Черепанов - Все эти приговорённые
- Спасибо, - проговорила я, несколько мрачновато.
Она подошла ко мне вплотную. Наморщила лоб.
- Юмор, как я полагаю, вещь совершенно непредсказуемая? И действительно есть что-то гротескное и, пожалуй, забавное, в привлекательной девушке, которая паясничает и пытается выглядеть как можно хуже, а не как можно лучше. Когда у тебя по лицу течёт что-то клейкое, и всё прочее. И на какое-то время это очаровывает публику. Но это нельзя продолжать до бесконечности, правда?
У меня было что ей рассказать. Ей не помешало бы узнать кое-что про попадание в ритм, расстановку акцентов. Про то, как улавливаешь настрой зрителей, и когда нужно - играешь сдержанней, когда нужно - добавляешь красок. Про то, как работать над шоу, что-то добавляя, что-то выбрасывая, выбирая самое подходящее для себя.
Она отложила свои инструменты и посмотрела на меня в упор.
- Дорогая, тебе придётся посмотреть в глаза тому факту, что ты перестала забавлять публику. Всё, что у тебя было - это определённая эпатажность. Я дала указание Уолласу - попытаться найти тебе замену. Но, видишь ли, лично мне небезразлично твоё будущее. Ты никогда не думала о том, чтобы брать уроки актёрского мастерства?
Я зажгла сигарету и выпустила дым куда-то в её сторону.
- Подожди минутку, сестричка. Я уволена. Ты это хочешь мне сказать?
Она улыбнулась.
- Именно.
- Круто вы взялась за дело, миледи. Круче уже некуда. Но давайте поставим вопрос иначе. Я продавала вам услуги через своего импресарио и через ваше рекламное агентство. Ваше мнение о моём будущем, или отсутствии такового, интересует меня примерно настолько же, насколько и сферическая геометрия. Так что давайте оставим тему личных отношений, хорошо?
- Прости, если я задела твои чувства, дорогая.
- Вы не задели, - сказала я, пытаясь улыбнуться в ответ на её улыбку, но у меня дрожала рука, и я знала, чёрт возьми, что она это видит.
- Мне наплевать, если ты меня презираешь, Джуди. Я просто говорю это ради твоей же пользы. Ты молодая. Ты - в тупике. Тебе нужно начинать думать - как ты распорядишься своей жизнью.
- Я прекрасно распоряжусь своей жизнью.
- У тебя известность того рода, которая ударяет в голову. Вы попадаете в ловушку, веря тому, что люди говорят о вас за деньги. Ты ведь это знаешь, правда?
- С некоторыми это случается.
- Я не хотела делать это через посредника, Джуди. Я думала, что мы сможем поговорить друг с другом по-хорошему.
- Вот мы и говорим.
- Благодаря грамотной раскрутке ты сделалась королевой на день. Этот день явно закончился. Тебе, знаешь ли, придётся с этим считаться.
Я встала. Теперь это уже не называется отступлением. Это называется укорочением линий коммуникации. Мне рассказал об этом большой одноногий морской пехотинец.
- Я ценю все ваши советы, миссис Феррис. Мисс Феррис. Уже не знаю, как там правильнее, с юридической точки зрения. Я могу смотать удочки немедленно, или оставаться до последнего, как вы пожелаете.
- Я бы не хотела, чтобы ты уезжала сейчас.
Я заглянула в эти глаза. Я спрашивала себя - как бы смотрелись её маникюрные ножницы, торчащие из её горла.
- Ещё раз спасибо.
- На доброе здоровье, Джуди.
По-настоящему меня начало трясти только когда я добралась до своей комнаты. Даже если мода на Джуди прошла, одного у меня всё-таки не отнимешь: гордости за то, что я - мастер своего дела. Исполнитель. Профессионал. И, чёрт бы её побрал, она взялась именно за это. Четырнадцать лет шоу-бизнеса ничего не значат. Я была девчонкой, в которую кидались чем-то клейким, для эпатажа. Возможно, все так думали. Чёртова баба! С этой своей ядовитой приторностью, прицельно вышибает из под тебя твою главную опору. Ну что же, она сильно меня расшатала. Так что моя опора в нескольких местах дала трещину. Но я устою. Мне всегда это удавалось.
Но я проведу долгие часы, обдумывая, как её убить. Уроки актёрского мастерства! Боже ты мой. Стань ивой. Стань дымом, поднимающимся над огнём. Изобрази грустного кузнечика. Я встречусь с Уилли и снова сколочу шоу, и найду спонсора и затолкну это шоу ей в глотку.
Но...
Я сидела на кровати и смотрела на свои руки. Я сидела, и у меня было такое ощущение, что она отравила меня. Какой-то гадостью. Чем-то таким, что попадает в кровь. Это ослабляет рефлексы, размывает надежды, притупляет гордость.
Я собиралась переодеться. Вместо этого я надела халат и снова отправилась на улицу. Мне хотелось виски с содовой, которое походило бы на кофе глясе. Мне хотелось кулачной драки. Мне хотелось сделать широкий жест. Любого рода.
Ночью мы плескались в озере. Потом они сбросили свои купальники, выключили свет и совсем расхрабрились. Стив называл меня трусихой. Я сказала ему, что избавилась от ребяческих замашек, когда вышла из детского возраста. Я рассказала им про Хэша. Про то, как все мы въехали на поезде на Пенсильванский вокзал, и Хэш заключил со мной пари. Он поставил сто двадцать долларов. Он должен добраться от поезда до такси совершенно голым. Он наделал немало шуму, когда вихрем пронёсся по станции, с чемоданом в одной руки, с сумкой на колёсиках- в другой. И ему бы это удалось, но он поскользнулся босой ногой и, падая, ударился головой. Его оштрафовали на сто долларов. Я сказала им, что любой сможет так плавать, имея к тому предрасположенность. Но нужно обладать иным складом ума, чтобы рассекать по Пенсильванскому вокзалу в чём мать родила.
Рэнди, Уоллас, и я остались на традиционалистских позициях. Я плавала на безопасном расстоянии. Рэнди, кажется, стоял на причале. Много смеха, плескания и игр. До чего весело на лоне природы! Я спрашивала себя - о чём думают психи. И окуни. Я, хотите верьте, хотите нет, думала о том, как приятно было бы, если бы подругу Уилму отнесло к ручью на оконечности озера, а потом по реке в открытое море.
Так что, когда из криков что-то стало понятно, и я внезапно осознала, что случилась беда, подплыла к причалу, забралась на него и обнаружила, что Уилма исчезла, у меня возникло ощущение ночного кошмара. Как будто моё желание оказалось слишком сильным. Чувство вины. Я надела халат. Ну, давай, Джуди. Ты ведь комическая актриса. Отмочи что-нибудь смешное.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ (СТИВ УИНСАН -ПОСЛЕ)
ЕСТЬ такой старый, не настолько уж смешной голливудский анекдот про двух руководителей студии, которые идут по улице, пытаясь придумать хороший эпизод для запущенной в производство картины. Каждый раз, когда у одного из них возникает идея, он изображает её в лицах, жестикулируя. А второй грустно качает головой. Из окна какого-то офиса спускают вниз сейф. Верёвка рвётся. Сейф обрушивается на одного из двоих администраторов, оставляя от него мокрое место. Второй смотрит на эту сцену с выпученными от ужаса глазами, а потом вопит:
- Слишком страшно, Сэмми! Нам это не подходит!
Вот так же было и со мной. Генератор идей. Когда я стоял на причале и думал о том, что нужно позвать Уилму, вернуть её. Слишком страшно, детка. Нам это не подходит. Не слишком удачный пиаровский ход. Публика на такое не клюнет.
А потом ночь стала громаднее и чернее. Холмы стали старше. Небо отодвинулось дальше. Озеро стало глубже и темнее. Я поёжился. Вы живёте в месте, в котором полно электрических лампочек, хрома, бифштексов с кровью и настольных состязаний. Но когда вы умираете, вы умираете в том месте, где горы и небо, земля и огонь, звезды и море. Я чувствовал себя совсем крошечным. Мне не нравилось это чувство. Я чувствовал картонным человечком на причале, которого кто-то собрал из игрушечного набора, в первый раз смотрящим на реальный мир.
До того момента у меня был шанс побороться. Возможно, я сумел бы вывернуться и спасти свою шкуру, сохранив по крайней мере одного из трёх ускользающих клиентов. И этим одним должна была стать Уилма. По крайней мере, воздействуя через Рэнди, при том, что на него будет воздействовать Ноэль, я вроде бы как получал наибольшие шансы там. Я стоял и видел воображаемый офис в почти что первоклассном отеле, и себя в этом офисе на совсем недурном окладе, ломающим голову над тем, как пополнить список гостей почти что первоклассными людьми, осколками аристократии и техасцами, которые ни в чём не разбираются, и пытаясь пропихнуть свой брэнд в какой-нибудь материал этих больших отзывчивых борзописцев, которые готовы распять свою старую добрую матушку, если за счёт этого к группе газет прибавится ещё одна.
А потом это дивное видение исчезло, когда я внезапно увидел, что мне преподносят на блюдечке. Сначала это разожгло огонёк волнения у меня под ложечкой, а потом вырвалось наружу ревущим пламенем. Я почувствовал себя вдвое больше натуральной величины. Вот оно - то самое. Когда они достали тело, мне хотелось поцеловать холодный, как камень, лоб.
Мне придётся проделывать фигуры высшего пилотажа. Мне придётся стать лёгким на подъём. Пока я размышлял, Пол потащил меня с собой, чтобы заняться этим бесполезным нырянием в поисках тела. Я надеялся, что мы не найдём её сразу. Потому тогда её, возможно, удастся бы оживить. Это большой шанс для Стива. Я послушно нырял, но не слишком усердствовал в поисках. Я был слишком занят размышлениями.
