Марина Серова - Печали веселой семейки
— Ну и молодежь пошла! — донесся до меня хор возмущенных старческих голосов. — Хоть бы спасибо сказала, что ли, стрекоза! И не забудь в своем рапорте упомянуть, что мы помогли следствию. Может, нам пенсию повысят?
— Спасибо! — проорала я на ходу уже издалека. Надеюсь, что они меня услышали.
* * *Я мигом преодолела расстояние до стоявших вплотную друг к другу четырех кабинок, выкрашенных в жизнерадостный цвет весеннего неба, над которыми надзирала пожилая женщина вида приветливого и благодушного. В ее обязанности входило взимать плату за услуги и выдавать желающим посетить заведение микроскопические клочки туалетной бумаги, которые из-за размера наверняка было трудно применить по назначению.
Я подошла к женщине. Она оторвалась от чтения газеты, причем я мимоходом заметила, что статья была та же самая, которую читал и дед, и добродушно взглянула на меня поверх очков.
— Скажите, пожалуйста, — обратилась я к женщине, — мой парень уже тут? Такой высокий, в синей куртке.
— О да, — любезно отозвалась она. — Он занял вон ту кабину, — она указала ближайшую ко мне. — Вы хотите его подождать?
В голове у меня молниеносно созрел план.
— Нет, — ответила я. — Я тоже хотела бы воспользоваться туалетом.
Я уплатила женщине требуемую сумму. Она любезно оторвала мне кусочек туалетной бумаги, и я вошла в кабину, стоящую вплотную к той, в которой отсиживался Андрей, предварительно заперев его собственную кабину снаружи, чтобы птичка не смогла улететь от меня во второй раз.
Я осмотрелась. Для человека, страдающего клаустрофобией, это помещение было самым неподходящим — оно обязательно вызвало бы новый приступ болезни, поскольку было маленькое и узкое. Две трети общей площади занимал грязно-розовый треснутый унитаз. Бачок этого ветерана сантехники украшала весьма художественно написанная от руки со множеством орфографических ошибок подробная инструкция по применению, гласившая, в частности, что становиться на круг ногами и выбрасывать в унитаз посторонние предметы запрещается. Однако, судя по всему, на инструкцию мало кто обращал внимание. Умывальник под стать унитазу, покрытый вековой ржавчиной, и зеркальце, в котором уже ничто не могло отражаться по причине великой загрязненности, дополняли поистине изысканный интерьер.
Забыла сказать, что стены и дверь кабины были, конечно же, исписаны и изрисованы вдоль и поперек. Потрудились тут и дилетанты с мелками и фломастерами, и счастливые обладатели баллончиков краски, любители граффити, создавшие почти бессмертные, потому что трудно оттираемые, высокохудожественные произведения. Однако я здесь находилась не для того, чтобы разглядывать их или читать шедевры современного фольклора.
В соседней кабине явно кто-то находился — слышалось мужское покашливание, а потом раздалось негромкое, но витиеватое ругательство. Кажется, это был действительно Андрей.
Пора приступать к действиям, и я завела дипломатическую беседу.
— Послушайте, Андрей, — для начала вежливо сказала я.
Раздался грохот. Звук был такой, будто металлическую дверь кабины со всего размаху протаранили лбом.
— Дверь заперта, — сообщила я ровным голосом.
Ругательства возобновились. В них фигурировала не только я лично, но и мои родственники чуть ли не до десятого колена. Я и не подозревала, что их у меня, оказывается, так много.
— Я бы попросила вас успокоиться и выслушать меня, — проговорила я примирительно. — Почему вы меня так боитесь? Я же не работаю в милиции, я всего лишь частный детектив. Все, что мне нужно, — это забрать документы, которые вы вытащили из сейфа Каминского, больше ничего. Если хотите, никто даже и не узнает, что это сделали вы. Может, выйдем из этого милого местечка и обо всем спокойно поговорим? А не то та дама с туалетной бумагой подумает, что у нас с вами серьезное расстройство желудка, и вызовет «Скорую». Кстати, я сказала ей, что вы мой парень, так что придется вам сыграть перед ней эту роль, как бы вам ни было неприятно. — За стенкой молчали. — Скажите хоть слово, — попросила я. — Объясните, зачем вам понадобилось угрожать мне по телефону?
За дверью завозились, и через пару секунд послышался голос Андрея:
— Ладно, давайте выйдем.
Я по понятным причинам вышла первой, потом отодвинула задвижку, выпуская своего пленника. Когда мы оба появились перед дамой с газетой, та добродушно спросила:
— Ну что, нашли своего молодого человека?
— Как видите, нашла, — весело сказала я.
Я взяла Андрея под руку, и мы отправились вдоль по набережной.
— Предупреждаю, — сказала я ему тихо, — сопротивление бесполезно. Я все равно вас вычислила. Лучше чистосердечно во всем признаться, это значительно облегчит вашу участь.
— Что-то по-другому вы сейчас заговорили, — усмехнулся Андрей. — В сортире-то совсем другое пели.
— Чего только не скажешь ради того, чтобы узнать все, — в тон ему ответила я. — Вообще-то я с вами миндальничать не собираюсь. Вы, и только вы значительно усложнили мне задачу. Когда меня вызвала Эмма Эдуардовна, я думала, что дело выеденного яйца не стоит. Это было так просто вычислить!
— Что именно вычислить? — заинтересовался Андрей.
— Да что вы любовник Каминской и что потом вы ее в Ртищеве кинули без денег.
— Я? Как вы узнали? — спросил Андрей, тем самым окончательно выдавая себя. — Ну ладно, — сказал Андрей, — раз уж вы меня поймали и от вас мне, кажется, иначе не отделаться, то, может быть, мне действительно все вам рассказать?
— На редкость мудрое решение, — кивнула я. — Собственно говоря, именно этого я от вас и жду. Но не здесь же нам вести столь серьезный разговор… А что, если поехать ко мне?
— И кто же там меня встретит? — съехидничал Андрей. — Милиция или ваш многоуважаемый клиент? Кстати, вы сказали, что я усложнил вам задачу. Может, оно и так, но не забывайте, что благодаря мне у вас появился заработок. Сколько вы берете за день работы? Двести долларов, по-моему? Может, посчитаем, сколько дней вы уже со мной возитесь? Три? Четыре? Сколько, стало быть, денег вы уже за счет меня получили?
— Нисколько, — отрезала я.
— И не получите, — вдруг взорвался Андрей. — А знаете почему? Да потому, что Каминский — редкая сволочь!
— Что ж, может быть, вы и правы и у вас есть веские причины для того, чтобы называть так Каминского, — вздохнула я, невольно почувствовав себя задетой из-за того, что Андрей оказался совсем близко от истины. Я вновь вспомнила последний свой разговор с Каминским. Да, что верно, то верно: клиент мой — просто сволочь.
Тем не менее вспышка Андрея меня слегка удивила. Чтобы так говорить, нужно было иметь какие-то личные счеты с Каминским. По крайней мере я бы, например, не стала так отзываться о человеке, у которого свистнула большую сумму денег и важные документы в придачу. Похоже, что за «лестным» отзывом Андрея о Каминском что-то стоит и что за кражей денег и документов скрываются более глубокие мотивы, чем это кажется на первый взгляд.
Тем временем мы продолжали идти вперед, и я вдруг сообразила, что сейчас скорее Андрей ведет меня, чем я его.
— Куда мы идем? — спросила я, замедляя шаг.
Он на секунду притормозил, потом коротко бросил:
— Ко мне.
Оч-чень интересно… Когда человек, пойманный, можно сказать, на месте преступления, — ведь угрозы по телефону уже уголовное преступление или, по меньшей мере, хулиганство, — вместо того чтобы вести себя как полагается: удирать побыстрее, прятаться подальше, продолжать угрожать, пытаться убрать задержавшего его частного детектива с дороги, — приглашает его, своего врага, к себе домой, это не к добру. Что-то сейчас случится, ясно как божий день. Как то, что меня зовут Татьяна Иванова. Но что мне оставалось делать? В конце концов пусть уже что-нибудь случится. Пусть будет хоть такой выход из того глухого тупика, в который я зашла в расследовании. Была не была! Где наша не пропадала! Как-нибудь выкручусь…
И мы пошли дальше.
* * *Мы вошли в заплеванный подъезд стандартной многоэтажки.
— Вы здесь живете? — спросила я.
Андрей промолчал.
Мы поднялись на четвертый этаж, Андрей открыл одну из четырех дверей на площадке. Ладно, будем надеяться, что соседи дома. В случае чего заору: услышат и милицию вызовут.
При мысли о милиции я вспомнила, что никто из моих милицейских друзей совершенно не в курсе того, куда я сегодня должна была направиться. Зря я Кире не позвонила. Или Папазяну. Хотя, если бы Гарик выручил меня из действительно сложной ситуации, он бы тогда чувствовал себя каким-нибудь эпическим армянским освободителем и непременно потребовал бы от меня желанной награды.
Мы вошли внутрь. Я огляделась. Квартирка была небольшая, чистая, уютная, светлая. Было видно, что хозяин ее немало времени посвящает наведению лоска и блеска. Неужели мужчина способен поддерживать в доме такой порядок. Но я со своим умением видеть мелочи враз углядела и женские часики, лежащие на трюмо, и юбку, видневшуюся из приоткрытого шкафа, и изящные туфельки на обувной подставке в коридоре.
