Юлия Шилова - Великосветские воровки, или Красиво жить не запретишь!
— Согласна! — обрадовалась Марта.
Я повесила трубку, поправила макияж, закрыла дверь и поехала в заброшенную деревню.
Предвкушение чего-то грандиозного, сумасшедшего и страстного так охватило меня, что я и не заметила, как добралась до места. Припарковав машину, я посмотрела на часы, сняла туфли и подошла к реке.
Через несколько минут рядом с моим «Фордом» остановился бронированный «Мерседес», и из него вышел он, мой зэк, мой Вадим. Он выглядел потрясающе. Меня окутал запах дорогих мужских духов. Я всегда сходила с ума от мужских парфюмов и сортировала мужчин по тому, как от них пахнет. Вадим улыбнулся, сбросил пиджак и, не говоря ни слова, повалил меня на землю, быстрым движением достав пистолет и сняв его с предохранителя.
Не знаю, сколько времени это продолжалось. Очнувшись, я обнаружила, что мы лежим на траве, а рядом с нами наша разорванная одежда. Вадим положил пистолет на землю и тихо сказал:
— Боюсь, когда-нибудь он выстрелит. Может настать момент, когда я не смогу с собой справиться и нажму на курок. Этого я боюсь больше всего…
— Когда мы занимаемся сексом, пистолет лежит между нами.
Интересно, если он выстрелит, то в кого: в меня или в тебя?
— Когда-нибудь мы это узнаем, — улыбнулся Вадим.
— Ты порвал такое чудесное платье, — вздохнула я.
— А ты оторвала рукав от моей любимой рубашки… Мы засмеялись и с трудом поднялись с земли.
— Как твой помидор? Ты предупредила его, что уезжаешь с ночевкой?
— Нет.
— Но ты же останешься? — растерялся Вадим.
— Конечно!
— Я свободен до завтрашнего утра. Тебя это устроит?
— У меня вся жизнь свободная, жаль, что ты так занят. Не будем терять времени. Искупаемся?
Мы бросились в воду. Вадим обхватил меня сзади и укусил в шею.
Я дотронулась до места укуса и увидела кровь на своей руке. Я провела ею по лицу Вадима, испытав при этом немыслимое возбуждение. Мы так накинулись друг на друга, что чуть не захлебнулись. Эти новые ощущения в воде были ни с чем не сравнимы. Выйдя из воды, я потерла шею и обиженно сказала:
— Больно же. Необязательно было так сильно кусать.
— Я не мог иначе. Извини. Это было сильнее меня, — засмеялся Вадим. — По-моему, в тот момент, когда я тебя укусил, ты даже не почувствовала боли.
— Тогда не почувствовала, а сейчас больно!
Я посмотрела на часы:
— Кажется, уже наступило время ужинать.
Вадим улыбнулся, открыл багажник и достал оттуда большую скатерть. Расстелив ее на берегу, он вытащил из машины пакет с продуктами, весело подмигнув мне.
— Это тебе жена собрала? — поинтересовалась я.
— Это из ресторана.
Когда скатерть была уставлена многочисленными пакетиками и коробочками с изумительными деликатесами, я, не удержавшись, воскликнула:
— Господи, да нам же за месяц это не съесть!
Вадим торжественно произнес:
— Тут весь ассортимент французского ресторана. Лучшие блюда самой лучшей в Европе кухни. Не хватает только изысканного интерьера, сигарной комнаты, живой музыки и большой карты вин. Отведай межконтинентальное меню от шеф-повара из Парижа.
— Это и вправду готовили французы?
— Можешь не сомневаться. Если кухня французская, то должен готовить француз. Если итальянская, то только итальянец. Русские могут готовить русские блюда. Многие рестораны экономят на поварах. Они рекламируют экзотические блюда, но приглашают на работу русских поваров. Я никогда не бываю в таких заведениях. Лучше уж заплатить на порядок дороже, чем довольствоваться халтурой. Мы и так ею сыты по горло.
Я накинулась на еду и подумала о том, что никогда не пробовала ничего вкуснее.
Вадим достал бутылку красного французского вина пятидесятилетней выдержки.
— Господи, — удивилась я, — разве такое бывает?
— Бывает, — усмехнулся Вадим. — В наших кругах такие вина называют антиквариатом! Ты только попробуй!
— Представляю, сколько оно стоит!
Мы выпили.
— Почему ты сразу не сказал, кто ты? — спросила я.
— Зачем? Уж не хочешь ли ты сказать, что если бы знала, кто я, то легла бы со мной без пистолета?
— Глупости, — обиделась я.
— Но адрес мне свой ты так и не дала.
— Послушай, — перевела я разговор на другую тему, — тебя ищут?
— Кто?
— Милиция, например.
— Я купил себе свободу.
— Разве ее можно купить?
— Покажи мне хоть один предмет или одного человека, которого нельзя купить. Весь мир продается и покупается. Один чиновник стоит меньше, другой больше.
— Ты хочешь сказать, что тебя теперь никто не ищет?
— Нет. Я был найден ментами и убит при попытке к бегству. Это написано в моем деле, которое пылится в тюремном архиве. Нет больше Дроздова Вадима. Дело закрыто в связи с гибелью заключенного.
— Кто же ты теперь?
— Перепелкин Вадим Борисович, не судим, не привлекался. Я так и остался Вадимом, только сменил фамилию, паспорт и место рождения. Усекла?
— Усекла. А дядька мой про это знает?
— Он получил деньги, чтобы раз и навсегда забыть про бывшего заключенного Дроздова Вадима.
— Он взяточник?
— Еще какой! Лопатами гребет. Ты мне лучше вот что скажи: ты нашла тогда Толика?
— Нашла. Только он был ужасно избит, его пытали. Я села в его джип и поехала в «Молох». Когда привезла врача, Толика уже не было.
— Когда ты его видела в последний раз, он был жив?
— Жив, только я боялась, что он в любую минуту умрет. Этот врач из «Молоха» противный и мерзкий тип. Он сказал, чтобы я забыла все, что видела у Толика в квартире. Тебе надо его наказать!
— Накажем, — улыбнулся Вадим.
— Я положила ключи на капот и оставила джип у подъезда. Кстати, этот джип пытались обстрелять на светофоре.
— Кто?
— Те, кто были в микроавтобусе.
— Толика я больше не видел. Ни живым, ни мертвым. Ты бы смогла опознать тех, кто стрелял по джипу?
— Нет, конечно. В микроавтобусе были тонированные стекла, и я ничего не видела, кроме дула автомата.
— Бог с ним. Ты и в самом деле забудь все, что видела. Тебе не нужно про это вспоминать. Так будет намного спокойнее.
— Как же ты выбрался отсюда?
— Удалось связаться с друзьями.
— Я приезжала к тебе в деревню, но тебя уже не было.
— Что ты сказала?!
— Я приезжала, но тебя нигде не нашла. Я оставила в доме пакет с продуктами, ходила к бабке.
— Даже не верится, что ты приезжала… Послушай, а что заставило тебя вернуться?
— Я подумала, что тебе тут одному трудно, да и есть хочется.
Вадим засмеялся и придвинулся ко мне.
— Скажи, а у тебя так с кем-нибудь было, как со мной?
— Как?
— Ты вытворяла с кем-нибудь такие вещи раньше?
— Нет. Я была в шоке, когда увидела тебя на свадьбе. Я и подумать не могла, что ты законник.
— Кто тебе это сказал? — улыбнулся Вадим.
— Брат.
— А он откуда знает? Кто твой брат?
— На свадьбе его представили тебе. Такой шкаф с огромными плечами и бицепсами. Слава.
— Это твой брат?
— Да.
— Он глотает анаболики?
— Нет. Он каждое утро занимается в тренажерном зале.
— Я наслышан о твоем брате. Толковый, перспективный. Если будет и дальше все делать с головой, то далеко пойдет.
— А ты ему помоги. Пусть он таким же крутым, как ты, станет. Он отличный парень. У меня дороже его никого нет, а жена у него, знаешь, какая красавица!
— Не все так просто, — засмеялся Вадим. — Вот ты говоришь, что у него жена — красавица. А таким, как я, страшно семьи заводить.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что работа у меня такая собачья. Я живу одним днем, пойми, мне нельзя иметь слабые места, а семья — это слабое место. Это место, где тебя всегда могут уязвить и диктовать условия.
— Ты же говорил, что был женат.
— Да, но теперь я даже рад, что все так закончилось.
Стемнело. Вадим взял меня на руки и отнес в дом.
— Интересно, чем сейчас занимается твой помидор?
— Висит на телефоне. Пытается вычислить, где я.
— Бедняга, он теперь, наверное, похож на переспевший плод.
— Наверное, — прошептала я, кончиками пальцев рисуя на груди Вадима сложный узор. — Ты опять забыл пистолет?
— Ох, черт, совсем забыл.
Вадим пошел на улицу за пистолетом. В дверях он остановился и посмотрел на меня.
— Ты совсем без него не можешь?
— Не могу, — улыбнулась я и широко раскинула ноги.
Вадим принес пистолет, положил его между нами и стал меня целовать.
— Ты снял его с предохранителя? — прошептала я, сгорая от возбуждения.
— Снял. Только бы он не выстрелил.
— Пусть выстрелит. Нам слишком хорошо вместе, чтобы мы услышали этот выстрел.
— Ты сумасшедшая извращенка.
— Ты точно такой же.
Кровати нам оказалось мало. Мы упали и покатились по полу.
