Виктор Меньшов - Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
- Вот сволочь, все как есть выпил, сколь разов говорил гаду, что бы оставлял похмелку, так нет ведь. О! Нашел!
Он вышел на середину комнаты, подслеповато щурясь и пытаясь рассмотреть что-то плещущееся на дне пыльной бутылки, которую он извлек из старого валенка.
- Слышь, кум, - позвал он. - Подь-ка сюды. Понюхай-ка вот. Чего-то у меня с нюхалкой. Это чего там плескается?
Он с надеждой смотрел, как Вася с опаской берет в руки бутылку и осторожно нюхает, или делает вид, что нюхает, подозрительную жидкость в бутылке.
- Вроде как спиртным пахнет, - неуверенно пробормотал Вася, зажимая пальцами нос и брезгливо протягивая бутылку куму.
Петя взял посудину, посмотрел её на просвет, что было делом совершенно безнадежным, вздохнул, мелко перекрестился и опрокинул горлышко бутылки в распахнутую пасть.
Кум Вася как-то съежился при этом, сморщился и отвернулся. В Петином горле что-то зашипело, мне показалось, что я даже усидел синий дымок, вырвавшийся оттуда. Но Петя блаженно вздохнул, засунул палец в горлышко бутылки вытащил и облизал его, чвакнув с удовольствием.
- Ну, можно и работать, - выдохнул он, отчего, как мне показалось, скукожились листья герани на окне. Вообще непонятно было, как она выжила в таких условиях: в горшочках торчали частоколом воткнутые туда бычки папирос. Земля в них даже на вид напоминала окаменелость.
- Ты думаешь, он куда-нибудь сумеет уехать? - спросил Манхэттен Васю.
- Ого-го! - восторженно и шумно заорал кум Вася. - Да он теперь куда хошь уедет! Он теперь только и может ехать.
- Да его первый же гаишник за шкирку из машины вытащит!
- Петю-то?! - возмутился Вася. - Да ни в жись! Че его, не знают, или как? Его все знают, знают, как он ездиит.
- Ладно, хрен с ним, - прервал дебаты Димка. - У нас выбора нет. Но как он такую ораву вывезет за город? Нас вон сколько.
- Па-а-думаешь! - презрительно выпятил губу Петя. - Мы и не столь могем. Я счас пойду заведусь, а вы собирайтесь.
- Ты, Петя, послушь сюда, - забормотал кум Вася, косясь по сторонам. Тут такое дело...
И он изложил все, что требовалось от Пети. Про то, что нас надо вывезти из города так, чтобы никто не видел, а мы за это заплатим ему, Васе, а он, Вася, заплатит куму Пете.
- А сколь? - спросил кум Петя.
- Ну-у-у, - важно раздул щеки кум Вася, готовясь оглушить кума
Петю цифрой. - Ну, скажем, я тебе дам сто тыщщ...
- Во нахалюга! - выдохнул Манхэттен, не любивший несправедливости во всем.
Кум Вася покосился на него сердито, мол, не понимаешь момента, и не встревай.
- Это сколь же будет в бутылках? - задумался, с трудом шевеля губами, Петя.
- Это смотря в каких, - обстоятельно приготовился отвечать ему кум Вася. - Ежли брать водку, это одно количество, а ежли самогонку, то совсем другое...
- Ты вот что, кум, не дури своего родственника, отдай то, что положено, а то мы ему заплатим, и он с тобой потом делиться будет, вмешался Димка.
- Не! - испугался Вася. - Я дам ему. Я хорошо ему дам. Я двести тышш дам.
Тут он заметил взгляд Манхэттена и добавил, поникнув головой, таким тоном, словно с него снимали последнюю рубаху:
- Хорошо, лимон отдам.
- Ско-о-оль?! - задохнулся Петя.
- Лимон отдам, - вздохнул со слезой в голосе кум Вася. - Больше тебе никак нельзя. Сгоришь от пьянства.
- Так я побег заводить, чего мы тут трепемся-то? - подхватился кум Петя, выбегая на улицу.
Буквально через три-четыре минуты за воротами раздалось фырканье мотора. Мы вышли из домика, который стоял на отшибе, зияя дырами в заборе. Вышли и застыли, распахнув рты. Перед воротами, выплевывая черный дым, красовался грязный мусоровоз, на платформе которого стояло три больших контейнера. Из кабины выглядывал кум Петя.
- Ну чего стоите? Полезайте! - поторопил он.
- Давайте, мужики, побыстрее, пока никто не видит, - поддержал его и кум Вася.
- Да ты что, с ума сошел в такой вонище нас вывозить?
- А что вас, в кабинке прокатить? Мы всегда, пожалуйста, - огрызнулся кум Вася.
- Ладно, выбора нет, полезли, - скомандовал я, прекращая всякие споры.
Мы, стараясь не задевать стенок, что было, в общем-то, бесполезно, залезли в жутко смердящий, давным-давно немытый бак и постарались присесть на корточки. Сверху нас кое-как забросали тряпьем и бумагой. Кум Вася залез в кабину к куму Пете, и мы поехали.
Конечно, тут же мы все попадали на грязный пол контейнера, который безбожно мотало. Кроме всего прочего он ещё был и плохо закреплен.
Машину кидало из стороны в сторону, ямы кум Петя находил, наверное, специально. Мы перекатывались по всему контейнеру, как горох в жестяной банке. Но что самое удивительное, нас пока ни разу не остановили. До самого выезда из города.
Судя по тому, как машина резко снизила скорость и завиляла, медленно объезжая бетонные плиты, мы поняли, что подъехали к посту ГАИ. Вот сейчас мы преодолеем коридорчик из плит и поедем к шоссе, ведущему на Ростов.
- Остановите машину для досмотра! - приказали откуда-то снаружи.
Мы переглянулись, вздрогнув. Димка полез в сумку за автоматом. Я перехватил его руку.
- Даже думать не моги! - шепнул я ему. - Тут нас в этом котелке железном и перестреляют, как котят. Еще в мусорном баке смерть принять не хватало.
- А что делать?
- Попробуем выждать, может, пронесет, - совсем неуверенно пробормотал я, пожав плечами.
- А если найдут?
- Вылезем, а там попробуем что-нибудь сотворить.
- Кто нам даст? - вздохнул Манхэттен.
- Давай сейчас выскочим? - предложил Димка.
- Дохлый номер. Высоко. Пока вываливаться будем, нас постреляют, как куропаток. Сидите молча.
Мы затихли, слыша приближающиеся шаги.
- О! Кумовья! - словно не знал, кто едет, приветствовал их остановившийся гаишник. - Чего это вы на пару?
- Да вот решил кума до работы подбросить, у него машина забарахлила.
- Ладно, вези, - лениво разрешил гаишник. - А чего везешь? Фу! Ну и запах от тебя, Петр. Ты бы хоть чем закусил, что ли? Аж с ног сшибает.
- Я закусывал, - не очень уверенно ответил кум Петя.
- Чем? - спросил гаишник.
- Ну, этим. Закусывал в общем, - вздохнул Петр, так и не вспомнив чем именно.
- Ты даже сказать не можешь, чем закусывал, - укорил его гаишники. Это ж надо так нажраться. Сгоришь так, без закуси.
- Я говорю, что закусывал! - совсем обиделся Петя.
- Как же ты закусывал, когда не помнишь даже чем?
- Я помню! Только забыл, как называется!
Патруль гаишников чуть со смеху не поумирал, а смешливый Манхэттен корчился, как роженица, затыкая сам себе рот.
- Чего везешь? - просмеявшись, спросил кто-то из патруля.
- Ты че? Не знаешь, что я вожу? - удивился кум Петр. - Сколько лет все одно и то же.
- Скворцов! Залезь, глянь, чего там.
- Слушаюсь! - буркнул под нос тот, кого назвали Скворцовым, и нехотя, ворча полез на платформу.
- Вот мать твою! - выругался он. - Испачкал штаны. Ты бы хоть машину вымыл, что ли. Грязища тут у тебя. Не можешь, что ли из шланга её окатить?
- Да все как-то некогда, - неопределенно ответил Петя.
- Ну и вонища! - фыркнул Скворцов. - Ничего тут нет. Мусор в бачках и вони жуть!
- Ладно, слезай, - разрешили ему, и он тяжело спрыгнул с платформы.
Мы с трудом перевели дух. Лукавая фортуна погладила нас по головам, продолжая свои извечные забавы.
- Давай, вали отсюда, вониша от тебя! И если не вымоешь машину, пеняй на себя, - безо всякой надежды в голосе, проводили кума Петю гаишники, судя по всему, уже привычным напутствием.
Тот согласно что-то прогудел и стронул машину с места, завиляв дальше по дороге.
Остановился он минут через двадцать. Мы с трудом вылезли из бака все перечуханные и тут же бросились к маленькой канавке у дороги, где протекало какое-то подобие ручейка, чтобы по возможности смыть с себя эту липкую грязь. Кое-как нам это удалось. Приведя себя в относительный порядок, мы огляделись по сторонам. Метрах в ста проходила большая трасса, как мы догадались, шоссе на Ростов. А мы стояли возле маленькой рощицы, на убегающей в сторону проселочной дороге, которая вела к какому-то далекому шлагбауму.
- Это чего там? - спросил я у кума Петра.
- Там свалка, - махнул он рукой в сторону шлагбаума. - Это тетя Паша, королева свалки, устроила, чтобы мимо неё не проезжали.
- А зачем ей это?
- Она за проезд деньги берет с частников. Ух, хитра баба!
- Она на этой свалке себе такое подсобное хозяйство развела, - добавил кум Вася. - Кур тут у неё видимо-невидимо, поросята, козы. Живности всяческой. А че? Им тут воля вольная. Жратвы от пуза.
- Ладно, хрен с ней, с королевой свалки. Давай, Василий, рассчитаемся, да мы двинемся потихоньку. Время идет, а дорога дальняя.
Я стал доставать деньги, кумовья деликатно отвернулись, словно их вовсе не интересовал и не касался этот процесс.
Я отсчитал им пятнадцать миллионов, которые и вручил Василию.
