Максим Окулов - По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2
— Хорошо. Тогда я приглашаю вас пообедать. Давайте встретимся в час дня в ресторане О’Мар на Театральной площади, это рядом с Метрополем.
— Договорились!
Сергей Владимирович опоздал на четверть часа.
— Катенька, добрый день! — он галантно склонился, целуя Кате руку. — Должен сказать, что замужество пошло вам на пользу. Вы расцвели и стали просто неотразимы!
— Добрый день, Сергей Владимирович. Спасибо за комплимент.
— Да, прошу прощения за опоздание. Работа, будь она неладна.
Официант принес меню, собеседники сделали заказ, и за столом повисла тягостная пауза.
— Сергей Владимирович, все же что случилось с моей мамой? Почему так вышло, что она пропала, а вы не смогли ее защитить.
— Катенька, я постараюсь быть с вами предельно откровенным. Вы, надеюсь, понимаете, что наши отношения с вашей мамой не были благотворительными. Мама зарабатывала деньги и делилась ими со мной. Вернее, даже не со мной, а с организацией, которую я представляю. Отсюда ясно, что процветание маминой компании не было для меня безразлично. И, поверьте, я попробовал вмешаться сразу, как только получил тревожный сигнал. Но оказалось слишком поздно. Светлана Леонидовна пропала слишком скоропостижно.
— Что значит «пропала скоропостижно»?! — Катя была на грани истерики.
— Нет, Катенька, не расстраивайтесь так сильно. Надеюсь, что ничего непоправимого не произошло.
— Да, но с кем же связалась мама?
— Хотел бы я это знать!
— То есть?! Мама как-то обмолвилась, что вы настоящий профи и возможности ваши практически безграничны. Но получается, что…
— Катенька, поверьте, ваша мама была недалека от истины. Мы работали более пятнадцати лет, и за этот срок очень многие хотели прибрать бизнес Светланы к рукам. Да… Господин Радош… Святославский… Очень странный тип.
— О ком вы?
— О том, кто обработал вашу маму. Знаете, Катя, это очень похоже на секту. Мне кажется, что вашей маме промыли мозги, и она фактически добровольно все отдала.
— Но почему вы оказались в стороне?! Неужели вы не могли оградить маму от этих самозванцев.
— Не мог, Катенька, не мог… Их прикрывают на слишком высоком уровне.
— Вы хотите сказать, что их, м-м-м-м… — замялась на мгновение Катя, — крыша оказалась сильнее?
— Именно так. Меня вызвал мой непосредственный начальник и приказал оставить фирму Светланы в покое. Формально мы не нарушили никаких этических и уж тем более юридических норм: наш клиент сам не хотел иметь с нами дело. Договор расторгнут, стороны претензий друг к другу не имеют.
Официант принес горячее, и на несколько минут над столом повисла тишина, нарушаемая лишь позвякиванием столовых приборов.
— Невзирая на указание начальства, я попытался провести свое расследование, — продолжил Сергей Владимирович. — Однако это чуть не стоило мне головы.
— Даже так?! Но кто же все-таки стоит за этими людьми?
— На их стороне ряд влиятельнейших губернаторов. Но, конечно, это не главное. Их прикрывает кто-то из… скажем так, кругов, близких к президентской администрации. Скорее всего, эти люди не облечены формальной государственной властью в виде конкретных должностей и званий. Они имеют власть реальную. Вы понимаете, о чем я?
— Как не понять. Деньги и реальная власть сегодня стали тождественными понятиями.
— Браво, Катя. Вы столь же умны, сколь и красивы.
— Да уж… Умна, — Катя тряхнула головой, отгоняя нахлынувшие мысли об их с Денисом несчастье. — Сергей Владимирович, но что вы можете в этой ситуации мне посоветовать?
— Не лезть в это дело. Эти люди слишком опасны.
— Вы считаете, я смогу устраниться, бросив мать в беде?
— Вам надо постараться это сделать. В противном случае вы ничем не поможете маме, но только навредите, а то и сами погибнете. Поймите, Катя, я очень надеюсь, что ваша мама рано или поздно придет в себя, и тогда проблема решится сама собой. Да, она не вернет свой бизнес, но вполне сможет вернуться к нормальной жизни, она…
— Вы сами-то верите в то, что говорите? — перебила Катя собеседника. — Зачем им отпускать маму? Зачем им лишний свидетель, который к тому же может начать мутить воду, требуя свое имущество назад?
— Катя, мне пора, — Сергей Владимирович старательно отводил взгляд всторону. Он подозвал официанта и, быстро отсчитав нужную сумму, встал из-за стола.
— Сергей Владимирович, сядьте! — мужчина повиновался. По его удивленному лицу было видно, что он никак не ожидал такого поворота беседы. — Вы должны мне хотя бы назвать известные вам имена. Вы просто обязаны!
— Катя, это слишком опасно, это…
— Я это уже слышала. Но вы постоянно забываете, что речь идет о моей маме. Куда ее увезли?!
— Руководителя зовут Родион Георгиевич Святославский, прозвище — Радош. Свою организацию он называет по-разному. Чаще встречается название «Церковь Сына Царствующая». Их резиденция находится под Красноярском. Там и потерялся след вашей матушки. Это все. Прощайте.
Сергей Владимирович удалялся быстрой походкой, но Катя не смотрела ему вслед. Она аккуратно записывала полученную информацию.
Назад из бездны
Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня;
морскою травою обвита была голова моя.
До основания гор я нисшел,
земля своими запорами навек заградила меня;
но Ты, Господи Боже мой, изведешь душу мою из ада.
Когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе,
и молитва моя дошла до Тебя, до храма святаго Твоего.
Книга пророка Ионы, глава 2, стихи 6-8За прошедший месяц Калиока окончательно забыла не только свое прежнее имя, но и привычки. Общинный дом для новичков располагался на окраине поселения, называемого Раград — город солнца. Жизнь здесь была строго регламентирована: сон не более 3 часов в сутки, трапеза два раза в день — в девять утра и в девять вечера. Помимо абсолютного запрета на любую пищу животного происхождения, рыбу, морепродукты и алкоголь, не допускались к употреблению сахар, чай и кофе, манка, овсяные хлопья, постное масло и почти все мучное. Рацион питания состоял большей частью из сухофруктов, хлеба и воды. Сектанты постоянно хотели есть, голод не давал нормально мыслить, суживая жизненное пространство до уровня животных инстинктов. Иногда обеденный стол украшала дымящаяся кастрюлька с кашей, сваренной на воде из дозволенных круп. Это был праздник! Основное занятие сестер заключалось в сборе милостыни в Красноярске. Им выдали для этого специальную одежду и каждый день развозили на микроавтобусах по точкам, где женщины проводили иногда по 10 часов. Если община выполняла норму, то вечером всех ждало утешение в виде «благодатного напитка» — кипяток с лимонным соком и мед вприкуску. Меда дозволялось есть не более того количества, которое остается на кончике шила. Правда количество омовений шила в мед не было регламентировано. Перед сестрами ставили кружки с напитком, а в центре стола располагалось пластиковое корытце с медом, в которое сестры и окунали свои шила. При этом любой, вошедший в комнату, мог подумать, что здесь работает несколько швейных машин.
24 часа в сутки сестры слушали «проповеди» Великого Радоша: они транслировались через динамики, установленные повсюду, даже в туалете, а во время собирания милостыни у каждой сестры работал плеер. Спать они ложились в наушниках, чтобы и ночью, сквозь сон, их слух ласкал голос неземного учителя!
Светлану мучил один вопрос, который она мечтала задать учителю. В поезде Калиока познакомилась с сестрой, которая рассказала, что тоже сподобилась высшей похвалы от Великого Радоша. Светлане стало очень интересно, за какой срок сестра постигла зоилогию, но та выдала неожиданный ответ: ей не пришлось постигать эту науку, поскольку она обладала врожденным высшим знанием. Сестра сразу была посвящена в избранные из избранных и регулярно участвовала в «богослужениях „церкви“». Это известие больно резануло Калиоку, она испытала приступ самой настоящей ревности и зависти к новой знакомой. Светлана была настолько поражена, что даже попыталась поговорить на эту тему с наставницей Гайдой. Но та заявила, что в данный момент в Калиоке говорит бес, и лишила ее ужина.
Проблема разрешилась сама собой. Это случилось через неделю после прибытия в Раград. Калиока вдруг ощутила, что не может сосредоточиться на конкретных мыслях. Ее разум словно состоял из летучего полупрозрачного газа. Он расплывался сам собой, и ничто было не в силах собрать его во что-то оформленное, имеющее конкретные очертания. Калиока обратилась со своим наблюдением к Гайде.
— О! Как быстро в тебе действует «дух»! Сестры! Калиока начала исполняться «духом»! Слава Великому Радошу!
