Юлия Шилова - Цена за ее свободу, или Во имя денег
– Возможно.
– Я это чувствовал. Я знал, что эта дура не может удержать язык за зубами. Надо было с самого начала заткнуть ей рот!
– Да-а, быстро же ты остыл… А ведь ради этой девушки ты пошел на преступление! Предал нас с Санькой, предал Лютого, который тебя в люди вывел…
– Зачем ты приехала? – резко оборвал меня Павел, сузив глаза. – Что ты хочешь? Говори…
– Зачем я приехала? У меня большие проблемы. Я в бегах. Меня ищет Лютый, хочет убить. И не только меня, но и Саньку тоже. Ты поступил очень подло. Ради нашего сына ты обязан вернуть деньга. Слышишь, обязан!
Хлопнув себя руками по бедрам, Пашка рассмеялся. Я ожидала чего угодно, но только не этого.
– Заткнись, сволочь! Слышишь, заткнись! – заткнув уши, закричала я.
– Не смей на меня орать, дура, – холодным чужим голосом отчеканил мой муж. – Я тебя не знаю и знать не хочу. Я Колесников Борис, выходец из России, обосновавшийся в Париже. А ты кто? Кажется, ты предлагала свои услуги по уборке дома? А вид на жительство у тебя есть? Может, позвать полицейских – пусть проверят? Ты никому ничего не докажешь. Катя. Ты зря приехала. Ты не получишь от меня ни копейки. Я и так поступил с тобой гуманно. Оставил тебе квартиру, машину, не тронул в сейфе деньги…
– Что?! Ты считаешь, что поступил гуманно? – опешила я. – Нет уж, давай разберемся, дорогой! Три или четыре месяца назад ты встретил Женю. Девушка молодая, красивая – перед такой действительно трудно устоять. Как в этом случае должен поступить любой нормальный человек?
Прийти и честно сказать, что полюбил другую женщину, – так? Я бы подала на развод, и ты бы почувствовал себя вольной пташкой. Взял бы дипломат с деньгами и сбежал куда глаза глядят, хочешь – с Женей, хочешь – один. Ты же поступил по-скотски. Ты оставил нас с Санькой в качестве заложников, чтобы Лютый ничего не заподозрил… Паша, меня и Саньку хотят убить, понимаешь? Я спрятала Саньку у матери на даче, а сама даже не могу вернуться домой, потому что там сидят люди Лютого. В меня уже кто-то стрелял, я чудом осталась жива. Убили Стаса, а затем Милку…
Паша, я боюсь за сына. Умоляю тебя, останови этот кошмар! Только ты можешь убедить Лютого, что я никаким боком не причастна к твоим махинациям. Попроси его, чтобы он оставил меня в покое. Я не могу так жить! Мне не нужно ни копейки из тех денег, которые ты украл! Мне ничего не нужно! Нашего сына могут убить, убить!
Слушая меня, Пашка тупо уставился в одну точку. Глаза у него были пустые. Молчал он очень долго, а затем сказал:
– Послушай, Катя, меня ты этим не проймешь. Я не Паша. Я Колесников Борис, житель города Парижа. Ты моя прислуга. Почему я должен решать твои проблемы? Я не имею к ним никакого отношения. Ты, кажется, ищешь какого-то Пашу? Вот и ищи. Я не Паша, пойми это наконец… Я Борис, и я ни от кого не сбегал. Если ты мне не веришь, я могу показать тебе документы.
– Пашенька, но ведь ты же купил эти документы, а старые сжег. Мне об этом сказала твоя так называемая жена!
– Моя жена – больная женщина. У нее нарушена психика. Я предупреждал тебя о том, что не стоит принимать всерьез ее слова.
– Но ведь она может пойти в полицию и заявить, что ты совсем не тот человек, за которого себя выдаешь. Ты живешь по чужому паспорту.
Она раскусила тебя, она не будет тебя покрывать!
– Никуда она не пойдет. Завтра я положу ее в психиатрическую клинику. У нее будет справка, что она душевнобольная. Я заплачу врачам, и ей назначат такое лечение, что она забудет собственное имя.
– Ну и сволочь ты, Паша! – схватившись за сердце, сказала я. – Еще скажи, что у тебя нет сына. Неужели повернется язык?!
– У меня нет сына и никогда не было. Женился я недавно. Так как моя жена больна, ей нельзя иметь детей.
– Повтори, что ты сказал… У тебя нет сына?..
– У меня нет сына.
– Паша, да ты что, совсем сдурел? А как же Санька?
– Я не знаю никакого Саньки.
– Ублюдок! – закричала я и влепила Пашке пощечину.
Побагровев, он схватил меня за волосы, притянул к себе, прошипел:
– Если ты еще хоть раз посмеешь ударить меня по лицу, я размажу тебя по стенке, гнида. А ну признавайся, ты сдала Лютому координаты где я нахожусь?
– Пусти, дурак, больно же! – Пашка ослабил хватку. – Лютый пока ничего не знает. Мне хотелось предварительно встретиться с тобой. Я до последнего была уверена, что ты мне поможешь…
Но теперь у меня нет никаких иллюзий. Я пойду к Лютому и все ему расскажу. Он пришлет в Париж своих ребят, и они накажут тебя за твой проступок. Если ты не думаешь обо мне, то почему я должна думать о тебе?
Пашка изменился в лице и, выдавив подобие улыбки, сказал:
– Ладно, Катерина, покричали – и будет…
Мы же с тобой не чужие. Договориться всегда можно. Я бы мог и сам убить тебя, но, как видишь, не убил…
– Тогда позвони Лютому.
– Позвоню, только позже. На разговор настроиться нужно. Скажи, а ты как до меня добралась.
– На перекладных! Взяла горящую путевку и приехала.
– Ты одна приехала или с кем-то?
– Одна.
– Замечательно. А кто-нибудь знает о твоей поездке?
– В смысле?
– Ну, может, ты матери проболталась или кому-то из подружек шепнула?
– Я не из болтливых. Послушай, а к чему ты это клонишь? Хочешь выпытать, будут ли меня искать или нет?
Вместо ответа Пашка подошел к окну и стал смотреть в темноту.
– Ты… убьешь меня?
Пашка неопределенно качнул головой.
Путаясь в рукавах, я натянула на себя платье, покидала в сумку вещи, схватила ее и бросилась к дверям.
– Можешь не стараться, дверь я закрыл на замок. – Плечи голого Пашки мелко затряслись – он смеялся.
– Выпусти меня отсюда!
– А куда ты собралась?
– Я уезжаю домой!
– На дворе полночь. Тебе не страшно скитаться по ночному Парижу?
– Нет, с тобой оставаться гораздо страшнее.
– Оно и видно. Ты так трясешься, что аж серьги звенят. Никуда ты не пойдешь. Ты ведь моя прислуга? Я тебя еще не увольнял.
– Меня не устраивают условия работы, – пролепетала я, прижимая к себе сумку.
– Условия работы? Их можно пересмотреть. – Взгляд Пашки стал полоумным.
– Паша, я хочу уйти. Выпусти меня!
– Ой, как нехорошо получается! Ты позвала меня к себе на ночь. Ради этого я накормил свою жену колесами, а теперь ты хочешь уйти? Давай, Катька, надевай свои линзы, парик и принимайся за дело. Впереди у нас фантастическая ночь!
– Прекрати!
– Это ты прекрати из меня дурака лепить.
Порнозвезда! Да кто бы тебя взял сниматься!
Закомплексованная дурочка! Ты же такая правильная, честная, верная! Прям, как Крупская, ядрена мать! Говори, зачем приперлась?!
– Паша, я тебя не узнаю… Мне всегда казалось, что мы любили друг друга…
– Любили?! Да какая, к черту, любовь! Какая любовь, если у меня в дипломате полмиллиона долларов?! За такие деньги я могу любую отлюбить. Потому что все вы – суки продажные! Просто одна стоит меньше, а другая больше. На хрен мне старуха вроде тебя, если за деньги я могу купить себе помоложе и поинтереснее.
– Я не хочу с тобой разговаривать! Выпусти меня. Я уйду и никогда больше о себе не напомню.
Я сама разберусь с Лютым. Деньги затмили тебе мозги, из-за них ты рассудок потерял!
– А зачем мне мозги, если у меня деньги есть.
– засмеялся Пашка. – Девочки не за мозги любят. Хочешь покажу за что? Давай надевай парик…
– Прекрати, слушать тебя тошно!
– А ты не слушай, ты к делу приступай. Сними платье, раздвинь ножки. Я поразвлекаюсь с тобой самую малость, а потом утоплю в собственном бассейне. Мне за это ничего не будет. Ты обманом проникла в мой дом. Внешность тоже вон изменила. «Защищая свое имущество, я тебя убил», – полиция клюнет на эту удочку.
– Паша, ты это серьезно?
– Вполне. А ты, дурочка, подумала, что я выпущу тебя отсюда живой? Ты, значит, уедешь, а мне придется ждать гонцов от Лютого… Нет, Катя, этот номер не пройдет. Я утоплю тебя в бассейне, а затем закопаю за домом.
– Паша, прекрати! – вскрикнула я, пытаясь унять дрожь в коленях. – Подумай о сыне!
– Сына у меня нет, я уже говорил. Раздевайся, мы поиграем в хозяина и прислугу.
Я сняла платье, достала из сумки парик, натянула его на голову, вставила контактные линзы и посмотрела на мужа.
– Нет, ты не похожа на Таню, – покачал он головой.
Пришлось вытащить коробочку с гримом и трясущимися руками подчеркнуть скулы.
– Ну вот теперь совсем другое дело. Послушай, Катька, я столько лет с тобой прожил, но даже не догадывался, что ты, оказывается, великая фантазерка. Чуть было с ума меня не свела…
Иди ко мне, моя курочка, сейчас немножко побалуемся, а потом выроем за домом крохотную такую могилку, в которую я положу тебя, свернув калачиком.
Улыбаясь во все тридцать два зуба, Пашка шутовски раскрыл руки для объятий. За его спиной, на подоконнике, я увидела ключи. Времени для размышлений не оставалось. Выхватив из сумки дезодорант (благо он лежал сверху), я нажала на распылитель и, пока Пашка протирал глаза, выскочила из комнаты.
