Джорджо де Кирико - Гебдомерос
13
Хронос – наименование времени, которое народная этимология сближала с именем титана Кроноса, сына Урана и Геи. В римской мифологии Кронос известен под именем Сатурна и символизирует собой неумолимое время.
14
Андре Брюйе (1857–1914), ученик Жерома, дебютировал в Париже в Салоне 1879 года. Его живописные композиции «Ренан перед афинским Акрополем» и «Мишле и Кине, приветствуемые студентами» (1901) украсили один из залов Сорбонны.
15
Трипод – треножник, бронзовая подставка на трех ножках, чаще всего складная, на которую в античные времена ставилась жертвенная утварь.
16
Ящерица в трудах средневековых авторов – наиболее общая форма саламандры (см. комментарий 30). В этой ипостаси она бессмертна (см.: Мэнли П. Холл. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. Новосибирск, 1992. С. 390).
17
Пример достойного поведения военачальника, готового наряду с рядовыми воинами терпеть, любые трудности и противостоять опасностям, мы находим у Плутарха в жизнеописании Цезаря: «Любовь его к опасностям не вызывала удивления у тех, кто знал его честолюбие, но тех поражало, как он переносил лишения, которые, казалось, превосходили его физические силы… Однако он не использовал свою болезненность как предлог для изнеженной жизни, но, сделав средством исцеления военную службу, старался беспрестанными переходами, скудным питанием, постоянным пребыванием под открытым небом и лишениями победить свою слабость и укреп свое тело, Спал он большей частью на повозке или па носилках, чтобы использовать для дела и часы отдыха» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М., 1994. Т. II. С. 173–174). Кирико, прекрасному знатоку античной философии и истории, безусловно, этот текст был известен. Возможно, фантастическая картина передвижения войск, в роли участников (или всего лишь наблюдателей?) которого предстают и языческие цари, и кондотьеры – предводители наемных отрядов в Италии эпохи Возрождения, – одна из тех, что возникали в его воображении во время чтения Плутарха.
18
Литературным образам Кирико – городским пейзажам и пейзажным ландшафтам, метафизическим интерьерам и обыденным, но одновременно играющим непривычную для них роль объектам – можно найти пластические аналоги в иконографическом ряде полотен художника. Так, в частности, живописной аналогией геометрическому ангелу в известном смысле может служить композиция «Еврейский ангел» (1916. Мехико. Частное собрание), где графически ясную, жесткую конструкцию из реек, рейсшин, угломеров (читай: «подобно дереву осенью лишенную покрова») венчает угольник, упирающийся острым углом в верхнюю планку рамы картины («подобно брошенному в пустоту острым углом пинцету»).
19
В оригинале:
Dolci pecorelle, sorelle d'Isacco,
Non dir quattro se non l'hai nel sacco.
Смысл последней строки соответствует русской поговорке «Не говори «гоп», пока не перескочишь».
20
Воображение Гебдомероса рисует сцену, воспроизведенную в картине Джованни Сегантини «Две матери» (1889. Милан. Галерея современного искусства), где соседство молодой крестьянки, держащей на руках ребенка, предельно прозрачно выражало идею общности первозданных сущностных основ бытия человеческого и животного мира. С творчеством автора «Двух матерей» Кирико был хорошо знаком. Еще в 1906 году, приняв решение переехать в Мюнхен, семья художника по дороге в баварскую столицу останавливается в Милане, где в это время проходит выставка, организованная по случаю юбилея Симплонского туннеля, один из павильонов которой посвящен был работам Сегантини и Превьяти. Пронизанные духом символизма образы итальянских дивизионистов произвели на молодого Кирико неизгладимое впечатление, в чем художник признается в своих воспоминаниях (см.: The Memoirs of Giorgio de Chirico. New York, 1994. P. 52).
21
Герцог Энгиенский, Луи-Антуан-Анри де Бурбон-Конде был казнен в 1804 году по ложному обвинению в причастности к роялистскому заговору, якобы имевшему целью похищение и убийство Наполеона. Расстрел герцога вызвал бурное возмущение при дворах европейских монархий.
22
Одним из прототипов чудаковатого гурмана послужил некий граф, с которым Кирико был знаком в Ферраре. «От такого наблюдательного человека, как я, – пишет художник, отмечая склонность жителей этого города к чудачествам, – не мог ускользнуть тот факт, что феррарцам свойственно легкое безумие» (Ibid. P. 81).
23
Этот эпизод слово в слово описан в мемуарах, но в роли главного действующего лица здесь выступает уже не безымянный граф, а Андре Дерен. Рассказ о французском живописце и его прислуге предваряет следующее замечание: «Андре Дерен – художник большого таланта, однако популярностью своей он обязан не столько собственному мастерству, сколько образу поведения. Он придирчив par exellence, на обращение к себе отвечает мычанием; на улице, встречая знакомых, делает вид, что не узнает их. Когда же его приглашают на ланч или ужин, он не только не является, но и не доставляет себе труда предупредить, что не придет» (Ibid. P. 102).
24
Анемометр – прибор для измерения скорости и направления ветра.
25
Традиция помещать петуха на флюгере или шпиле высокой башни либо ратуши возникла в Средние века. Для христианского мира петух был символом духовного пробуждения, устремления к нетленному и воскресения.
26
Слово Stimmung заимствонано Кирико в словаре Ницше, что лишний раз показывает, несколько глубоко затронула художника не только философия, во и лирика немецкого мыслителя. Поэзия Ницше «бесконечно загадочная, пронизанная чувством одиночества, базируется на Stimmung. («Я сознательно, – пишет Кирико, – использую здесь это немецкое слово, которое можно перевести как „расположение духа", понятое как моральное состояние), на Stimmung, я повторяю, характерном для осеннего полуденного часа, когда небо чистое, а тени длиннее, чем летом. Это исключительное ощущение можно испытать в… итальянских и средиземноморских городах, таких, как Генуя пли Ницца; но где этот феномен проявляется с наибольшей очевидностью, так это в Турине» (The Memoirs of Giorgio de Chirico… P. 55).
27
Мегарон (грен. – большой зал или дом) – удлиненное прямоугольное строение. В Микенах и Тиринфе в таких помещениях принимали послов и устраивали пиры.
28
Осмелимся предположить, что голос таинственного монарха – это голос Ницше, хотя мы не можем с уверенностью утверждать, что Кирико был знаком с наброском письма П. Гасту, в котором философ, уже переживший к этому моменту первые признаки душевного расстройства, именовал себя «princeps fourinorum» (монарх Турина). Однако в любом случае в прозвучавшем откуда-то издалека вопросе отчетливо слышатся интонации Заратустры. Принимая во внимание тот факт, что картина, которая рисуется в воображении Гебдомероса, напоминает сон, можно с большей степенью уверенности предположить, что образ монарха имеет онейрическую мотивацию. В снах и связанных с ними видениях Кирико видит (в этом вопросе он солидаризируется с сюрреалистами) результат творческого акта, сознательную деятельность духа. Официальное же христианство со времени своего возникновения с недоверием относилось к преувеличению значения сновидений (в первую очередь это касалось различного рода ересей) и признавало право толковать сны лишь за святыми. Однако очень скоро к элите сновидцев Церковь вынуждена была отнести и монархов.
29
Дословно: он вышел через северные ворота (лат.).
Porta Coltina (или Quirinalis) – ворота Рима у Квиринальского холма. Латинское изречение porta couina profectus est означает «выйти из прекрасной гавани».
30
Идущий вдоль горизонта локомотив – постоянный компонент метафизических пейзажей Кирико. Как и маяк, столь же часто фигурирующий в подобного рода работах, локомотив имеет самое прямое отношение к теме «странствий». Змея в обыденном сознании тоже ассоциируется с дорогой (горный серпантин) и вечным движением. Наделяя змею чертами Уробороса (существа, имя которого по-гречески означает «пожирающий свой хвост»), Кирико отдает дань увлечению алхимической символикой, захватившему его во время пребывания в Ферраре в 1917 году.
Этому пронизанному духом Средневековья городу, где некогда учился и получил степень доктора медицины Парацельс, городу, напоминавшему Кирико «лабораторию алхимика» (см.: L'opéra compléta… P. 95, 99), обязан художник целым рядом образов и мотивов, наполненных туманной и загадочной семантикой.
