Энн Грэнджер - Дорога к убийству
«Корона» — старый отель в центре города. Время от времени здесь останавливаются заезжие туристы, но главным образом коммивояжеры и бедолаги, застрявшие в городе на ночь. В «Короне» не задают вопросов. Просят гостя расписаться и предоставляют самому себе. Бар, как правило, по вечерам заполняют прохожие с улицы. В вечно темном полупустом обеденном зале царствует пожилая официантка. Не проживающие в отеле посетители ресторана оплачивают счет в конторе на выходе, а проживающие при отъезде.
Маркби знаком с «Короной» не шапочно, так как именно здесь полиция поселяет свидетелей и временных сотрудников. Поэтому регистраторша, жизнерадостная и болтливая молодая женщина в облегающем черном свитере, приветствовала его, как старого друга.
— Здравствуйте! Опять вы, суперинтендент? — Она окинула Мередит оценивающим взглядом. — Желаете проводить леди наверх?
— Э-э-э… нет. Мы просто забежали перекусить. Ресторан открыт?
— Всегда открыт, — радостно сообщила регистраторша. — В зависимости от того, чего желаете. Обед из трех блюд после шести. Шеф-повар пикшу раздобыл.
— Нет-нет, только закуска.
— Тогда пожалуйста, — махнула она на дверь ресторана, сверкнув золотыми ногтями.
— Эй, — сказала Мередит, когда они уселись в пустом зале, — часто ты в номера женщин водишь?
— Ты не поверишь. Привет, Флорри.
— Рада видеть вас, мистер Маркби, — ответила Флорри, направляясь к столику с блокнотом. — Как всегда, круглосуточный завтрак?
— Нет, — поспешно ответила Мередит. — Мне только чашку чаю.
Флорри пресекла ее взглядом и сосредоточилась на суперинтенденте.
— Яичница из двух яиц с беконом, черный пудинг, поджаренный хлеб?
— Алан, — сказала Мередит, когда Флорри заковыляла на кухню с заказом, — ты здесь регулярно бываешь?
— Довольно часто, — признал он.
— И ешь жареное? Знаешь, это инфаркт на тарелке.
— Наплевать, — вызывающе бросил он. — Мне нравится. В любом случае, только здесь я это ем.
И еще в полицейской столовой, хотя не обязательно докладывать об этом Мередит.
— Кстати, — спохватилась она, — я по аналогии вспомнила «Перья» и то, что тебе собиралась сказать, да забыла. Помнишь Долорес Форбс?
— Еще бы. Нашу Долорес один раз увидишь, уже не забудешь.
— Она сообщила нам с Тоби, что Фиона была как-то вечером в баре.
Алан опешил:
— Фиона? В «Перьях»? Что она там делала? Похлебку ела?
— Мы с Тоби были в полном недоумении. Подобные заведения не в ее вкусе. Долорес предполагает, что она была не одна, однако не признала ни в ком компаньона. Впрочем, бар был переполнен.
— Он часто переполняется? — сухо уточнил Маркби. — Когда это было? Недавно?
— Я не уточняла. Но в тот вечер там соревновались игроки в дартс, поэтому точную дату наверняка можно узнать у Долорес.
Чай был подан в большом коричневом керамическом чайнике вместе с треснувшим молочником и двумя чашками с разномастными блюдцами.
— Если им еще нужна такая посуда, у Джеймса найдется, — ехидно заметила Мередит и с восторгом указала на еще один предмет на оставленном Флорри подносе. — По-моему, это последнее в стране заведение, где кетчуп подают в красной пластмассовой баночке в виде помидора! Не думала, что такое возможно. Кажется, ты сказал, что здесь сменился менеджмент?
— Как я слышал. Надеюсь, они не откажутся от круглосуточных завтраков.
В этот момент упомянутый завтрак был поставлен перед суперинтендентом широким выразительным жестом. Он потянулся к пластмассовому помидору.
— Алан, — глухо вымолвила Мередит, — если ты собираешься все это выложить на тарелку, я пойду пока в дамскую комнату.
— Про чай не забудь, — беспечно посоветовал он.
В дамской комнате «Короны» чисто, однако сушилка для рук сломана, одна из двух кабинок закрыта. Выйдя в вестибюль, Мередит заметила новую персону, погруженную в оживленную беседу с регистраторшей.
На первый взгляд это была юная девушка. Фигурка ее казалась крошечной рядом с чемоданом несоразмерных пропорций. Чувствуя на себе пристальный взгляд Мередит, незнакомка оглянулась и оказалась женщиной сорока с лишним лет.
Такую женщину нельзя не заметить. Великосветская дама с параметрами тринадцатилетней девочки — нехорошее сочетание. На ней мешковатые брюки с облегающим топом, но самое поразительное — волосы, вернее, их отсутствие. Они выстрижены до короткой щетины, почти наголо, череп красивой формы очерчен легким пушком. Общее впечатление артистизма и шика подчеркнуто идеальным самообладанием.
Женщина мельком оценила Мередит, признала не заслуживающей внимания и с легким раздражением обратилась к регистраторше:
— Я мадам Пласси. Шанталь Пласси. Забронировала номер по телефону. — Акцент легкий, но безошибочно ощутимый.
— Совершенно верно, миссис Пласси, — кивнула регистраторша, снимая с крючка большой ключ. — Номер семь, вверх по лестнице. С душем.
— Я заказывала с ванной, — возразила Шанталь Пласси.
— У нас нет номеров с ванной, — объявила регистраторша. — Ванная на этаже в коридоре, если желаете.
— Есть хотя бы носильщик, чтобы отнес наверх вещи?
— Попрошу Мики из бара, — посулила регистраторша. — Пока здесь оставьте.
Шанталь Пласси повернулась, Мередит шагнула навстречу.
— Простите за неуместное вмешательство, — сказала она, — вы, случайно, не мать Фионы Дженнер?
На нее упал резкий взгляд, потом другой, более пристальный.
— Да. И что? Кто вы такая?
— Меня зовут Мередит Митчелл. Зашла сюда выпить чаю со своим женихом Аланом Маркби. Он суперинтендент полиции, возглавляет следствие по делу о… гм… прискорбной смерти вашей дочери.
Искусно выщипанные брови дрогнули.
— Мне ничего не известно о прискорбной смерти дочери. Насколько понимаю, она убита. По-моему, это гораздо хуже несчастного случая, правда? — Не дав Мередит шанса опомниться, Шанталь продолжала:
— Где этот самый Маркби? Ведите меня к нему!
К счастью, Маркби почти покончил с круглосуточным завтраком, когда женщины появились перед ним. Последовало знакомство и объяснения, после чего мадам Пласси села за столик. Мередит уже сомневалась, правильно ли поступила, приведя мать Фионы. При ближайшем рассмотрении у той обнаружились морщины под макияжем, а дорогие духи с агрессивным запахом вполне соответствовали ее сдержанной ярости, горя, потрясения и, превыше всего, жажды мести. Шанталь явно требовался чей-нибудь скальп.
Величественная Флорри забрала пустую тарелку суперинтендента.
— Чем могу служить мадам?
Шанталь наставила на нее указательный палец с идеальным маникюром:
— Кофе в кофейнике?
— Можно в кофейнике, если желаете, — с готовностью ответила Флорри.
— Конечно, не желаю! У вас нет настоящего приличного кофе?
— Кофеварка есть, если вы это имеете в виду.
— Тогда черный.
— От всей души сожалею о смерти вашей дочери, — сказал Маркби после ухода Флорри. — Мы с Мередит с ней однажды встречались за ланчем.
Шанталь холодно оглядела его, затягивая время.
— Причина смерти установлена?
— Да. Колотая рана.
Аккуратные ногти выбили дробь по столу, как бы выпуская избыток энергии.
— Джереми не сказал мне об этом. Позвонил, сообщил, что ее убили на территории поместья во время пробежки. Сказал, голова разбита, тело бросили в озеро. Типично для Джереми. Вместо того чтобы сразу выложить дурные вести, по частям отмеряет, как будто кому-то от этого легче! — В тоне прозвучала горечь, вызванная воспоминаниями о прежней жизни и ссорах.
Шанталь откинулась на спинку стула, осмысливая новую информацию. Глаза ее горели, воспламененные душевной бурей. Мередит спросила:
— Он знает о вашем приезде?
— Я с ним виделся утром, — сказал Алан. — Он не говорил, что ожидает вас в Бамфорде.
Впрочем, Джереми есть Джереми, может быть, не захотел говорить.
— Естественно, знает, — кратко ответила Шанталь. — Я сразу сказала ему, что приеду. Пригласил меня в Овервейл, я отказалась. По-моему, не bon ton[12] жить под одной крышей мужу с двумя женами, словно в гареме. Вдобавок Фиона рассказывала, что его нынешняя жена страшно скучная.
— Вы вернули девичью фамилию? — осведомился Маркби.
Брови вновь дернулись.
— Нет, я замужем. Муж не смог поехать со мной в Англию. У него дела в Швейцарии, где мы живем. К тому же, — женщина элегантно пожала плечами, — он не знал Фиону.
Флорри принесла кофе, Шанталь подозрительно на него посмотрела.
— Когда вы виделись с дочерью в последний раз? — Мередит послышалась определенная резкость в голосе Алана.
— В январе в Лондоне. Я приезжала на распродажу. Ничего не купила. Лондонские распродажи уже не те, что прежде. После этого пару раз разговаривала по телефону. — Тон и манера, с которыми были произнесены эти слова, указывали, что ее отношения с дочерью не касаются полиции.
