Анна Данилова - Нирвана с привкусом яда (сборник)
Появление Аллочки Гузановой внесло какое-то оживление в их жизнь. Галина Позднышева приняла ее на работу и поставила в отдел кожгалантереи. Выручка сразу поднялась: сумочки, портмоне, ремни и перчатки благодаря ослепительной улыбке и обаянию этой стройной молодой шатенки просто улетали с прилавков… Вика с Мариной, встретившие ее поначалу с недоверием и даже неприязнью, поскольку она обещала стать для их маленького, сросшегося коллектива хрестоматийной третьей лишней, очень скоро привыкли к ее присутствию и ненавязчивому, спокойному характеру и в те дни, когда она по болезни не выходила на работу, скучали без нее. А потом распознали в этой милой девушке бескорыстного, веселого и склонного к авантюрам человека. Проводить выходные вместе с Аллочкой Гузановой стало просто праздником. Она оказалась легка на подъем, умела пить не напиваясь, никогда не старалась выделиться, чтобы на нее обратили внимание мужчины, и всегда точно знала, как себя вести, чтобы не отбить парня у подруги. Мужчин у нее и так всегда хватало. Иногда даже она уступала своих бойфрендов подружкам просто так, ради потехи, и никогда потом об этом не жалела… Она бы и Натана отдала, если бы тот не оказался настолько напористым, настойчивым и не был бы в нее влюблен до беспамятства…
Алла высветлила тот сумрачный мирок, в котором жили подруги, населила его уютными женскими посиделками, вечеринками, жаждущими развлечься красивыми мужчинами, разбавила в меру вином, заставляя таким образом девушек иногда забывать о своем прошлом и просто получать удовольствие от жизни. Ее неожиданный брак с Натаном и отъезд в Москву подруги восприняли как предательство и даже не сразу пришли в себя. И лишь потом стали откликаться на ее веселые письма и звонки… Алла уехала, но некоторые традиции и порядки, заведенные ею, остались и помогали подругам выживать, не погружаясь на самое дно депрессий.
— Мне должна позвонить одна девчонка из багетной мастерской, — вдруг вспомнила Марина, — она уходит в декретный отпуск, говорит, что может устроить нас с тобой и что она вроде бы даже разговаривала с хозяйкой… Я спросила ее, сколько они получают, — раза в два меньше, чем мы у Галки… Но это только первое время. Мастерская будет расширяться, соседнее помещение они хотят превратить в художественный салон, где станут выставлять картины на продажу…
— Что? Картины? — Вика не поверила своим ушам. — И ты сможешь весь день находиться среди картин и дышать запахом масляных красок? Ты готова вдохнуть в себя запах… мельницы?
— Жить-то как-то надо… Может, именно так и нужно поступить… клин клином вышибают, слышала когда-нибудь? Мы уже и так задолжали за квартиру, сама знаешь… Купили машину, это хорошо, я понимаю, но квартира в центре города нам сейчас не по карману…
— Это ты к чему?
— А к тому, что хозяйка этой мастерской готова сдавать нам одну из своих квартир, очень дешево…
— Да ты, я вижу, основательно подготовилась к уходу от Галины…
— Случайный разговор, две случайные вакансии, случайная квартира… В нашей жизни все зависит от случая, разве не так? Когда-то ты мне помогла, привела на мельницу, теперь моя очередь устроить тебя на работу…
— Багетная мастерская… надо же!
А спустя пару дней после этого разговора они уже работали в багетной мастерской и жили в более скромной, но очень уютной квартире в старинном доме на Вольской, в самом сердце города, и были очарованы своей новой хозяйкой — Марией Фильчагиной.
— Какие же мы дуры, — говорила Вика, впервые за годы, что прошли после смерти Романа Гончарова, испытавшая чувство, похожее на покой. — Надо было давно переехать из той квартиры, где нам снились кошмары, да и вообще почаще переезжать… Смена обстановки… новая работа… И на запах краски я уже не реагирую… Ты видела натюрморт с яблоками, который приносила вчера та художница, у которой все лицо в веснушках? Разве это натюрморт… Ты бы видела «Зимние яблоки» Романа…
Они стали выздоравливать.
Глава 29
Саратов, июль 2005 г
Григорий был тенью Натана. И его приезд Алла восприняла как знак, что пора возвращаться в семью. И хотя ночь они провели в разных комнатах, Алла все же понимала, что рано или поздно они будут вместе, что это вопрос времени, и была готова к этому. Конечно, с Гришей ей никогда не будет так хорошо, как с Натаном, но душевный покой она обретет, и жизнь ее очень скоро наполнится новым смыслом. Гриша очень хорошо на нее действовал. Всегда. Даже когда она жила с Натаном. Она радовалась каждый раз, когда он появлялся в их доме. Знала, что нравится ему, но старалась не кокетничать, не дразнить его, хотя могла бы это себе легко позволить хотя бы ради развлечения. Гриша был такой же серьезный и основательный, как и его брат. А еще очень надежный, что также привлекало Аллу. Что же касалось любви, то сердце ее уже было открыто новому чувству, и здесь проявились дремавшие до этого времени практицизм, рационализм, страх одиночества и неистребимое жизнелюбие. Она была уверена, что полюбит Гришу, потому что не любить его невозможно.
Почти до утра они разговаривали обо всем, что было связано со смертью Натана, о московских делах, бизнесе, доме и планах на будущее. Гриша предложил ей пожить у него, чтобы немного прийти в себя, сказал, что любит ее, и, как ей показалось, был сильно разочарован, когда понял, что это признание не произвело на нее должного впечатления.
— Я знаю. — Она сжала его большую ладонь в знак признательности за его любовь и желая показать ему, что и у нее к нему есть определенные, схожие с любовью чувства.
Они долго просидели на диване обнявшись, как близкие люди, но ни у Аллы, ни у Григория не возникло сексуального желания, что объяснялось для обоих новизной чувств и невидимым присутствием Натана, о котором говорилось постоянно.
Когда же Гриша начал расспрашивать о расследовании, о котором упомянула перед своим уходом Женя, Алла со свойственной ей эмоциональностью рассказала ему об открывшихся совершенно случайно фактах, связанных с гибелью ее подруг. На Гришу две пары погибших в автокатастрофе девушек-однофамилиц произвели большое впечатление. Он, уставший с дороги и утомленный своими же фантазиями, связанными с его будущей жизнью с Аллой, словно проснулся, взбодрился. А еще — успокоился, что Алла задержалась здесь не из-за мужчины, которого Гриша придумал и которого боялся… Григорий сразу же заинтересовался этим делом! Как могли на одном и том же месте погибнуть девушки, ровесницы, с одинаковыми именами и фамилиями? Он тут же предположил убийство второй пары девушек, о чем и сказал Алле.
— Мы тоже это поняли, но вот дальше не продвинулись ни на шаг…
— Что ж, давай порассуждаем вместе. — Он поудобнее устроился на подушках, обнял рукой Аллу и задумался: — То, что твои подруги жили под чужими именами, — это, я думаю, тебе понятно?
— Нет, не понятно.
— Хорошо, давай зайдем с другого бока. Если бы не смерть твоих подруг, всплыло бы дело о смерти тех, первых девчонок?
— Нет, наверно.
— А я просто уверен! Потому что тогда, в 1997 году, произошел несчастный случай. Бедные девочки разбились из-за того, что одна из них, что была за рулем, не справилась с управлением, возможно, уворачиваясь от встречной машины, резко свернула и влетела в дерево… Скорее всего, так и было. А вот спустя пять лет погибли совершенно другие девчонки, присвоившие себе по каким-то нам неизвестным причинам фамилии Воробьевой и Капустиной.
— И на этом же месте?
— Именно!
— Натан…
Он сжал ее плечо до боли. Она снова допустила промашку. Опять назвала его Натаном. Щеки ее горели огнем. Она сидела в объятиях Гриши, видела свое отражение в синем стекле окна и спрашивала себя, как могло такое случиться, что она так скоро допустила его к себе, что восприняла его приезд как нечто само собой разумеющееся. Плавно перешла из хозяйских рук Натана в хозяйские руки его родного брата. Гришу-то понять можно, он всегда испытывал к ней чувства, которые трудно назвать просто родственными. Он любил ее как женщину, и она это чувствовала, а если и Натан замечал это, то, быть может, даже радовался тому, что его жена нравится его родному брату, что он желает ее, что приходит к ним, чтобы полюбоваться ею… Натан был уверен в том, что дальше флирта у них дело не зайдет. Он верил ей… Натан…
— Ты хочешь объяснить мне что-то важное, но я не понимаю тебя… Пусть мои подруги жили под чужими именами. Что дальше?
— А то, что они вместе с чужими именами надели на себя броню, защиту, понимаешь?
— Нет.
— Алла, пойми, люди не станут присваивать себе чужие имена, жить по чужим паспортам, если у них совесть чиста. Значит, твои подруги натворили в молодости дел, вот и скрывались под чужими масками.
— В это трудно поверить, но если даже и предположить такое, то каким образом они могли присвоить себе чужие паспорта? К тому же паспорта девочек, которые погибли?.. Кажется, после смерти паспорта отдают в милицию или в загс…
