Фридрих Незнанский - Чужие деньги
Обобщая полученные от них же данные, Турецкий рисовал перед ними, молодыми, внимающими ему с разинутыми ртами, общую картину. Эта картина могла в любой момент взорваться, разлететься на мелкие кусочки, которые скомбинируются между собой новым, непредвиденным образом, но на данный момент она именно такова, какой представляет ее следователь по особо важным делам, поскольку каждый кусочек стоит на своем месте.
— Итак, — ораторствовал Турецкий, — Питер Зернов представлял угрозу разоблачения для некоторых представителей нашей мафии. Что такое мафия? Это сращение крупного капитала, уголовного мира и властных структур. Савва Сретенский — типичный ее представитель, но сам по себе он слишком одиозен, чтобы пойти на осуществление подобного замысла. За ним стоит кто-то во власти… кто конкретно, нам еще предстоит узнать. Эти люди охотно пользуются фанатиками, каков Лев Феофанов и, возможно, Никита Варенцов. Схема действий была такова: Савва Сретенский по заданию вышестоящего господина нанимает Никиту Варенцова, тот, пользуясь услугами Феофанова, крадет со склада оборудование, нужное для взрыва. Феофанов ставит взрывное устройство в стационарный телефон на квартире Зернова… Чего тебе, Галя? — доброжелательно спросил Турецкий, заметив, что опер Романова по-ученически тянет руку.
— Александр Борисович, я не поняла, — ах ты, чучундра, — то есть я не поняла, а как же любовная история? — Галя улыбнулась, показывая смущенной улыбкой, что это звучит крайне наивно, но по-другому не скажешь. — Валентина позвонила ровно в восемь вечера, а взрывное устройство вот-вот перед этим установили…
— Во-первых, насколько я помню, Валентина сама оговорила, что назначила дату и время звонка в многолюдном кафе, где ее могли подслушивать. Во-вторых, не исключено, что это явилось совпадением. Питер жил в квартире один, рано или поздно он снял бы телефонную трубку.
— А все-таки, — упрямо набычилась Галя, — по-моему, никакое это не случайное совпадение.
— Хорошо, ты права. Не исключается убийство из ревности. Хотя — откуда у обычного гражданина столько возможностей по подготовке взрыва? Маловероятно, но проверь… Володя Яковлев, а у тебя какие вопросы?
— Примерно такие же, как у Гали, только по своей версии. Как быть с убийством адвоката Берендеева? Похоже, убили его потому, что кому-то очень не хотелось, чтобы люди узнали о патенте, где соавтором Григория Света значится Татьяна Плахова…
— Кому-то — значит, Плаховым, — подчеркнул Турецкий. — Но почему им это невыгодно? С какой стати? Татьяна Плахова действительно занималась химической промышленностью и производством пластмасс, в середине восьмидесятых, если не ошибаюсь, стала кандидатом химических наук. Что в нем такого, в этом патенте? Что они совместно изобрели: универ-сильный растворитель или философский камень какой-нибудь? Как применялся патент на практике?
Володя наклонил голову под градом вопросов.
— Я тебя не опровергаю, Володя, — смягчился Турецкий. — Но разберись доскональнее. Все должно быть точно.
— Пока я всего этого не знаю, — согласился Володя. — Но буду знать.
25
— Интересное кино, ребята? — проявляя заботливость доброго начальника, спросил генерал Грязнов, проходя мимо кабинета, где подмигивало зеленоватым огоньком видео.
— Интереснее некуда, Вячеслав Иванович! — с готовностью отозвался Вова Поремский. — Крутой боевик.
На самом деле Рюрик Елагин вдвоем со старым приятелем Поремским изучал некую видеокассету, которая могла бы удовлетворить вкус изысканного ценителя авторского кино. Пленка начиналась кадрами размытыми и непонятными. Чьи-то резиновые сапоги, ступающие по лужам жидкости, которые расплываются по бетонному полу. Все неестественного цвета, в синих тонах. Общий план широкого, с низким потолком, помещения. Группа взволнованных чем-то людей; женщина в белом халате наклонилась, зажимая рот — сдерживает рвоту. Повсюду разбросаны кучи мусора, кажется, старой грязной одежды — все синее, с неожиданными проблесками белизны. Изображение то валится набок, то переворачивается вверх ногами — у того, кто снимает, трясутся руки. Внезапно экран заполняет забинтованное лицо с разверстым неопрятным ртом, в котором вибрирует язык, на белизне марли — ссохшиеся пятна там, где должны быть глаза. Снова общий план того же помещения. Камера наплывом приближается к одной из куч мусора, и теперь до рези очевидно, что непонятное ранее белое пятно — вывернутая в судороге человеческая рука. Все становится на свои места: то, что выглядело кучами, — трупы, а синий цвет луж соответствует свернувшейся крови.
Затем по экрану телевизора «Сони» побежали полосы, сопровождаемые шипеньем, и картинка сменилась. Теперь здесь давал ответы невидимому собеседнику, державшему камеру, мужчина с широким неглупым лицом, чья полнота не позволяла с точностью определить возраст. Если бы несведущего человека, выключив звук, попросили предположить род занятий запечатленного на пленке героя, в перечне вероятных профессий фигурировали бы инженер, бизнесмен, обеспеченный вследствие досконального знания своего дела ремесленник, на худой конец, склонный к философствованию крестьянин и даже отменно законспирировавшийся шпион. Бандита со стажем и хладнокровного убийцу заподозрить в нем было трудновато. Препятствовало добродушие, изливавшееся с этого широкого лица таким полноводным потоком, что грозило захлестнуть собеседника с головой. Оно было тем поразительнее, что (включим для читателя звук) речь шла о бойне, учиненной 29 апреля 1995 года неизвестными лицами на складе компании «Росводо-прибор», в результате которого двенадцать человек были мгновенно изрешечены автоматными очередями, а еще четверо попали в больницу в тяжелом и крайне тяжелом состоянии. По данным МУРа, все пострадавшие принадлежали к чеченской преступной группировке «Лазанья».
Человек на экране был Саввой Сретенским.
— Приношу свои соболезнования, — сменив полуулыбку на подобающее случаю скорбное выражение, но не изменив своему добродушию, сказал Савва, — только ничего я об этом не знаю и посодействовать не могу. Только разве посочувствовать…
— Савва Максимович, — собеседнику, очевидно, надоели эти игры в вежливость и увертки, — мы располагаем видеозаписью с места происшествия. Вы там присутствовали лично и отдавали приказы…
Лицо Саввы изменилось так внезапно, словно на нем расстегнулась невидимая «молния» и из благопристойной человеческой оболочки выскочило совершенно другое, уродливое и опасное существо.
— Слушай сюда, ты, сучий ососок, — Савва только чуть-чуть повысил голос, но с его низким внушительным баритоном это у него было страшнее, чем у другого — крик, — если ты мне будешь всякую хреномурдию воротить, серьезные люди тебя нарежут на такие кусочки, что ни один лепила обратно не сошьет, маме своей голову с канцелярским номером выдадут, чтоб она ее…
Поремский нажал на пульте видео кнопку «PАUSЕ».
— Можно прослушать снова запись из редакции «Мира и страны», — удовлетворенно прокомментировал он, — но, по-моему, и так ясно, что накануне смерти Зернову звонил и угрожал Савва Сретенский, и никто другой. Кстати, что это за слово «хреномурдия»? Саввино изобретение? Или это только я, такой отсталый, отродясь им не ругался?
— Надо бы еще направить на голосовую экспертизу.
— Направим. Чтобы уж и комар носа не подточил.
— Да, — посочувствовал Рюрик Елагин боссу центральной московской группировки, — не везет Сретенскому с записями! В прошлый раз видео, сейчас аудио… Техника против криминала!
26
Научно-исследовательский институт новых технологий искусственных материалов занимал неподалеку от станции метро «Алексеевская» чуть ли не гектар территории, обнесенной стрельчатой чугунной решеткой и застроенной зданиями прихотливой архитектуры. Первая ассоциация, которая посетила Володю Яковлева при виде этих краснокирпичных не то замков, не то пряничных домиков, с их узкими высокими окнами, крашенными в полинялый от непогоды и давно не обновлявшийся белый цвет ложными арками, видимыми сквозь стекла нависающими сводчатыми потолками, заключалась в довольно-таки произвольном слове «готика». Настоящих готических замков Володя никогда не видел, однако из прочитанных в бестолковом отрочестве романов вынес впечатление о чем-то сводчатом, длинном и узком. Второй, более близкой архитектурной ассоциацией была Остроумовская больница, куда он недавно ездил, чтобы присутствовать на вскрытии: в Остроумовской тоже все из красного кирпича. Больница или замок — в любом случае подобный вид зданий никак не соединялся в Володином воображении с новыми технологиями искусственных материалов. И с изобретателем по имени Григорий Свет…
