Сергей Устинов - Можете на меня положиться
Немного успокоившись, она сообщила:
- А мы его в бюро собирались вводить. Он ведь довольно активный общественник, в ДНД участвует, недавно один двух хулиганов задержал. И на собраниях всегда выступает, он хорошо умеет говорить, складно так. Надо же - лицемер!
На шум зашел в комнату улыбчивый толстяк - оказалось, председатель месткома.
- Уткин? - удивился он. - А мы ему тут квартиру выбивать собираемся. Как очереднику района.
Принесли уткинское заявление. "В связи с тем, что у меня молодая семья, которая может в любой момент увеличиться, а также больная теща, и мы живем в аварийном доме, предназначенном к слому..."
Я переписал заявление дословно. Мерзковатенький облик вырисовывался постепенно у этого Уткина.
- Нехорошо, товарищи, получается, - сокрушенно покрутил головой предместкома. - Проглядели мы человека. Дождались, что пресса вмешалась. А ведь он... Сколько лет он у нас работает?
- Два с половиной, - ответил начальник цеха.
- Вот видите, - сказал предместкома и ушел.
- Положим, работает он у вас не больше полутора, - заметил я скорее справедливости ради. - Но не в этом дело...
- А по-моему, два, - возразила секретарь. - Меня как раз выбрали, и он пришел.
- Да что гадать, - сказал досадливо начальник цеха, - зайти к Марье Тимофеевне, и все.
Дверь с табличкой "Отдел кадров" находилась напротив и была заперта.
- Обедаете, - сказал начальник цеха. - Вы запишите телефон, я ее предупрежу, она вам скажет.
Когда я приехал в редакцию, до встречи с Ириной оставался еще час. Мимо меня по коридору пролетел Завражный, на ходу ткнув карандашом в мою сторону:
- Делаешь?
- Делаю.
Я поел в столовой, а потом заглянул к Феликсу. Они с Ликой клеили какой-то коллаж.
- Не нашел своего Латынина? - спросила Лика.
- Его теперь другие люди ищут. Серьезные, - ответил я и тут только первый раз за день вспомнил про поручение Сухова. Надо бы вечером позвонить Костиной, вдруг она чего-нибудь да вспомнит.
- Мы в кино хотим сходить, - сказал Феликс. - На "Амаркорд" Феллини. Позвони своей директрисе.
Жизнь, похоже, опять входила в нормальную колею.
Ни погонь, ни драк не предвиделось.
Сергей Уткин оказался мрачным типом выше среднего роста с синяком вокруг левого глаза. Водкой от него несло, будто он дот только минуту назад хватил полный стакан.
Вероятней всего, так оно и было. Когда я заглянул к нему в комнату, на столе стояла бутылка, довершая натюрморт из грязных тарелок, захватанных чашек и заветренных объедков.
- Из газеты, - пробурчал он. - А почему сразу не из прокуратуры?
Я присел на один из стульев, с интересом оглядываясь по сторонам. Обстановка казалась совершенно непригодной для жилья. Шкаф, потерявший за долгую жизнь одну створку и две ноги, замененных теперь протезами из кирпичей, кровать - не кровать даже, а топчан, прикрытый грязными тряпками, которые когда-то были постельным бельем. Вместе с упомянутым уже столом и тремя шаткими стульями весь интерьер.
- Чего изучаете? - грубо спросил Уткин. - Не нравится, как пролетарии живут? Ну ничего, переедем в новую квартиру - вот там заживем, там обставимся! Ирина, жена! - закричал он, ерничая, и забарабанил в стенку. Когда переезжать будем? И ничего вы со мной не сделаете, - снова повернулся он ко мне. - Я тут прописанный, ясно? И осуществляю свое право на площадь, данное мне Конституцией. Вот так вот!
Да, говорить Уткин умел. А водка, похоже, не давала ему молчать. В сочетании с тем, что я узнал о нем на заводе, портрет получался изумительный. У меня и заголовок был уже готов для материала: "Курский соловей".
Перед уходом я заглянул на половину к Ирине. Здесь было чисто, но тоже как-то голо.
- Может, не стоит вам здесь сегодня ночевать? - спросил я. - Поезжайте куда-нибудь к родственникам или знакомым.
- Ничего, я привычная, - махнула она рукой.
Поздно вечером, после кино, я позвонил Марине Костиной.
- У него была девушка, - сказала она, - по-моему, Таня. Помнишь, он приходил с ней к нам на вечер встреч в прошлом году?
Я помнил. У меня сохранилось впечатление о чем-то высоком и светловолосом.
- А как ее найти?
- Ох, он был такой конспиратор! От всех все скрывал. Но у меня почему-то сидит в голове, что она работала с ним вместе, чуть ли не в одном отделе.
Ну что ж, это было уже кое-что. По крайней мере, сегодня я лягу спать с надеждой.
27
Когда Феликс уехал на работу, я сел писать материал. Есть старое журналистское правило, которому меня стали учить с первых же дней работы в газете. Набрал фактуры полный блокнот? Теперь отложи его в сторону и садись за стол, больше до самого конца в него не заглядывай. Фактура должна начать жить в тебе самостоятельной жизнью, иначе хорошего материала не получится. Блокнот понадобится только для одного: проверки фактов, цифр и так далее.
Я писал всю первую половину дня, прервавшись лишь один раз, чтобы позвонить по елинскому служебному телефону.
- Можно попросить Таню? - спросил я наобум.
- Попцову? - ответил мужской голос. - Она в командировке.
- Минуточку! - крикнул я, чтобы не дать ему положить трубку, совершенно, впрочем, не представляя, что говорить.
- Да, - вежливо откликнулся он.
- Видите ли... - решился я наконец, - я друг Андрея Елина...
Голос в трубке сразу размягчился, задрожал и как-то потек:
- О, мы знаем, конечно. Такое несчастье... Татьяне уже позвонили, она должна приехать завтра вечером.
Как видно, в отделе это не было ни для кого секретом. Я облегченно перевел дух.
- Вы не подскажете ее домашний телефон?
- Да, да, разумеется, - сочувственно-понимающе отозвался голос.
Итак, снова ожидание. На этот раз хоть с определенным сроком.
Остаток дня прошел в привычной суете. Я отвез материал в контору, там его перепечатывали, я его вычитывал, потом отдал Завражному, с ним вместе мы еще что-то там исправляли, доводили "до ума" и наконец заслали в наборный цех. Когда надо, газета делается быстро: завтра "Курский соловей" будет стоять в номере, и уже послезавтра утром читатели увидят его на полосе. Завражный был доволен.
Светлане сегодня звонить не имело смысла: она с бабушкой ушла в театр. Я поехал домой, то бишь к Феликсу. Но самого Феликса там не оказалось, мне даже ужинать пришлось в полном одиночестве.
Он пришел поздно и зашуровал потихоньку на кухне, стараясь не разбудить меня. Сквозь дрему я слышал, как шипят, разбиваясь на сковороде, яйца. Легко, как бывает во сне, мысль моя перескочила с пятого на десятое, и я сказал ему, на мгновение проснувшись:
- Не горюй, Феликс, завтра я еду смотреть себе комнату. Нашел по объявлению.
- С чего это ты взял, что я горюю? - обиженно спросил он, выглядывая из кухни.
Но я уже снова засыпал. Мысль закруглилась и приобрела законченную форму: быть может, Лика и есть та самая женщина, которая объяснит наконец Феликсу, зачем людям надо жениться, и тогда ему не придется больше утром и вечером есть яичницу.
28
Комната оказалась прелестной. Небольшой, но чистенькой и светлой, окном во двор. А главное, не слишком дорогой. Господи, что еще нужно? Я, не раздумывая, оставил хозяйке задаток.
Больше у меня никаких дел до вечера не намечалось, и я решил устроить себе выходной: поездить по магазинам, купить всяких мелочей, необходимых человеку, который фактически начинает новую жизнь на новом месте. Вечером, часов с шести до десяти, мне, правда, предстояло дежурить по собственному материалу, но назвать это занятие чересчур утомительным тоже было нельзя. Отчасти я даже чувствовал себя не в своей тарелке: никуда не нужно бежать, ни с кем не надо встречаться, никто, включая Завражного, ничего от меня не требует. Какие-то каникулы прямо.
В редакцию я приехал часам к четырем, перекусил и отправился в приемную посмотреть, нет ли гранок. Гранки были, я понес их к себе в кабинет, чтобы в спокойной обстановке заняться проверкой фактов. Как обычно, я выписал их на отдельную бумажку и, листая блокнот, постепенно вычеркивал. В конце концов без ответа остался только вопрос: сколько же времени работал Сергей Уткин на заводе? Конечно, можно было просто обойти его молчанием, принципиального значения он не имел. Но мне подумалось, что нестыковку со сроками все же необходимо выяснить. Ибо в одном случае выходило, что Ирина подавала заявление в суд о разводе через полгода после свадьбы, и это соответствовало логике, а в другом - через полтора, что не лезло ни в какие ворота.
Я взглянул на часы: как бы мне не опоздать позвонить в отдел кадров.
Но я не опоздал.
- Ага, Семен Ильич предупреждал, - сказала неведомая мне Мария Тимофеевна. - Вот оно, "Дело", у меня под рукой. Значит, так: числится он у нас действительно с декабря позапрошлого года...
"Ну, слава Богу, - подумал я, - не наврала Ирина!"
- С предыдущего места работы уволился всего за неделю до этого, продолжала Мария Тимофеевна, - так что перерыва в трудовом стаже не имеется.
