Марина Серова - Господин легкого поведения
— Аркадий Никифорович, ответьте, что будет, если уничтожить весь упаковочный материал, стаканчики, тару? Что тогда будет? Как быстро вы сможете восполнить запасы?
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Кравцов, нависая надо мной. — Новую пленку можно приобрести дня через три. На заводе у поставщика сейчас какие-то проблемы. Везти тоже дня три. В общем, неделя при благоприятном раскладе.
— Вот и представьте, что будет с производством, если ваши склады сгорят, — сказала я спокойно.
Кравцов с минуту осмысливал услышанное, потом произнес хрипло:
— Если такое произойдет, комбинат понесет такие убытки, что, я боюсь, он не выплывет. Во-первых, полетит налаженная система поставок молока; во-вторых, покупатели продукции найдут себе других поставщиков, а конкуренты воспользуются моментом, чтобы добить нас окончательно. Сырье, которое есть сейчас, испортится, так как нельзя будет его переработать.
— На складе еще канистры с эфирами, — напомнила я ему.
— Да, эфиры и пищевые добавки, — вспомнил он. — Их мы вообще покупаем за границей, во Франции. На это уйдет не меньше месяца.
— Вижу, картина складывается мрачная, — покачала я головой и добавила: — Через склад, кроме того, проходит кабельный лоток, аммиакопровод, недалеко газопровод, а за стеной печное отделение. Я не знала сразу всего производства, поэтому акцентировала внимание на продукции и сырье, а упаковочные материалы и склады упустила из виду. С точки зрения безопасности, они наиболее уязвимы. Замки и двери слабенькие или вовсе не закрываются. В коридоре складирована тара. Огонь по системе вентиляции быстро разнесется по другим цехам. Хотя и гореть в цехах нечему, люди могут отравиться угарным газом и продуктами горения.
— Так надо немедленно все убрать! — вскричал Кравцов с паникой в голосе. Сейчас же организую людей. Тару перенесут в какое-нибудь помещение. Эфиры можно убрать на склад масла. Там хорошая дверь.
— Нет, ничего этого пока делать нельзя. Мы спугнем бандита, притаившегося под маской кого-то из работников, — сказала я твердо. — Потом, конечно, надо будет сделать, как вы говорите. Все убрать, хорошие двери, замки и установить камеры.
— Но если он осуществит задуманное! Я же потеряю все! — заорал Кравцов. Разговаривая, он уже не мог держать себя в руках. Перед его взором, очевидно, разворачивались картины бедствия. Кравцову можно было только посочувствовать.
— Аркадий Никифорович, вы разве забыли, что я здесь для того, чтобы предотвратить этот инцидент?
— Вы называете это инцидентом? Это катастрофа! — Кравцов, будто сраженный невидимым врагом, свалился в свое кресло.
— Повторяю, я смогу предотвратить любые осложнения, — сказала я громко, чтобы до него дошел смысл сказанного. — С вашей стороны требуется лишь оказывать мне содействие и выполнять неукоснительно мои рекомендации.
— Вы что, уверены на все сто процентов в успехе? — недоверчиво спросил Кравцов.
— Опять за старое! — Я сурово посмотрела на шефа, и тот сразу пошел на попятную, вспомнив, наверно, случай с вымогательством. — Итак, мой план состоит в следующем, — начала я. — В ночной смене будет мой человек. Он станет приглядывать за складами, которые рядом с цехом мороженого. На всякие там камеры слежения времени уже нет. Я присмотрю за холодным складом на улице, так как уверена, что диверсант нанесет удар по обоим складам. Без этого успех его операции будет неполным. Вы будете по монитору моего компьютера наблюдать за цехами, в особенности за печным отделением. Можете взять с собой Игоря, только скажите ему об этом в последний момент, чтобы не было утечки информации. Запомните, никому нельзя доверять, кроме меня.
— Я это уже понял, — проворчал Кравцов недовольно и, сняв трубку телефона, сказал в нее: — Маша, там меня в приемной ждут люди. Передайте, что они все свободны, кроме снабженца и завскладом. С ними у меня разговор состоится. Пусть ждут. — Он повесил трубку и, встав с места, подошел к бару, открыл его, налил себе виски, а мне достал бутылку минералки из холодильника. Приняв от него бокал «Боржоми», я выложила на директорский стол миниатюрные микрофоны и передатчики. — Что это? — поинтересовался Кравцов и отпил из своего стакана.
— Это чтобы мы могли друг с другом связываться в любое время, — пояснила я. — Горошина вставляется в ухо, а микрофон крепится за лацкан пиджака или в любое доступное место. Передатчик убирается в карман.
— Чувствую, что скоро вы превратите меня в этакого Джеймса Бонда, — криво улыбнулся он, разглядывая вещицы.
— Не волнуйтесь, вам это не грозит, — успокоила я его, а затем продолжила: — Итак, мы держим друг друга на связи. Если что подозрительное, немедленно сигнализируете мне и вызываете охрану.
— Будет сделано, командир, — вяло бросил мне Кравцов, потягивая виски.
— Кстати, Аркадий Никифорович, а что у вас стряслось со снабженцем и этим, завскладом? Скажите, если не секрет, — спросила я вкрадчиво, следя за реакцией директора.
Кравцов помрачнел, поставил стакан на стол на специальную подставку и со вздохом откинулся в кресле.
— А произошло, Евгения Максимовна, то, о чем я уже давно подозревал. Заворовались. Вот же люди! Я давал им шанс прекратить, но они не могли остановиться.
— Можно поподробнее, — попросила я, — вдруг это может оказаться важным.
— Как раз когда убили Пашу Геворкяна, обнаружилась недостача масла на складе. Я сделал внушение, выгнал нескольких грузчиков и двух человек из охраны, но не помогло, — в голосе Кравцова звучала горечь. — Воровство происходило в таких масштабах, что стало ясно: рабочие столько не вынесут. Тут нужны были машина и благословение заведующего складом. Провели расследование, сделали анализ масла, и оказалось, что, скооперировавшись с технологом, завскладом разработал хитроумную схему выкачивания с комбината денег. Немного изменив технологию, они стали производить больше продукции более низкого качества. Излишки продавали, а деньги клали себе в карман. Технолога я пока оставил, пусть работает и искупает вину. А завскладом пойдет на улицу, но перед этим оплатит убытки.
— Снабженец тоже в этом был замешан? — спросила я.
— Нет, он напарил комбинат с пленкой, — ответил Кравцов зло. — Купил по дешевке левую пленку, а она оказалась горькой, портила продукт. И это был не единственный грешок. К тому же мне надоела его медлительность.
— Аркадий Никифорович, а скажите, вам не приходила в голову мысль, что в воровстве масла могли участвовать руководители службы безопасности? — поинтересовалась я осторожно. — Я не обвиняю конкретно Филюшкина. Может, это Егор или кто-нибудь из начальников караулов.
— Я знаю, что все они нечисты на руку, — заверил меня Кравцов, — но подумайте, мне что, сразу всех разогнать? А с кем работать? Вот и приходится выбирать козла отпущения и устраивать показательную порку.
— Понятно, — протянула я.
— Евгения Максимовна, давайте так, — заговорил Кравцов с видом заговорщика. — Я завтра выгоняю Филюшкина, а вы занимаете его место. Я давно искал такого, как вы, человека и не поскуплюсь на хорошую оплату ваших услуг. Если хотите, можете выгнать Егора. Этот обормот мне никогда не нравился. Ну, что думаете?
— Нет, — ответила я без колебаний. — Я не стремлюсь к постоянству. Закончу дела здесь, получу с вас деньги и буду отдыхать. Потом найду новую работу и так далее. Такая жизнь меня устраивает. Спасибо за предложение, Аркадий Никифорович, но я не собираюсь тут завязнуть на всю оставшуюся жизнь.
— Да, в некотором роде у вас цыганская натура, — задумчиво произнес Кравцов. — Жаль, жаль, очень жаль, Евгения Максимовна. У меня чувство, что, останься вы на предприятии на пару месяцев, тут бы стало тихо, а о воровстве никто бы не смел и помыслить.
— Вы слишком меня идеализируете, — скромно потупилась я. На этом наш разговор и закончился. Я пошла прорабатывать детали операции. До пересменки оставалось чуть больше пяти часов. Кравцов же занялся проштрафившимися руководителями.
Я сходила к себе в кабинет, пообедала бутербродами, затем немного пошаталась по территории и вернулась. Нежданно-негаданно мне позвонил Валерий Игнатьевич и сообщил, что подготовил для меня материалы дела по убийству Геворкяна, но они не должны попасть на глаза посторонним. Я заверила его, что не вчера родилась, продиктовала ему адрес электронной почты и дождалась объемистого послания из пяти файлов, просмотреть которые не удалось из-за дефицита времени. Без пятнадцати минут восемь ко мне заявился Калмыков, смурной и нервный.
— Что вы задумали? — спросил он с порога. — Я думал, меня вызвали к директору, чтобы выпереть с работы, а секретарша велела идти к вам. Это вы, что ли, велели перевести меня в ночную смену?
— Да, я. — Мне пришлось оторваться от монитора, чтобы видеть его лицо. — Что, Владимир, готов стать героем? — Он стоял, привалившись к стене, с кислой миной. Особого энтузиазма я не заметила.
