Дей Кин - Поцелуй или смерть
— Слушаюсь, сэр, — ответил человек в штатском. — Сюда, доктор.
Галь закусила губу, когда Пете увел Гарриса. Карлтон повернулся к ней.
— Теперь вернемся к трагическому концу вашего отца, миссис. Кто, кроме вас, был свидетелем преступления?
Галь перестала кусать губы и облизала их.
— Мне… мне кажется, что в холле находился Андре.
— Ах да, шофер, — воскликнул Карлтон. — Пусть войдет Андре. Лейтенант, пригласите его.
Андре появился на возвышении, идя словно по яйцам.
— Как вас полностью величают, парень? — спросил Карлтон.
— Альварес Кабраи, сэр.
— Испанец?
— Нет, сэр, португалец. Вернее, бразилец португальского происхождения.
— Понимаю, — откликнулся Карлтон. — А у вас тоже были неприятности с Менделлом?
— О да, сэр! — Он взял свою форменную фуражку в левую руку и показал Карлтону правую. — Видите, как изранена моя рука, сэр? Я был вынужден защищаться от него сам и защищать миссис Менделл. Менделл был в дикой ярости после смерти мистера Эбблинга. Он ударил меня так, что я потерял сознание, и миссис была вынуждена запереться в музыкальном салоне и дожидаться приезда полиции Лайк-Форест.
— Мерзкий тип, да?
— Да, сэр.
— Миссис Менделл сказала, что вы присутствовали при убийстве ее отца. Это правда?
— Да, сэр, это правда. Я находился в холле.
— Сколько раз Менделл выстрелил в мистера Эбблинга?
— Два раза, сэр.
— Из одного и того же револьвера?
— Да, сэр.
Тогда Карлтон пересек все возвышение, чтобы подойти к Андре. Инспектор открыл рот, чтобы что-то сказать, но не вымолвил ни звука. Вместо этого он снял свою шляпу и швырнул ее на пол. Потом он снял пальто и оно тоже последовало за шляпой. Только эти действия развязали ему язык.
— Черт возьми! Вы действительно считаете нас за идиотов! Вы утверждаете, что Эбблинг убит прошлой ночью. А одна из ран, от которой он и умер, была сделана по крайней мере за двенадцать часов до его смерти. На его теле обнаружены две раны. Одна сделана из оружия калибра семь, шестьдесят пять, а другая из обычного револьвера сорок пятого калибра, принадлежащего агенту казначейства Джону Куртису.
— Этого не может быть! — вскочила Галь, задыхаясь. — Нет! Это Барни убил моего отца, я это видела! Я вам говорю, что я видела, как он убил моего отца!
Тогда Менделл прошел по среднему проходу и приблизился к возвышению.
— Почему бы тебе не снять свою шубку, малышка, чтобы получше показать свои прелести: Может, тебе удастся их убедить… как ты всегда убеждала меня… Но объясни мне, почему тебе так не терпится увидеть меня мертвым?
Галь ударила его ногой в лицо.
— А что тебе нужно, чтобы сдохнуть, мерзкий поляк? Что тебе нужно?
Глава 22
Света было много, но стояла тишина. Только приглушенные рыдания Галь и свист ветра в двойных стеклах окон кабинета инспектора Карлтона нарушали тишину. Сам инспектор, очень довольный, что может стоять у радиатора, раздвинул полы своего пальто и грел ноги. Дым от сигареты клубами поднимался перед его усталыми сонными глазами, обведенными черными кругами.
— Вы заставили нас провести мерзкие мгновения, Барни, — наконец проговорил Карлтон. — Сперва я был уверен, что это именно вы замешаны в деле Марвин, что это вы убили ее, и я решил вас застукать… Но чем дальше мы продвигались, тем меньше приходилось спать, тем больше пришлось задавать себе вопросов и тем больше мы убеждались, что вас просто подловили на сексе. — Карлтон повернулся к миссис Менделл-старшей. — Простите меня.
— Я была замужем, — фыркнула та.
— Не могу сказать того же про себя, — добавила Розмари.
— Дай мне немного времени… — Менделл погладил ей колено.
— По этой причине, — продолжал Карлтон, — мы и пытались уговорить вас вчера днем поехать с нами. Мы были просто уверены в наших предположениях в тот момент. Мы опознали Эбблинга как человека, который содержал маленькую Марвин. Мы обнаружили следы Андре и Эбблинга по соседству с вашим табуретом в баре, которые они оставили незадолго до смерти Марвин. Почему Эбблинг выбрал ее как вашу предполагаемую жертву, мы объясним в дальнейшем… Для людей, которые пали так низко, как Эбблинг, не требуется причин. Они действуют импульсивно, чтобы закамуфлировать последнюю гадость, которую они совершили. В настоящий момент мы также знаем, что Эбблинг проследил вас и Куртиса до его конторы на Велл-стрит. Это он убил Куртиса и четыре раза стрелял в вас… — Карлтон передвинул сигарету в другой угол рта и еще сильнее раздвинул полы своего пальто. — Но когда имеешь дело с такими людьми, как Эбблинг, которые обращаются к судье Клейну и помощнику прокурора по имени, то ходишь по проволоке, находящейся под высоким напряжением, и должен быть дьявольски уверен в себе, чтобы их арестовать. В противном случае вас разжалуют и выгонят на улицу. Вы должны иметь все доказательства. И даже в последнюю ночь, когда был аннулирован ваш залог, у нас их еще не было. Эти доказательства Эбблинг носил в своем теле, постепенно умирая, с каждой секундой теряя жизнь. Я не имею ни малейшего представления, что он собирался сделать с вами, когда вторично инспирировал историю с вашим сумасшествием. Но когда наконец старик умер от пули, которую в него всадил Куртис, двое остальных участников заговора всадили в него еще одну пулю в надежде, что вы, придя в себя с револьвером в руке, сделаете глупость. Я весьма удивлен, что вы ее не совершили.
— Это длинная история, — объяснил Менделл.
— И я не жажду ее услышать, — ответил Карлтон. — В настоящее время я мечтаю лишь об одном — выспаться. Я столько курил и столько говорил, что у меня возникло ощущение, что парни из района Нобл-стрит стирали свои штаны в моей голове.
Менделл вежливо рассмеялся.
— А нужно еще выяснить кучу важных вещей, — продолжал инспектор. — Например, почему Эбблинг дал своей шлюхе немного духов дочери? Почему Андре разбил вам голову и спрятал бумажник в вашей кровати? Правда, мне кажется, что эта акция была рассчитана на то, чтобы помешать вам покинуть город, и я думаю, что он спрятал добычу из боязни, что его могут задержать и обыскать. Большинство мошенников и убийц такие идиоты! — Карлтон посмотрел на Альвареса Кабраи. — Ведь это так произошло, Андре?
— Я отказываюсь отвечать, — мрачно прореагировал Андре.
Лейтенант Рой вынул изо рта сигарету и скрестил руки на груди.
— Ну нет, вы будете говорить, — спокойно проронил он. — Вы заговорите! А если и нет, то это не имеет никакого значения!
Мать задала вопрос, который крутится у Менделла в голове.
— Но почему они хотели заставить моего Барни поверить, будто у него с головой не в порядке? Почему они желали его смерти? Что он им сделал?
Тогда невысокий, хорошо одетый человек, который кого-то напоминал Менделлу, вмешался в разговор.
— Это мое поле деятельности, миссис.
Тут Менделл понял, кого он ему напоминал — мистера Куртиса. У него был тот же тембр голоса, что и у Куртиса, и он точно так же отчеканивал каждое слово.
— Все это имеет отношение к некоему Владимиру, вашему шурину, дяде Барни.
— Да? — удивленно протянула мать. — Кто вам это сказал? Какое отношение может иметь это дело к дяде Владимиру? Это был хороший человек, как говорил отец Барни, профессор колледжа.
— Совершенно верно, — согласился незнакомец. — Позвольте мне представиться — Гарпер из казначейства. Ваш шурин много лет являлся профессором университета, до тех пор пока не эмигрировал в Бразилию, в Сан-Пауло. Там, будучи одним из ведущих физиков мира, открыл собственную лабораторию и скопил большое состояние, занимаясь внедрением в промышленность своих открытий в области атомной энергии. Перед смертью он договорился с Соединенными Штатами о продаже нескольких своих патентов по технологии и производству, которые наше государство решило приобрести.
Миссис Менделл-старшая не имела об этом ни малейшего представления.
— Вот это да! — воскликнула она.
— Незадолго до своей смерти, — продолжал Гарпер, — зная Эбблинга только как человека богатого и влиятельного и считая себя обязанным Америке, Владимир Менштовский финансировал поездку Эбблинга в Бразилию, чтобы поручить ему две вещи: во-первых, взять его патенты, а во-вторых, назначить его своим душеприказчиком, распорядившись, чтобы все его патенты и другие документы, а также некоторая сумма денег, были переданы наследнику Менштовского, некоему Барни Менделлу, носившему ранее ту же фамилию и живущему ныне в Соединенных Штатах, правда, адрес его он потерял, спасаясь от нацистов.
Но Менштовский не знал, что Эбблинг уже вовсе не богат и совершенно не заслуживает хорошей репутации. Эбблинг уже был разорен, совершенно разорен.
— Разорен? — прошептал Менделл.
