал, чтобы дети называли его «сэром», и заставлял их говорить за столом на латыни.
Нельсон помолчал. Родерик не утверждал, что отец был крутого нрава, наоборот, отзывался о нем почти с восхищением, но у него сложилось впечатление, что это был холодный, неотзывчивый человек. Старший инспектор подумал, уж не поколебалось ли его предубеждение против привилегированных школ, латыни и вообще аристократов.
Он посмотрел на свою команду. Клаф все еще отплевывался ореховыми крошками. Таня Фуллер открыла блокнот. А Джуди Джонсон не сводила с него взгляда и слегка хмурилась.
— Сэр Родерик Спенс страдает старческим слабоумием в первой стадии, поэтому его впечатления довольно путаны. Он ясно помнит отца, но его огорчают разговоры о сестре. Согласно свидетельству о смерти, Аннабел умерла от скарлатины в возрасте шести лет. Скончалась дома и похоронена на кладбище собора Святых Петра и Павла.
Нельсон обвел глазами команду, стараясь понять, дошел ли до его подчиненных смысл сказанного. До Джуди явно дошел, а вот Клаф не всегда сразу воспринимал информацию. Нельсон знал, что первой заговорит Таня.
— Не следует ли предположить, что под дверью похоронена Аннабел?
— Полагаю, мы должны рассмотреть такую возможность.
— Но ее же погребли на кладбище, — почти обиженно возразил Клаф.
— Это было легко устроить, если накануне похорон гроб стоял в доме: тело извлекли, а крышку снова завинтили.
— Зачем понадобилось это делать?
— Не могу сказать, — нетерпеливо ответил Нельсон, — но намерен выяснить.
— Вероятно, что-нибудь прояснят записи дантиста, — произнесла Таня.
— Да. Займись ими. В обнаруженном нами черепе в зубе имеется пломба — довольно редкое явление у детей такого возраста. Будет нетрудно установить пациента. Еще я собираюсь выяснить, не соответствует ли ДНК сэра Родерика ДНК мертвого ребенка.
— А если истории болезни не существует? — заметила Джуди.
— Тогда я намерен провести эксгумацию.
Глава 22
Откровенно говоря, у Нельсона не было настроения идти на экспериментальное представление в Малый театр. Но разве у него когда-нибудь бывает такое настроение? Он дал обещание Мишель, и даже известие, что пьесу написал тот нелепый Лео со средневековой вечеринки, не поколебало его намерения проявить себя хорошим мужем.
— Ну и о чем пьеса? — спросил он, пока они медленно катили вдоль улицы, отыскивая парковку.
Малый театр располагался в новом Центре искусств у доков — сверхмодном районе, где все изображалось такими мелкими буквами, что указатели невозможно было прочитать.
Мишель заглянула в программку, которую Лео не поленился прислать ей по почте.
— «Двуликий бог». Повествование ведется от лица Януса, римского бога начал и концов. Эта пьеса о проходах, дверных проемах, трещинах и половых отверстиях. Действие начинается в римскую эпоху, продолжается в индустриальную и во время сексуальной революции, а заканчивается на космической станции, которую запустят в далеком будущем.
— Ничего себе, — удивился Нельсон. — Половые отверстия.
— Гарри, какой же ты ханжа. — Мишель рассматривала себя в зеркальце в солнечном щитке пассажирского сиденья. — Все современные пьесы о сексе.
Неужели он ханжа? Нельсон оценивал обвинение, пытаясь припарковаться в пространстве, которое оставили разве что для мопеда. Да, он редко находит шутки Клафа остроумными и считает, что сериал «Секс в большом городе» граничит с порнографией. Но он мужчина от мира сего и ценит секс, когда тот уместен. Просто ему не хочется слушать, как какой-то худосочный неоперившийся актер бесконечно разглагольствует о физиологических функциях. Разве это непонятно?
— Я не ханжа, — наконец заявил он. — Просто для всего свое место и время.
Мишель взглянула на него и усмехнулась:
— Ты не всегда был такого мнения. Вспомни, что мы устроили на молу в Блэкпуле.
— Тогда мы были молоды и глупы, — проворчал Нельсон, но, когда они шли к театру, взял жену за руку.
В фойе собралась пестрая толпа. Люди пили непомерно дорогие коктейли и щурились в мелко напечатанные программки. Были там и работодатели Мишель, Тони и Хуан, окруженные группой типов, которых Нельсон назвал диковинными. Пожилые пары вглядывались в развешанные на стенах фотографии, изображающие актеров в греческих масках, но больше почти ни в чем. Пришло много молодежи, скорее всего студентов университета.
— Она совсем недурна, — заметила Мишель.
— Кто? — Нельсон прокладывал дорогу от бара с полпинтой светлого пива и бокалом белого вина.
— Вон та. С рыжими волосами.
Он повернулся и увидел женщину потрясающей внешности в черном. Она показалась ему знакомой. А с ней… Господи, помилуй!
— Пошли туда. — Нельсон попытался увести жену в противоположном направлении. — Там есть свободный стул.
— Я не хочу сидеть. Кто это с ней? Рут! Гарри, смотри, там Рут!
Мишель пробилась сквозь толпу, и Нельсон заметил, как она похлопала Рут по плечу, и та познакомила ее с рыжеволосой. Теперь он узнал в ней психованную Шону, которую помнил по солтмаршскому делу. Рут поздоровалась с Мишель с радостью. Бледная, подумал Нельсон, а в остальном выглядит нормально. Она была в красной блузке и черных брюках. Хорошо, что выбрала свободную одежду. Если повезет, Мишель решит, что это просто мода.
— Гарри! — Жена повелительно поманила его к себе.
Нельсон приблизился, и Рут встретила его слегка озорной улыбкой.
— Никогда бы не подумала, что такие вещи тебя интересуют.
— Это была идея Мишель, — ответил он.
— Вот и Рут мне пришлось уговаривать. — Шона откинула назад волосы и блеснула глазами.
— Мы познакомились с Лео на вечеринке у Эдварда Спенса, — объяснила Мишель. — Он показался мне очень интересным человеком.
— Перенял много потрясающих идей из драматургии римлян и греков, — подхватила Шона. У нее был напряженный, беспокойный взгляд, и Нельсон испугался, что интеллектуальная беседа будет продолжаться до бесконечности.
— Предвкушаешь просмотр? — спросила его Рут. Она пила апельсиновый сок и выглядела веселее, чем в последние недели.
Нельсон почувствовал, что она еле сдерживает улыбку.
— Нет, — ответил он. — Ты же знаешь, какой я тупой. Не пью даже йогурта, потому что в нем есть культура.
Рут рассмеялась:
— Я тоже ничего не жду от пьесы, но Шона решила, что мне полезно выйти в свет.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо произнес Нельсон.
— Нормально. Никаких осложнений. Сегодня была на раскопках на Вулмаркет-стрит.
— Одна?
— Встретила там отца Хеннесси.
— Хеннесси? Что он там вынюхивает?
— Наверное, пришел осмотреться. Ты же часто повторяешь, что люди возвращаются на место преступления.
— Только кто совершил преступление? Вот в чем вопрос, — задумчиво отозвался старший инспектор. — Это нам необходимо выяснить.
Пьеса, как и опасался Нельсон, оказалась ужасной. На сцену вышел человек в маске, встал перед черным занавесом и долго бубнил что-то насчет января. Затем он надел другую маску и понес ахинею о лотерее и возможности выбора. Это хотя бы напомнило Нельсону, что он до сих пор не купил лотерейный билет на традиционный розыгрыш по средам. Занавес поднялся — за ним оказались актеры в тогах, изображающие оргию, правда, без размаха, поскольку бюджет постановки, видимо, не позволил задействовать в этой сцене более четырех человек. Занавес упал. Человек в маске стал мямлить о правах женщин. Вскоре сменил маску и заговорил о насилии. Снова открыли занавес. На сцене завтракали двое в викторианских платьях. Оказалось, что мужчина явился к проститутке, а та решилась на самоубийство. Последовало новое явление говоруна в маске — теперь он завел разговор об оргазме, оральном сексе и противозачаточных таблетках. Грохнула музыка шестидесятых, и четыре актера стали представлять очередную оргию, только на сей раз с ЛСД, а не с виноградными кистями. Одни умерли от передозировки, другие, изображая панихиду, затянули «Желтую подводную лодку». Человек в маске сообщил, что во всем виновата планета, и неунывающая четверка в космических скафандрах заверила публику, что земля провалилась в собственную задницу. Раздались аплодисменты, послышались крики: «Автора! Автора!»
