Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка
Словно не слыша ее вопроса, Крис продолжал:
— Я не могу заставить тебя остаться со мной, но прежде чем звонить в школу, выясни, по крайней мере, видела ли Елену твоя мать. Последнее дело предстать в глазах людей, вроде Скатены или Алека Кина, этакой озлобленной паникершей.
Взглянув на часы, Терри почувствовала у себя на плече руку Криса.
Она потянулась к телефону и набрала номер Розы.
Шесть гудков. Семь. Она ощутила, как постепенно напрягается его ладонь.
— Не отвечает? — спросил он.
— Нет. А автоответчика у нее нет.
— Попробуй еще раз, — минуту подумав, предложил Крис. — Возможно, неправильно набран номер.
«Мне ли не знать номера своей матери», — едва не огрызнулась Тереза. Но сдержавшись, позвонила еще раз. Плотно прижимая трубку к уху, она мучительно вслушивалась в гудки.
— Алло?
Связь была скверная; женский голос на другом конце провода звучал настолько слабо, что Терри с трудом узнала его.
— Мама?
— Это ты, Тереза?
— Слава Богу, ты дома.
Последовала пауза. Казалось, для ответной фразы требовалось время, чтобы преодолеть расстояние, разделявшее мать и дочь.
— Я была внизу, — послышался наконец приглушенный голос Розы. — Кое-что искала. Как у тебя дела?
— Я ищу Елену. Не могу понять, где она, и страшно волнуюсь.
Еще одна пауза, показавшаяся Терри вечностью.
— Кто, Елена?
— Ну да. Я хотела узнать, может, ты разговаривала с ней.
На другом конце снова повисло тягостное молчание.
— Она здесь, Терри.
— У тебя?
— Ну да. — На сей раз паузу заполнили какие-то помехи на линии. — Я только что отвезла ее в школу.
— Елена у моей матери, — закрыв глаза, пробормотала Тереза, после чего, словно не вынеся напряжения, привалилась спиной к Крису.
Роза молчала. Прошло довольно много времени, прежде чем дочь задала очередной вопрос. На сей раз ее тон был нерешительный и какой-то подозрительный.
— А где Рики?
Сквозь помехи она расслышала голос Розы.
— Он не появлялся.
Терри даже привстала.
— А ты пробовала связаться с ним?
Паже поднялся и отошел в сторону.
— Нет. — В голосе Розы сквозило легкое недоумение. — А зачем?
— Не знаю. Как Елена?
— Сначала немножко переживала. А вообще довольно весела.
Терри на секунду представила себе лицо дочери.
— Подожди минутку, мама. — Прикрыв трубку рукой, она обернулась к Крису, который стоял у окна, поэтому она не видела его лица. — Рики не появлялся. Как ты думаешь, что делать?
— Ничего, — пожал тот плечами.
Терри смотрела на него недоумевая.
— Общеизвестно, что преданные отцы просто так не отказываются от опекунства, — пояснил Кристофер. — Зачем мы будем напоминать ему об этом?
Терри нахмурилась.
— Я-то думала о Елене.
— Я тоже. Не стоит мешать ему совершать глупости.
— Бог с ним, — снова обратилась Терри к матери. — Объявится, когда сочтет нужным.
— Договорились. — Теперь она слышала Розу более отчетливо.
Тереза снова замолчала, не спуская глаз с Криса.
— Мама, что же ты не позвонила мне. Мне было чертовски не по себе.
— Извини, Тереза. Я как раз собиралась сделать это сегодня.
Возможно, это было лишь плодом ее воображения, но за скупыми словами извинения, оброненными Розой, Терри послышался скрытый упрек — дескать, не будь она сейчас в Италии, то не потеряла бы собственную дочь. Продолжать разговор не имело смысла: Терри была абсолютно уверена, что мать никогда не станет расспрашивать ее о поездке.
— Передай, пожалуйста, Елене, что я позвоню ей. И если узнаешь что-то о Рики, прошу, сообщи мне.
— Непременно. — Тон Розы заметно смягчился. — Но ты напрасно переживаешь, дорогая. Все чудесно.
Когда Тереза закончила разговор, Крис был на балконе. Внизу, на черной глади канала, в причудливом танце подрагивали уличные огни; под окнами гуляла праздная публика; направлявшаяся в сторону острова Санджорджо одинокая гондола растворилась в ночной мгле.
— Все же интересно, где он может быть, — сказала Терри.
— Я бы на твоем месте так не переживал из-за этого, — не оборачиваясь, произнес Паже.
Женщина подошла к нему.
— Просто я хочу сказать, что это не похоже на Рики. Конечно, на него нельзя ни в чем полагаться, но не в его правилах так вот вдруг исчезать.
Крис неуверенно пожал плечами.
— А сколько времени он отсутствует?
— Точно не знаю. Но если считать начиная с воскресенья, когда он не явился, чтобы забрать дочь, то уже два дня.
— Два дня, — задумчиво промолвил Паже, поворачиваясь к ней лицом. — Насколько нам известно, с Еленой все в порядке, так? Если остальное для тебя не столь существенно, я бы предпочел не тратить время на пустопорожние рассуждения о том, что приключилось с Рики. По правде говоря, мне не хотелось бы, чтобы мои надежды развеялись слишком рано.
Терри обняла его за талию.
— Что касается нас двоих, я чувствую то же самое, что и ты. Но это не имеет отношения к Елене. Хотим мы того или нет, Рики часть ее мира, и он придает девочке уверенности.
— Черт побери! — произнес Крис с тихой злостью. — Я отказываюсь идеализировать этого проходимца, называя его отцом, и я отказываюсь слушать, когда ты этим занимаешься.
— Но он ее отец, и она любит его. Я не могу притвориться, будто это не так, ради того, чтобы угодить тебе. — Терри помолчала, потом добавила, уже более спокойно: — Мы говорим о чувстве и не можем закрывать на это глаза.
— Было бы куда лучше, — отрезал Паже, — если бы Рики вообще не объявился. Потому что, когда отца нет рядом с ребенком, тот склонен наделять его воображаемыми добродетелями, как Бога или кинозвезду. Боюсь, Елена не исключение. — И прибавил язвительно: — Особенно если ты будешь попустительствовать этому.
Тереза не сводила с него глаз.
— Мы что, будем ругаться из-за Рики? Или ты хочешь сказать мне что-то еще?
Крис стоял, прислонившись спиной к балконной решетке. Светила луна. Терри чувствовала на лице свежее дуновение ветра, приносимого с канала.
— Ты в самом деле не понимаешь? — тихо спросил он.
Лицо Криса Терри не видела, но от его голоса повеяло холодком.
— Не понимаю чего? — Женщина насторожилась.
— В последние дни я десятки раз твердил себе, что должен отпустить тебя, — сказал Паже, глядя в пол-оборота. — Порой мне даже хотелось этого. Но так и не смог. — Ее напугали жесткие нотки его голоса, но, когда он заговорил снова, они исчезли: — В том, что причинил нам Рики, я иногда действительно виню тебя.
Терри отстранилась.
— Я все понимаю, Крис. Просто мне трудно жить с этим.
— Тебе и не нужно с этим жить. Возможно, у тебя получится с кем-то другим.
— Крис, но ведь дело не в нас. Дело в нем. И в состоянии ли мы выбраться из тупика, в который он нас загнал.
Кристофер медленно и устало покачал головой.
— Едва ли, если я оставлю тебя один на один с Рики. В этом ты права.
Он вышел из тени и наклонил голову так, что они касались друг друга лбами.
— Я сам во всем виноват, — пробормотал он. — Вот смотрю на тебя и не представляю, что делать, и не нахожу нужных слов. Причем так всегда. — Крис замолчал. — Это моя вина, что затащил тебя сюда. Прости меня за это, а еще за то, что заставляю тебя обсуждать данную тему.
Терри нежно коснулась губами его щеки.
— Я сама во всем виновата, — сказала она. — Хотя бы несколько дней давай попробуем жить своей собственной жизнью.
19
В середине следующего дня после неторопливой поездки по Тоскане они прибыли в Монтальчино. Терри ни разу в жизни не видела более очаровательного местечка.
Как и многие другие средневековые города-крепости, Монтальчино примостился на вершине высокого холма. Крытые грубым булыжником улочки были слишком тесны, и проехать по ним на машине не представлялось возможным, так что им пришлось припарковаться возле выложенного из серого камня замка с тремя осадными башнями и просторным внутренним двором. Очутившись в замке, Терри словно перенеслась в иную эпоху: глядя на зиявшие бойницами башни, она представила себя среди воинов и всадников. Из окруженного низкой каменной стеной сада с рядами фруктовых деревьев открывался захватывающий вид на окрестные холмы и живописную долину. Все здесь дышало покоем и безмятежностью вечности.
Причудливый городишко был, однако, довольно оживленным. Звонили колокола церквей; на ратушной площади детвора гоняла футбольный мяч, а вокруг на скамейках судачили горожане. Два согбенных старика, убеленных сединами, — супружеская чета — шли под руку. Казавшиеся со стороны чудаковатыми, они всем своим видом выражали приверженность истинных итальянцев добропорядочному консерватизму. Каждый их шаг и жест были подчинены традиции — не только в силу преклонного возраста, а скорее, потому, что их жизнь протекала в неподвластном суете и переменам месте. Наблюдая за этой сценкой, Терри преисполнилась умиротворения и вновь почувствовала себя с Крисом легко и непринужденно.
