Александра Авророва - Список черных дел
Я удивленно повернулась к ней. Неужели она и впрямь столь наивна? «Не знаю, за что…» Зато я знаю! И, если из-за нее хороший человек стал преступником… Впрочем, чья бы корова мычала, а моя молчала.
— И что ты хочешь?
— Сделай с ним что-нибудь! — потребовала моя собеседница. — Ты же умная. Я к мужикам обращаться не хочу — они станут смеяться. А к бабам боюсь — они сразу захотят Юрика у меня увести. Ты ж знаешь, они такие. Поэтому вот прошу тебя. Помоги, будь человеком! У меня сердце за него изболелось.
Решив не обижаться за свою принадлежность к среднему полу, я позвала:
— Юра!
Никакого эффекта. Я села рядом и тряхнула его за локоть.
— Юра! Очнись! Ты что?
— А? — отрешенно произнес он. — Надя?
И снова уставился вдаль.
— Он что, кололся? — в ужасе обратилась к Лерочке я.
— Нет. Он травку курил. Сказал, слабенькая. Только чтобы отвлечься.
— Ему это удалось. Но я не нарколог. Я ничего об этом не знаю. Может, его нельзя трогать? Или надо кофе дать? Я на всякий случай заварю, но ты, наверное, разбираешься в наркотиках лучше.
— Я? Ты что! Юрка мне велел, чтобы я ни за что и никогда. Я ему слово дала. Он говорит, таким, как я, нельзя. Что я за неделю с резьбы сойду. Думаешь, лучше его не трогать?
— Наверное. Само пройдет. Значит, смерть Лени так сильно на него повлияла?
Тихий спокойный голос вдруг зазвучал словно откуда-то издалека:
— Я его убил.
Мы оцепенели. Первой опомнилась Лерочка.
— И правильно, — убежденно сообщила она, нежно целуя своего жениха. — И молодец! Ленька был такой противный. Без него гораздо лучше. А Надя никому не расскажет. Правда, Надя? Ты ведь тоже его терпеть не могла.
— Юра, — осипшим моментально голосом выдавила я, — ты шутишь? Ты не мог его убить!
— Очень даже мог, — обиделась Лерочка. — Он все может. Он десантник.
— Я и сам думал, что не могу, — удивленно ответил Юра. — Но я повторял и повторял: «Я хочу, чтобы этот гад умер». И он умер. Я повторял и повторял одну и ту же фразу, пока у меня не застучало в висках. Я представил себе его отвратительное мертвое тело. Я представил его себе, как наяву! И он умер.
— Но ты ведь не убивал его по-настоящему!
— Не знаю. Я ненавидел его. Я безумно хотел его смерти. За его смерть я готов был отдать все на свете. И он умер.
— Это совпадение, — облегченно выдохнула я. — Это просто совпадение. Его убил не ты. Ты ведь не сталкивал его в воду, правда?
— Я думал: «Пусть он заснет и утонет».
— Мало ли кто что думает! Господи, как ты меня напугал! Ты не мог убить Леню, а тем более Софью Александровну.
— Какую Софью Александровну?
— Это неважно. Она здесь не при чем. Ты никого не убивал.
— Не знаю, — с тем же спокойным удивлением повторил Юра. — А еще это письмо. Он словно заранее обо всем знал. Я еще не убил, а оно уже пришло.
И он машинально отхлебнул кофе.
— Какое письмо?
— Короткое. Я забыл. Оно у меня в кармане.
Похоже, он потихоньку приходил в себя. Вот он достает из кармана листок, протягивает его… Волна стыда прокатывается по мне с головы до ног. Какой черт дернул меня послать эти анонимки! Сколько вреда я ими принесла!
— Ты что? — смотрит на меня Юра. — Подожди… ты что, тоже получила?
Не знаю, кофе или эта мысль пробуждает его к жизни. Или просто период прострации сменился периодом возбуждения?
— Не бойся, скажи! Ты тоже что-то получила? Ведь так?
Я молчала, не в силах ни опровергнуть, ни подтвердить его слова.
— Знаешь, мне ведь Михаил Григорьевич еще на озере что-то такое говорил. Только я не обратил внимания из-за… В общем, сперва не обратил внимания, а потом забыл. А теперь понимаю — наверное, и он получил. А если еще ты… Это наверняка Ленькины штучки. Вполне в его характере. Взял и решил испортить всем настроение.
— Это довольно безобидная шутка, — решилась вставить я.
— Ну, для кого как, наверное. Я сперва тоже считал, безобидная. А потом, когда он умер… Словно заранее знал, что я захочу его убить, да еще убить не открыто, а исподтишка. Знал, что я такой же гад, как и он. Ты не представляешь, как мерзко быть таким же гадом, как и он!
Я-то как раз представляла, однако вслух предпочла сказать:
— Хотение — не преступление. Господи, Юрка, как не стыдно переживать из-за такого бреда! Если б ты убивал силой желания, сидел бы сейчас не здесь, а в президентском бункере — в качестве секретного оружия. А если б Леня был пророком, он остался бы жив. Обычные совпадения. К тому же, хоть о мертвых и нельзя говорить плохо, но у Лени был такой характер, что зуб на него имели многие. Так что не страдай манией величия, дорогой.
Юра недоуменно пожал плечами:
— Самое главное, если б я его задушил, то не переживал бы ни минуты. Он был мерзавец и это заслуживал. Но тут… я в подробностях представил, и оно сразу произошло… это так противно и подло. Но если письмо получил не только я…
Хлопнула входная дверь. Михаил Григорьевич — легок на помине.
— Михаил Григорьевич, — обращается к нему Юра, — скажите, вам приходила идиотская анонимка?
— Ага, — радуется тот, — все-таки не только мне? Тебе тоже?
— И Наде. Шуточки у покойника были специфические.
— Считаешь, это он? Я тоже сперва на него подумал, а потом думаю: «Почему именно мне?» Ленька скорее послал бы тебе или Олегу. Вас он больше не любит. Ну, и Надю, конечно, но про нее я б не подумал. Ей посылать уж совсем жлобство. Я ведь вам с Олегом даже намекнул… там, на даче. Прямо спросить было как-то неловко. А вы оба, наверное, были слишком увлечены, чтобы меня понять.
Обеденный перерыв закончился, все сотрудники вернулись в офис, но не прошли на места, а столпились в приемной и с интересом прислушивались.
— Признавайтесь, — в несколько истерическом возбуждении выкрикнул Юра, — кто получил анонимку? А?
Тишина. Но я-то знаю!
— Нас уже трое: я, Михаил Григорьевич и Надя. Неужели это все?
— Еще я, — равнодушно извещает Светлана Петровна. — Я не придала ей значения, поскольку там нет ничего конкретного. Детское развлечение.
Снова пауза.
— И я, — не вполне уверенно добавляет Костик. — Ну да. Так это что, Ленька расстарался? Ну и ну! Во козел!
Я смотрю на Олега. Тот брезгливо вытаскивает из кармана записку и кидает на стол. Остается Витя. Он внимательно читает то, что получил Олег, и лишь после этого мрачно выдавливает:
— Я тоже. А я думал, мне одному, как всегда, не везет. Вяжутся ко мне всякие психи. А раз ко всем, то хорошо. Значит, все в порядке.
И вновь воцарилось несколько подавленное молчание.
— Ладно, — прервал его Костик, — потом все обсудим. Сейчас о деле. К нам заедет Анатолий Анатольевич. В связи с последними событиями. Так что все по местам и готовьтесь. Ясно?
Я предпочла не уточнять, как именно требуется готовиться к приходу высокого гостя, и села за компьютер.
Глава 4
Высокий гость прибыл не один, а с супругой. Я глянула на Ирину и остолбенела. Она выглядела двадцатилетней красавицей. Ни следа скучающего выражения светской дамы не было в ее лице. Глаза сияли, ресницы трепетали, щеки пылали ненарисованным румянцем. Золотые волосы, не поднятые в прическу, волной спадали на спину. Я не узнала бы ее, честное слово!
— Мы решили поддержать вас в трудный момент, — лениво протянул Соболев, умостившись в самом удобном кресле. — Дузин — крупная потеря для «Сириуса». Но, я полагаю, восполнимая.
— Ваше внимание восполнит любую потерю, — сообщил Костик.
— Разумеется. Главное для вас — сохранить лицо. А мое покровительство и есть лицо фирмы. Увидев, что я от вас не отвернулся, все поймут, что произошедшее — лишь досадная случайность и вовсе не означает вашей нестабильности и не является следствием сложности внутренних взаимоотношений. Мне известен микороклимат в коллективе, и хотя я не мог бы, не покривив душой, признать его идеальным, в то же время он представляется мне более положительным, чем отрицательным. Его амбивалентность не является недостатком, ибо, если принять в расчет жизненные реалии…
Анатолий Анатольевич продолжал вещать в том же духе. Я не понимала и половины из произнесенных им фраз. Я сталкивалась раньше с подобным типом людей — вроде бы они что-то тебе сообщают, однако пересказать содержание их сообщений я не в состоянии. Большинство «сириусцев» явно дремало, Костик время от времени восклицал: «О, как это верно!», а я тихонько наблюдала за Ириной. Ее сияющие счастьем глаза были откровенно устремлены на Олега. Он же стоял, сжав побелевшие губы, и лицо его походило на каменную маску. Вот она приблизилась к нему, взяла его за рукав и тихо утянула из комнаты. Она — сумасшедшая! Конечно, муж ее увлечен своими мудрыми речами, но он же не слеп! Она погубит себя и Олега!
