Ксавье-Мари Бонно - Первый человек
— Что вам надо?
— Получить справку, — пояснил де Пальма. — Я хотел бы узнать точное место одной аварии. Она произошла в 1982 году.
Механику было не больше двадцати пяти лет, и когда он услышал эту просьбу, то от изумления выкатил глаза и присвистнул.
— Мне надо сходить за отцом, он сейчас в кабинете, — сказал он и исчез за стеклянной перегородкой, покрытой переводными картинками.
Большой плакат, на котором были указаны тарифы на ремонт автомобиля и цена часа работы ремонтников, был испачкан чем-то жирным.
Наконец вышел отец механика.
— Здравствуйте. Вы хозяин мастерской?
— Да. Меня зовут Жильбер Понтейль. Какая авария вас интересует?
— Она случилась в 1982 году, на дороге Терм. Погибла молодая женщина, Мартина Отран. Вероятно, умерла на месте.
Понтейль окинул Барона с ног до головы внимательным взглядом.
— Вы из полиции?
— От вас ничего нельзя скрыть.
Понтейль потер ладонью подбородок и прошел в переднюю часть мастерской. Перед мастерской остановился «рено-сценик», водитель которого желал заправить машину.
— Я помню только одну похожую аварию — ту, что случилась на дороге к Регажу. Если возвращаться в сторону Марселя, немного выше есть дорога, которая спускается влево. — Объясняя, он указывал направление руками. — Сразу за этим ответвлением есть еще дорога, которая спускается с горы — так сказать, дорога с Этуаля. Так вот, авария произошла как раз напротив этой дороги. Женщина лежала в овраге. Машина перевернулась два раза.
Понтейль отвернулся от собеседника и позвал сына, чтобы тот положил в кассу деньги, которые ему протягивал водитель «сценика».
— Я вижу, вы хорошо помните тот случай!
— Как будто это было вчера. Бедняжка! Такая красивая женщина — и погибла в один миг! Вы думаете, такое легко забыть?
Он провел рукой по крылу «пежо», на котором только что была закрашена царапина.
— Был ли там тормозной след? Показалось ли вам что-нибудь странным?
— Нет, ничего. Но я вспоминаю, что жандармы не могли понять, как такое могло случиться. Машина перевернулась через капот.
Он показал движением ладони, как это произошло. Удар пришелся на переднюю часть «мерседеса», бока практически не пострадали. Рулевая передача была заблокирована.
— Передача не могла быть чем-то зажата во время удара при аварии? — спросил де Пальма.
— Нет, дело не в этом.
Жильбер посмотрел себе под ноги и отбросил ногой валявшийся не на месте болт.
— Я помню эту машину — трехсотый «мерседес», у этой модели руль с усилителем. Тогда это встречалось не часто. — Он немного помолчал, потом продолжил: — У одного моего собрата по профессии был в то время такой же «мерседес», но без усилителя. И я ему сказал: «Слушай, Жак! У меня в разбитой машине руль с усилителем. Если хочешь, я поменяю твою рулевую систему на эту». Он охотно согласился: тогда такие вещи стоили огромных денег.
Понтейль вынул папиросу из липкой пачки и взял ее в рот, но не зажег.
— Ну, я начал снимать рулевую колонку и тут увидел, что в механизме нет жидкости. Совершенно сухой, ни капли масла! Я сказал себе: «Вот черт! В почти новом „мерседесе“! Такого не бывает!»
— А как вы думаете, почему это случилось?
— Не знаю… Может быть, утечка в каком-то соединении. Или в дюритовом шланге. Кто его знает? Я не стал выяснять, просто сказал тому приятелю, что рулевая система не работает и ее не стоит брать. Вот и все.
Монтейль лгал: это было видно по тому, как у него бегали глаза. На самом деле причина, конечно, была другая. Все очень просто: владелец гаража не хотел нажить себе неприятности. Де Пальма поблагодарил его и сел в свою «Альфа Джульетта Спринт Велоче» с кузовом от Бертоне [42]. Монтейль, должно быть, не видел такого купе уже лет тридцать.
До дороги на Регаж было не очень далеко — самое большее два километра. Барон припарковал машину у обочины и прошел несколько шагов вверх до места аварии.
На дороге было тихо. Стоял вечер, гребни горной цепи Этуаль сияли бледно-розовым светом, и от их блеска черные тени утесов казались еще глубже и темнее. В момент аварии автомобиль Мартины находился в правом ряду. Машина рухнула в овраг головной частью вперед, перевернулась и уткнулась в землю решеткой радиатора и капотом.
Де Пальма был немного растерян: неужели сегодня подтвердится теория, которую он выстраивал много лет? Рулевая жидкость была каким-то образом слита. Или был перерезан дюритовый шланг, или ее отсосали из механизма с помощью шприца. В таких случаях руль перестает работать не сразу, а лишь после нескольких часов движения. Значит, тому, кто повредил машину, было известно, что Мартина Отран поедет по этой очень извилистой дороге.
Подул легкий ветерок и принес тысячу ароматов пустоши. Мимо медленно проехал автомобиль, и его шофер бросил сердитый взгляд на де Пальму.
Авария произошла примерно в этот же час. Трудная дорога, и движения по ней почти нет.
Что Мартина могла делать в таком месте?
Он поднялся еще немного вверх по грунтовой дороге и взглянул на место аварии сверху. Машина зарылась носом в глубокий овраг. Если бы она ехала от главной дороги, это было бы невозможно. Совершенно ясно, что Мартина ехала от той дороги, на которой он сейчас стоял. Другого решения быть не может.
События могли развиваться только одним образом: Мартина возвращалась с прогулки и остановилась перед тем, как выехать на департаментскую дорогу. Когда она снова стала набирать скорость, руль отказал, и произошла авария.
Но кто вызвал помощь? Пожарные и жандармы приехали меньше чем через полчаса. Машину не было видно с главной дороги, значит, тревогу поднял точно не прохожий.
В трех сотнях метров от места аварии лежала долина, похожая на воронку. Ее узкий конец выходил к лесу, состоящему из дубов и сосен. Красивое место для прогулки, но отсюда до квартала Мазарг, где жили Отраны, не один десяток километров. А Мазарг находится совсем рядом с каланками и горным массивом Пюже, где есть места для прогулок в тысячу раз красивее.
Барон вернулся к своей «Джульетте», и в уме у него было столько же порядка, сколько в Великой армии после битвы при Ватерлоо. Он нашел на диске «Песню Девы», вставил в уши наушники и увеличил громкость, чтобы не слышать шумы, долетавшие до него со всех сторон.
И если любовь сбивается с пути на земных дорогах,
Ее слезы находят меня и не пропадают.
28
Марсельская муниципальная библиотека Альказар до того, как стать сверхсовременной библиотекой, какое-то время была одним из самых требовательных к артистам музыкальных театров Франции. И звезды мюзик-холла, и дебютанты могли заслужить на этой сцене гром аплодисментов и великую славу, но могли и провалиться так, как ни в одном другом театре: неудачников освистывали, щедро осыпали ругательствами и забрасывали овощами.
Местр и де Пальма договорились встретиться в читальном зале этой библиотеки. Уже ничто не напоминало здесь о Реде Кере [43], Андрексе [44]и великом маэстро оперетты Серже Бессьере, и это мешало де Пальме ностальгировать о прошлом.
Поэтому майору были совсем не по душе стеклянные клетки с книгами, дисками или фильмами.
— Я как будто снова стал студентом, — пошутил Местр, указывая на лежавшую перед ним стопу книг. — Для пенсионера это неплохо. Я нашел в них целую кучу интересных вещей.
Через пять минут де Пальме уже стало душно. Ряд компьютеров, перед которым он стоял, совершенно его не вдохновлял. Он поискал глазами какую-нибудь старую ручную картотеку, в которой он мог бы перебирать пальцами бумажные карточки с загнутыми углами, мечтая над заголовками, но не нашел ни одной. Пришел конец поэзии каталогов.
Большинство столиков были пусты. Среди посетителей мало молодежи, почти одни женщины, в среднем лет под шестьдесят. «Неужели и я похож на них?» — подумал де Пальма. «Еще нет, но скоро будешь», — ответил ему внутренний голос. Несколько секунд майор смотрел на Жана-Луи Местра, на его очки на носу и седые виски. Местр любил прогресс так же сильно, как сам де Пальма его ненавидел. Старый друг майора неплохо вписывался в этот интерьер. Никто не сказал бы, что Местр больше трети века пробыл сыщиком и до сих пор может глубокой ночью спуститься по канату со скалы в каланках.
— Я нашел четыре книги по нашей теме и несколько университетских исследований, — сказал Местр.
Одна из университетских работ называлась «Пещерные религии» и была написана Кристиной Отран. Она поступила в библиотеку в середине девяностых годов и была предназначена для продвинутых читателей. Триста сорок семь страниц ссылок и цитат — слишком много для де Пальмы. Он никак не мог сосредоточиться на каком-нибудь определенном отрывке.
