Елена Яковлева - Опасная тихоня
А я, между прочим, на тот момент была уже одета и ожидала его в дверях.
Все это я вспоминала в предбаннике вислоуховской студии, пока там шла подготовка к эфиру, обещавшему быть в высшей степени занимательным. Я сидела в кресле с залоснившимися подлокотниками и наблюдала за метаниями Веньки, который поминутно звонил в "штаб" и докладывал текущую обстановку, словно с театра военных действий. Тут же слонялся непосредственный противник нашего Пашкова - Каблуков-Правдин, при котором не наблюдалось никакой свиты. Все, что он имел при себе, - это свой знаменитый портфель из кожзаменителя, тощий и мятый. Сколько я знаю Каблукова, он никогда с ним не расстается. Однажды, когда Каблуков притащил мне очередной из своих опусов, я, скосив взгляд, заглянула в таинственное нутро его портфеля и с немалым удивлением разглядела.., пожухлый березовый веник, с каким ходят в баню! А в целом сегодня вечный внешкор выглядел без пяти минут франтом, ибо, кроме пузырящихся на коленях коричневых брюк, на нем поверх рубашки навыпуск был надет синий пиджак.
Мне Каблуков несказанно обрадовался и, рухнув в соседнее кресло, обратил в мою сторону свое вытянутое, как у Пьеро, лицо. Глаза его лихорадочно блестели, а губы были такими пунцовыми, словно он их специально подкрасил.
- Ну, сегодня будет жаркая рубка! - заявил он, потирая бледные ладони с узловатыми пальцами.
- В каком смысле? - осведомилась я, ловя на себе разъяренный взгляд Веньки Литвинца, недовольного тем, что я вступаю в переговоры с противником.
- В самом прямом! - объявил Каблуков и любовно погладил свой портфель, который он умостил на худых коленях, обтянутых пузырящимися брюками. - Тут у меня такие убийственные данные, от каких они не отвертятся!
Я с сомнением покосилась на каблуковский портфель, тощий, как блин. Не знаю, как у него дело обстоит с убийственными данными, но, по-моему, на этот раз там даже березового веника не было.
- Любопытно будет посмотреть, - вздохнула я и покосилась на часы: до эфира оставалось тридцать минут, а Пашков еще не появился.
Каблуков же затараторил жарко, как буйнопомешанный:
- Никто, никто здесь не имеет шансов, кроме меня! Что такое Крутояров вчерашний день, партократ, функционер, взращенный на спецпайках! Он же ни на что не способен, люди его не выберут, они за ним не пойдут! Они не захотят снова жевать опостылевшую жвачку дешевой демагогии!
Я громко зевнула, но каблуковского пыла это не остудило.
- А Рябоконь! - брызнул он слюной. - Вчерашний рэкетир, бритый затылок! За его спиной - криминал в чистом виде! Он превратит область в одну большую "малину"! Нужно еще проверить, откуда у него деньги на выборы! Эти его продовольственные наборы, которыми он покупает голоса избирателей!
Я еще раз зевнула, после чего Каблуков перешел непосредственно к "нашему":
- Что касается Пашкова, то это вообще засланный казачок, аморальный тип, человек без каких бы то ни было принципов! Говорит, что болеет душой за свою малую родину, а сам на ней не был четырнадцать лет! Знаем мы, за что он болеет, - хочет обобрать область до нитки и перекачать деньги в Москву. Он же только кукла, а кукловоды сидят в Москве и, дергая за веревочки, руководят каждым его шагом. Ясно же, что ему глубоко наплевать на нужды и проблемы области, ему бы только впрыгнуть в губернаторское кресло, которое, поверьте мне, для него всего лишь трамплин. И с этого трамплина он хочет снова покорить Москву. Ведь он не за здорово живешь снизошел до нашей губернии, просто его там отлучили от кормушки.
Я уже собралась зевнуть в третий раз, да так и застыла с открытым ртом, потому что в предбанник студии ввалился белокурый Викинг, окинул присутствующих бдительным взглядом, после чего в дверь осторожно, оглядываясь, вошел Пашков, за ним просочились аналитик, спичрайтер и имиджмейкер. От кого-то из них, а может, от всех сразу так пахло французским парфюмом, что в носу у меня зачесалось. Я закрыла рот, приготовленный для зевка, и потерла нос, чтобы не расчихаться. Я аллергик с детства, и иногда (обычно в самые неподходящие моменты) у меня случаются приступы непрерывного чихания - до пятнадцати раз кряду - зрелище не для слабонервных, если честно. Сейчас, хвала Всевышнему, все обошлось.
Из студии высунулся Вислоухов и, оглядев вороватым взглядом тесную комнатенку, в которой мы все сбились, как испуганные овцы при виде волка, резюмировал с удовлетворением:
- Все в сборе. Вот и отлично.
И снова скрылся за дверью. Тем временем Венька подскочил к Пашкову и начал что-то тихо бормотать, я хотела сказать, на ухо, но последнее проблематично по причине маленького Венькиного роста, так что он бормотал Пашкову куда-то под мышку. Наш кандидат слушал его с непроницаемым выражением лица, слегка склонив голову набок. Потом явилась стройная молодая девица в коротком платье цвета крутого яичного желтка и пригласила в студию "участвующих в передаче". Каблуков первым сорвался с кресла и юркнул за вожделенную дверь, не переставая сжимать в руках свой разоблачительный портфель. Пашков проследовал неторопливо, с достоинством, а вот его многочисленному эскорту девица преградила дорогу, насколько это, конечно, возможно при ее изящных статях, и заявила решительно:
- У нас прямой эфир, остальным нельзя. "Наши" начали роптать, а громче всех Венька, в результате из студии снова высунулся Вислоухов и поинтересовался, чем вызвано возмущение народных масс. Выяснив причину, он нервно передернул костлявыми плечами и проявил солидарность со своей девицей:
- А что вы хотите, господа? Здесь у нас не митинг, между прочим, а телевизионная передача. Поэтому посторонние в студии нежелательны. А если вы будете мешать, то я вас вообще попрошу очистить помещение.
Суровая речь Вислоухова произвела на присутствующих должное впечатление, все более-менее угомонились, только Венька пожаловался на то обстоятельство, что, оставаясь вдали от событий, мы будем лишены возможности наблюдать поединок "титанов".
- Так в чем дело? - не моргнул глазом Вислоухов. - Поезжайте к себе и включайте телевизор.
"Наши" снова возроптали, уверяя, что не могут покинуть "патрона", и тогда Вислоухов продемонстрировал беспрецедентное великодушие, распорядившись притащить из студии телевизор специально для нас. Таким образом намечавшийся конфликт был урегулирован в считанные минуты к взаимному удовлетворению сторон. А спустя четверть часа мы уже могли лицезреть на экране предвыборное действо, организованное Вислоуховым. Сначала возникла заставка "Навстречу выборам губернатора", которая поспешно сменилась следующей: "Перекресток". И чуть пониже и помельче, курсивом: "Встреча с кандидатами в губернаторы И. Пашковым и А. Каблуковым". Эта зависла надолго, а Венька и прочие гипнотизировали ее взглядами до тех пор, пока на экране не появился Вислоухов, ласково объявивший:
- Добрый вечер, дорогие друзья. Начинаем цикл передач, посвященных предстоящим выборам губернатора. Сегодня у нас в студии кандидаты Игорь Пашков и Алексей Каблуков, которые в прямом эфире выскажут свои взгляды, фигурально выражаясь, скрестят шпаги, а вы можете задать им вопросы по телефонам, которые вы видите на ваших экранах внизу.
После этих слов на экране и впрямь замельтешила бегущая строка с телефонами.
- Для начала, - Вислоухов не выпускал из рук бразды правления, - мы дадим каждому из кандидатов по пять минут, чтобы высказать основополагающие идеи предвыборных программ, которые они предлагают нашей области, а затем уже перейдем непосредственно к дискуссии и к ответам на вопросы телезрителей. Вы не против? - Вислоухов повернулся сначала к Пашкову (тот с достоинством кивнул), а потом к Каблукову (этот вознамерился было что-то сказать, но оператор молниеносно перевел объектив телекамеры на Вислоухова).
"Нашему" Вислоухов уважительно дал слово первым. Пашков немедленно придал своему лицу выражение, с каким он был увековечен на агитационном плакате, и заговорил, будто запел. Его речь, как всегда, была гладкой и эластичной и сама собой развешивалась по внимающим ушам. Ясное дело, аналитики и спичрайтеры постарались на славу, но кое в чем они явно перестарались. В результате удельный вес прописных истин на общее количество произнесенных Пашковым слов превышал всякие санитарные нормы. А уж не знаю, как на вас, а на меня прописные истины производят впечатление неприличного звука за обеденным столом.
Когда слово дали Каблукову, дело пошло веселее, потому что пламенный внешкор понес ту же лабуду, которую он втолковывал мне лично совсем недавно. Видимо, тогда у него была генеральная репетиция. Каблуков-Правдин заклеймил всех по очереди, включая Крутоярова, Рябоконя, Пашкова, за аморальное поведение досталось также Клинтону (?!), хотя не совсем понятно почему, поскольку последний, насколько мне известно, свою кандидатуру на должность местного губернатора не выставлял. Когда же Каблуков взялся за Думу и пропесочил ее за то, что "они там уже пять лет решают, доить коров или не доить", я начала дико хохотать. Ума не приложу, что меня так рассмешило, ведь каблуковский репертуар я хорошо знала загодя, скорее всего это было нервное. Венька и иже с ним начали на меня недовольно коситься и подкрутили громкость телевизора, а я прикрыла рот ладонью. Это мне не помогло, даже повредило, потому что сначала у меня перехватило дыхание, а потом.., со мной случился знаменитый приступ безудержного чихания, бороться с которым было совершенно бессмысленно, а потому я позорно ретировалась за дверь.
