Мария Жукова-Гладкова - Звездный любовник
Сын пояснил, что в мои обязанности после получения этого подарка входит маринование мяса перед выездом лидера партии на природу, вероятно, для общения с электоратом. Правда, мясо шеф, надо отдать ему должное, всегда закупает сам. Процесс маринования в приборе длится десять минут, в контейнер помещается до двух килограммов и трехсот граммов продукта. Вещь на самом деле удобная, в особенности, если часто выезжать на шашлыки. А в период с мая по сентябрь данное мероприятие в нашей партии практикуется почти еженедельно. К счастью, мне в «шашлыках» участвовать не требуется.
Мы со следователем ввели Андрея и моего сына в курс дела, рассказав о сегодняшнем развитии событий. Соавтор Ивана сказал, что проследит за дамочкой с большим интересом, только неплохо было бы выяснить адрес ее постоянного места жительства. Следователь тут же кому-то позвонил, и вскоре мы знали адрес. Квартира располагалась в Московском районе, в «сталинке», и Кира жила там уже много лет. Ольга тоже была в ней прописана – с рождения. Мать Киры проживала там же.
Но меня продолжал волновать вопрос собственной безопасности – в связи с завещанием Рыжикова. Ведь я являлась одной из претенденток на наследство! Во время нашей предыдущей встречи на моей кухне со следователем и Андреем мы как раз обсуждали данный вопрос, и я предложила к нему вернуться.
– По-моему, теперь вам ничего не угрожает, – заметил следователь. – Тогда мы не знали, что Рыжиков продал акции компании, загородный дом, машины. Наследовать почти нечего – по меркам Валерии и Алены. Даже если наследницей по завещанию окажетесь вы, Карина, Валерия с Аленой не будут это оспаривать. Я уверен.
– Все правильно, – кивнул Андрей. – Успокойся.
Потом следователь ушел домой, мои родители и ребенок удалились спать, мы с Андреем остались на кухне. Он взял мои руки в свои, долго смотрел мне в глаза и улыбался. Я не убирала рук, им было тепло в его ладонях. Андрей был трезв, гладко выбрит, чисто одет, аккуратно подстрижен. Мне было приятно, что он ради меня постарался привести себя в порядок. Правда, могла и его родительница подсуетиться.
– Я останусь? – тихо спросил Андрей.
Я, конечно, идиотка, но первой мыслью у меня было: «А что я утром скажу маме?» Потом заставила себя вспомнить, сколько мне лет.
Андрей будто прочитал мои мысли.
– У меня дома еще хуже, – сказал он, кивая в сторону родительской комнаты. – Отец у тебя, вообще-то, нормальный, мы с ним сегодня хорошо поговорили. Он о тебе искренне беспокоится. И парень у тебя хороший.
Ну да. «Не младенец, а в том возрасте, в котором с ребенком можно общаться на равных».
– Я утром постараюсь пораньше встать и тихо уйду. Ну, чтоб твои ничего не видели.
Мне стало смешно. Мы разговаривали, как школьники. Сколько взрослых людей не могут нормально устроить свою личную жизнь из-за бытовых проблем! Ни мне, ни Андрею квартиру не купить никогда. Мы вынуждены жить с родителями. Даже снимать не можем с питерскими-то ценами на съемное жилье. А родители… Мне иногда кажется, что сами они никогда не были молодыми. Неужели они ничего не понимают?
Когда я уже была готова вести Андрея в свою комнату за руку, у него зазвонила трубка.
– Да, мама? – сказал он и нажал на зеленую кнопочку.
Мама сообщила, что сосет уже вторую таблетку валидола. Мне было слышно каждое слово.
– Почему ты не звонишь? – кричала мама на сына, которому перевалило за сорок. – Мы тут с ума сходим, а он неизвестно где шляется!
– Мама, со мной все в порядке, – сказал Андрей.
В трубке воцарилось молчание.
– Ты никак трезв? – робко спросила мама совсем другим голосом.
– Да, трезв, – подтвердил Андрей.
– Что случилось?
Я прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться.
– Я влюбился, – сообщил Андрей.
– Что ты сделал?!
Андрей повторил. Мама опять надолго замолчала.
– Я теперь не буду пить, – сказал Андрей. И тут же исправился: – То есть буду пить меньше. Нам интересно вместе, и пить совершенно нет необходимости. Я пью, когда мне скучно и некуда себя деть.
– О, Господи, лучше бы ты пил, чем стал педерастом! – воскликнула мама и отключила связь.
Мы в обалдении уставились на трубку, которую Андрей так и держал в руке.
– Я ничего не понял, – признался Андрей.
– Перезвони ей. Можешь с моего домашнего на свой домашний.
Андрей позвонил на домашний. На этот раз трубку взял его отец.
– Андрей, мы ожидали от тебя чего угодно, но только не любви с мужчиной, – сурово начал разговор отец. – Мы терпели твое пьянство и теперь считаем…
– Папа, с чего вы взяли, что я у мужчины? Я у женщины. У Карины. Вы ее видели.
– Дай мне трубку, – сказала я, выхватила ее у несчастного мужика, вынужденного жить с родителями, и обратилась к отцу Андрея.
Я подтвердила, что он находится у меня дома и собирается остаться. Если родители не верят, то могут перезвонить на мой домашний номер. Я тут же его продиктовала, подтвердила, что Андрей трезв и я прослежу, чтобы не пил дальше.
На другом конце провода началось совещание. Потом со мной вежливо поговорила мама Андрея и попросила передать трубку сыну. Сыну стали даваться указания о том, чтобы в чужом доме не разбрасывал свои вещи, обувь ставил ровно, сняв ее у порога, мыл руки, не забывал говорить «спасибо»… После «спасибо» я решила больше не слушать – и не смущать Андрея. Правда, я поняла, что у нас с ним на самом деле много общего. И наших родителей нужно в срочном порядке познакомить. Им будет о чем поговорить. Только как мы-то нормальные получились с такой генетикой? Или мой сын через десять лет будет думать обо мне примерно то же, что я сейчас думаю о своих маме с папой?
Андрей вернулся в кухню и тяжело опустился на табуретку.
– Ты хочешь сказать, что тебе нужно выпить.
– Нет, пить не буду. Им назло.
– Выбрось из головы все, что тебе сказали. Меня наставляют примерно так же. Забудь! Ты не должен делать ничего из того, что тебе сказали! Хочешь разбрасывать одежду – разбрасывай, правда, постарайся только в моей комнате, чтобы не оставлять следов своего пребывания по всей квартире.
Андрей улыбнулся.
Я взяла его за руку и повела к себе в комнату.
Глава 24
Утром он на самом деле уехал очень рано, чтобы заскочить домой, а потом приниматься за слежку. Ведь мы не знали, когда Кира Гранатовая уезжает на работу и вообще где она работает. Конечно, все мог выяснить следователь, но пока не было времени. Если на офисе не окажется никаких табличек, будет посложнее, но я не сомневалась, что этот вопрос мы решим.
Проводив друга, я отправилась досыпать. Сына у меня в школу собирает мама, которая всегда встает ни свет ни заря, она же будит меня. Мне на работу к одиннадцати. Иногда, конечно, мы все приходим в офис раньше, но в обычные дни распределяем время как кому удобнее. Одной моей коллеге удобнее к десяти (раньше в нашем офисе вообще делать нечего), а я лучше попозже уйду.
– Ему бы закодироваться и на постоянную работу устроиться, – задумчиво сказала мама, когда я положила в рот кусок сырника. Сырник вылетел обратно в тарелку. – Карина, мы с отцом очень серьезно поговорили об этом Андрее, – продолжала мама, садясь напротив меня, как раз на то место, где вчера сидел Андрей. – Похоже, он неплохой мужчина. Женат не был, с Коленькой сразу общий язык нашел. Но нужно устроить его на работу. Поговори со своим начальником. И я у нас во дворе у женщин поспрашиваю, чтобы они со своими сыновьями поговорили.
– Не надо, мама!
– Почему не надо? Хочешь еще одного на шею посадить? – заорала мама. – Один поэт у тебя уже был, на диване кверху брюхом лежал. Денег в дом не приносил, только пил и жрал!
– Мать, прекрати, – зашел в кухню отец. – Карина сама разберется.
– Не разберется! Я желаю своей дочери только добра!
Я посчитала, что должна побыстрее уехать на работу. Надеюсь, к моему возвращению родители успокоятся. Правда, закрывая за мной дверь, отец мне подмигнул, как заговорщик. Может, проведет работу с мамой? Но мне тридцать семь лет!
Шеф, придя на работу, тут же вызвал меня к себе и спросил мое мнение о Кире Гранатовой.
– Бизнес-леди. Обеспеченная, но без мужика. Всего в жизни добилась сама. Такой палец в рот не клади.
– Она тебе симпатична или наоборот?
Я задумалась. Признаться, никаких эмоций я не испытывала, мне было все равно. Но определенно мы никогда не станем подругами. Затем я сообщила шефу, что Андрей, один из тех, кто писал под Рыжикова и который раньше работал в милиции, сегодня начнет слежку за Кирой.
– Правильно, – кивнул шеф. – По-моему, от этой бабы можно ожидать любой пакости.
– Вы считаете, что она могла…
– Могла. Но стала бы? – Шеф помолчал и продолжил: – Нужно выяснить, выгодна ли ей смерть Петра. И насколько выгодна.
– Ее дочь получила квартиру.
– Кира давно знала, что дочь получит квартиру. То есть квартира уже была оформлена на дочь, а та пока учится в Англии, и учебу оплачивал Рыжиков. Что, если ей срочно понадобились деньги? Скажи следователю, пусть покопает.
