Мэри Кей - Смерть в Занзибаре
Во дворе был небольшой бассейн, где в тени плоских зеленых листьев лениво шевелили плавниками летаргические золотые рыбки, а комнаты на каждом этаже выходили на обнесенные колоннадой веранды, расположенные напротив друг друга, весьма напоминая тем самым дворцовый дворик в Севилье.
Странные винтовые каменные лестницы с низкими, непропорционально широкими ступеньками, чьи тяжелые перила были выполнены из кованного железа необычной геометрической формы и высотой едва ли не в полтора фута, поднимались в каждом из четырех углов двора внутри веранд и вели на следующий этаж. Выглядели они весьма небезопасными, так как держались в воздухе только благодаря толщине металла и пропорциям камня, заглубленного в мощные стены, и служили неплохим доказательством того, что какой-то давно умерший строитель-араб так же прекрасно знал свое дело, как, например, Адамс или Джон Нэш.
По краям каждой веранды между крепкими несущими колоннами стояли каменные кувшины с душистыми ползучими растениями и цветущими кустами, что создавало шокирующее впечатление висящего сада. Но снаружи дом выглядел гораздо менее декоративно и необычно: прямоугольное, белое, очень высокое здание с плоской зубчатой крышей и рядами выкрашенных в зеленый цвет ставен.
Где-то во второй половине дня, незадолго до того как Тайсон пошел писать письмо губернатору, в «Доме Тени» ненадолго появился мистер Кардью, суперинтендант Занзибарского управления полиции.
Его машина приехала и уехала, столь бесшумно двигаясь по белой коралловой пыли дороги в тени пальм, что никто в доме ничего не слышал, а кроме Тайсона его видели лишь сомалийский слуга, сонный помощник садовника и дремлющий на стене над главными воротами кот.
Он задержался менее чем на четверть часа, и только к концу дня, когда приближалась ночь и вся компания сидела за столом в столовой при свете свечей, Тайсон счел нужным затронуть тему этого визита.
Столовая в «Кайвулими» была узким длинным помещением с рядом арок вдоль одной из стен, которые когда-то были открытыми и которые отец Тайсона, Обри, превратил во французские окна. В этот вечер они стояли настежь открытыми, впуская пьянящий аромат цветов и приманивая мошек и прочих ночных насекомых к огненной смерти на пламени свечей. Со своего места между Найджелом и Ларри Даулингом Дэни могла видеть сад, где тени деревьев и лунный свет образовали сложную мозаику, расцвеченную золотом из освещенных окон.
У нее было множество свободного времени, чтобы наслаждаться этим видом, поскольку Лоррейн, в интересах обеспечения безопасности, занимала Ларри Даулинга беседой, в то время как Найджел горячо защищал современный шедевр, недавно приобретенный национальным музеем, против утверждения Гасси Бингхем, что этот шедевр представляет собой невероятное транжирство денег налогоплательщиков (имея в виду свои собственные) и ничем не отличается от смеси пролитых чернил и размазанных помидоров – каковая смесь оказалась бы гораздо более дешевой.
Ларри Даулинг прибыл на такси вскоре после ленча, и, к большому своему удивлению, Дэни обнаружила, что она не только рада его видеть, но и чувствует при этом даже некоторое облегчение, хотя она и знала, что это просто глупо с ее стороны, так как профессия Ларри делала его опасным для каждого из них. Однако, по какой-то непонятной причине, она чувствовала себя больше в безопасности и менее напряженной, когда он был рядом. Ларри, думала она, не бросит человека в беде.
Лэш Холден приветствовал мистера Даулинга без какого-либо энтузиазма и, задержав его такси, отправился на нем обратно в аэропорт, чтобы выяснить возможность зарезервировать для себя место на самолете, вылетающем на следующий день в Найроби. Его не было до половины пятого, когда гости Лоррейн собрались на чай на тенистой террасе за окнами гостиной, однако позднее он присоединился к ним, когда они отправились обследовать берег моря, восхищаясь причудливыми формами коралловых скал, сформированных ветрами, и наблюдая за заходом солнца среди великолепного розового сияния неба.
Он не общался с Дэни и вообще, казалось, избегал ее, и сейчас она смотрела на него через всю длину большого стола при свете свечей и размышляла о том, увидит ли она его когда-нибудь снова. «Полагаю, что я всегда смогу найти работу в Америке, – подумала она. – Тайсон или Лоррейн могли бы договориться об этом; у них там полно друзей, да и отец Лэша – лучший друг Тайсона. Вот если только миссис Гордон придет к мысли, что в конечном счете он нравится ей больше, чем Эдуардо…»
Дэни повернулась, чтобы взглянуть на Амальфи, которая очаровывала Тайсона, с раздражением реагируя на Эдуардо, и у нее упало сердце. Она знала, что ей нечего жаловаться на свою наружность, ибо она унаследовала это от своего отца, который был чрезвычайно симпатичным мужчиной. Но неудачная прическа Ады Китчелл совершенно не шла ей, как и очки Ады Китчелл. Они вместе превращали ее из милой симпатичной девушки в нечто совершенно невразумительное, и даже платье, которое она выбрала, не могло в этом помочь, хотя вначале она считала его потрясающим: короткое дымчато-серое платье с широкой юбкой и двумя гигантскими накладными карманами, украшенными аппликацией в виде белой магнолии, уменьшало ее стройную талию до таких размеров, что ее, казалось, можно было обхватить одной рукой. Она была в восторге, когда его покупала, но сейчас оно выглядело довольно заурядно, и поэтому тетя Гарриет охарактеризовала бы его как «подходящее для молодой девушки».
Амальфи же, о внешности которой можно было сказать все что угодно, только не то, что она заурядна, была одета в бледно-золотой шифон, точно такого же оттенка, как и ее бледно-золотистые волосы, а из драгоценностей на ней был античный комплект топазов, обрамленных золотой филигранью. Их цвет очаровательно гармонировал с ее русалочьими глазами цвета морской волны, которыми она в данный момент с оглушительным эффектом воспользовалась против Тайсона.
«Не понимаю, как мама это терпит!» – подумала Дэни с возмущением и, обернувшись, чтобы посмотреть на Лоррейн, немедленно получила ответ.
Лоррейн, одетая в нечто воздушное из тончайших черных кружев, в бриллиантах – чудесная память о недолгом царствовании Дуайта П. Клитропа – производила, хотя и по-своему, совсем иначе, чем Амальфи, такое же потрясающее впечатление и занята была тем, что использовала весь свой шарм против Ларри Даулинга, который выглядел не менее оглушенным.
«Они просто не могут иначе, – подумала Дэни, чувствуя себя подавленной и жалко неуклюжей. – Они родились с этим очарованием. Они просто открывают его, как водопроводный кран, и в большинстве случаев это вообще ничего не значит. Они не виноваты в том, что оно у них есть или что они им пользуются, точно так же как Миллисент Бейтс не может ничего поделать с тем, что она… Миллисент Бейтс!»
Миллисент сидела напротив нее между Лэшем и Эдуардо ди Кьяго, а «одеться к обеду» для мисс Бейтс означало только одно: длинное платье. И именно оно и было на ней. Неопределенного возраста одеяние из плотного синего марекена, без каких-либо претензий на фривольность и отнюдь не украшающее ее плоскую фигуру с квадратными плечами. Она как раз была занята тем, что просвещала Лэша, неосведомленного в колониальных проблемах, в отношении преимуществ британской системы здравоохранения, когда ее прервал Тайсон, который наконец предпочел сообщить о послеобеденном визите суперинтенданта Занзибарского управления полиции. Его голос загремел на весь стол, успешно подавив анекдот о том, как иностранцы предпринимают поиски свободных вставных зубов.
– Кстати, Лэш, в отношении заказа билетов, которые вы хотели получить на завтрашний рейс. Боюсь, что вы…
Амальфи резко обернулась.
– Какой заказ билетов? Лэш, ты уезжаешь? Едва успев сюда приехать? Дорогой, не будь глупым!
Найджел издал свой короткий хихикающий смешок.
– Это все американская привычка везде спешить. Сегодня здесь, а завтра – уехал! Это так расслабляет.
– Дорогой мой, я совсем не так опасна, – сладко пропела Амальфи. – Ты испугался?
– Я в ужасе, – бодро заявил Лэш. – Однако кроме этого, поскольку я полагаю, что деловая сторона этого приезда может быть решена в течение получаса – разумеется, если наш хозяин сможет просидеть эти полчаса спокойно, – я не считаю оправданным терять столько времени на безделье, пусть и весьма приятное. У меня полно других обязательств.
Миссис Бингхем сказала:
– Бедная мисс Китчелл! Я совершенно уверена, что вы собирались хоть немного посмотреть Занзибар. Какой же жестокий надсмотрщик ваш мистер Холден!
Она одарила Дэни приветливой лучезарной улыбкой, а Лэш взглянул на нее с изумлением. Такая точка зрения как-то совсем не приходила ему в голову. Если Дэни будет продолжать свой маскарад в качестве его секретаря, он едва ли сможет уехать без нее. Впрочем, и с ней тоже.
