Ольга Володарская - Убийство в стиле ретро
Тут Ольга Петровна зажгла свет, и Аня смогла разглядеть женщину лучше. На вид ей было лет пятьдесят, но возраст выдавало не лицо – оно было гладким, почти без морщин, – а совершенно седые волосы да дряблая шея.
Полина Невинная была чем-то похожа на Эдуарда Петровича Новицкого. Та же форма подбородка, тот же нос, те же кустистые брови. Отличались только глаза. У Эдуарда Петровича они были карими, пронзительными, очень живыми. У Невинной же голубыми, тусклыми, абсолютно мертвыми.
– Что с ней? – спросила Аня, выталкивая из себя слова с такой мукой, будто у нее в горле застряла огромная рыбья кость.
– Тяжелая форма олигофрении, – спокойно, словно ее спросили о погоде, ответила Ольга Петровна. – Полина даже не дебил, дебилов можно обучить чему-то, например есть ложкой, умываться, убирать за собой, они говорят, поют, рисуют, некоторые пишут, считают…
– А она?
– Необучаема. Последняя стадия.
– Она не умывается?
– Она даже ходит под себя, если ее вовремя не посадить на унитаз… – Ольга Петровна нахмурилась. – Конечно, если бы ее с детства отдали в специальный интернат для детей-инвалидов, все могло бы быть по-другому. Ребятишки-олигофрены, с которыми серьезно занимаются педагоги, вырастают вполне нормальными людьми. Конечно, они не водят машину, не играют на компьютере, не читают Толстого, но интересуются телевизором, книгами с яркими картинками, природой. В конце концов, они сами себя обихаживают и умеют выражать мысли при помощи примитивной речи. Но Поля попала к нам уже в зрелом возрасте, и мы ничего не смогли сделать…
– Сколько ей было лет, когда она оказалась у вас? – спросил Петр.
– Двадцать четыре года.
– А теперь? – все еще глухо проговорила Аня.
– Скоро исполнится сорок пять.
– Где она жила до этого, вы не знаете?
– В деревеньке под Рязанью. Я даже помню название – Соколиха. Абсолютно дикий уголок: ни школы, ни больницы, пятнадцать домов, коровник и магазин. Полю воспитывала деревенская женщина, Алена Емельяновна Невинная, очень хорошая, добрая, но темная, вместо того чтобы научить девочку хоть чему-то, она старалась оградить ее от всего. То есть боясь, что умственно отсталый ребенок перебьет ей чашки, она кормила ее с ложечки – не давать же в руки посуду. Не допускала в огород – вдруг вместо сорняков повыдергает редис. Не учила самостоятельно одеваться – еще одежду порвет. В итоге Поля выросла овощем, она привыкла, что за нее все делают…
– Она не была Полиной матерью, я правильно понял? – поинтересовался Петр, бросив короткий, но очень пронзительный взгляд на застывшее Анино лицо.
– Она взяла девочку на воспитание. Удочерила.
– Из роддома?
– Этого я не знаю.
– Почему она взяла больного ребенка? Разве мало здоровых?
– Инвалидов тоже усыновляют, гораздо реже, но все же… Особенно когда это сулит какой-то доход. А Алена получала на содержание девочки очень хорошие деньги… От Элеоноры Георгиевны. По-моему, Новицкая приходилась Полине какой-то дальней родственницей, вот женщина и взяла заботу о больном ребенке: нашла достойную опекуншу, щедро ей заплатила, пристроила, словом…
– И что же случилось с Аленой Невинной? Почему она отдала девочку в интернат?
– Она не отдавала – ее забрала Элеонора Георгиевна. После одной некрасивой истории… – Ольга Петровна в раздумье потеребила свой шейный платок, видно, решала, стоит ли посвящать посторонних людей в подробности этой истории, но, увидев умоляющий взгляд Ани, решила рассказать. – Эта женщина, Полина мать, – она в магазине работала, техничкой. С восьми утра до пяти вечера. Обеденный перерыв, как положено, с часу до двух. Днем она прибегала, чтобы самой поесть и Полю накормить. А однажды пораньше пришла… И знаете, что увидела? Как девушку, тогда уже девушку, насилует сосед… То есть совершает с ней половой акт, а она не сопротивляется, ничего же не понимает, только глаза в потолок таращит… Потом выяснилось, что Полю не он первый использовал, чуть ли не пол-улицы в их избу хаживало – дома-то в деревнях не запираются. Девкой она была видной: полной, грудастой, румяной, а что дурочка, это даже хорошо, никому не отказывает. Пришел, повалил, отымел, ушел. И никто не узнает – говорить-то она не может… Один раз сосед даже залетного шоферюгу к Полине привел, за литровку. Когда тот над девушкой орудовал, так называемый сутенер на шухере стоял… Это потом выяснилось, когда Алена участковому все рассказала, и в милиции дело завели…
– Посадили кого?
– Только соседа, остальные отделались легким испугом… – Ольга Петровна выразительно покачала головой, как бы сокрушаясь по поводу несовершенства судебной системы. – Узнав об этой истории, Элеонора Георгиевна тут же Полину забрала.
– И сразу отдала сюда?
– Нет, только спустя пять лет. До этого Поля жила в разных интернатах, но Элеонору Георгиевну они все не устраивали по тем или иным причинам, и ей приходилось переводить опекаемую родственницу в другое место… В конечном итоге Поля осталась здесь, наш дом инвалидов показался госпоже Новицкой самым подходящим…
Петр, слушавший бухгалтершу с большим вниманием, кивнул головой. А затем спросил о том, о чем уже давно собиралась спросить Аня:
– Полина когда-нибудь рожала?
– Что? – Ольга Петровна так удивилась, что вместе с бровями ко лбу взметнулся и нос, задравшись совершенно противоестественным образом.
– Девушку насиловали несколько мужчин на протяжении длительного времени, и я сомневаюсь, что они пользовались презервативами… Мне объяснить подробнее?
– Вы думаете, Поля забеременела?
– Почему нет? Организм у нее, судя по всему, здоровый… Зачатие же происходит не в мозгах, а в матке…
– Это, конечно, возможно…
– И она могла родить, ведь так?
– Я сомневаюсь, что Элеонора Георгиевна позволила бы ей рожать… И врачи, думаю, посоветовали бы избавиться от ребенка. Я просто уверена, что Полине, если она и забеременела, сделали аборт! Подумайте сами, зачем плодить уродов? – И она выразительно посмотрела на сидящую в кресле Полину.
Петр тоже впился взглядом в отрешенное лицо женщины, Аня же отвернулась, она не могла видеть ее глаз мертвой рыбы.
– А она не могла родить здорового ребенка? – тихо спросил Петр у Ольги Петровны, но при этом посмотрел на Аню. – Как вы считаете?
– Один шанс на миллион, – не колеблясь, ответила бухгалтерша. – И то, если у Полины не врожденное слабоумие, а приобретенное… Это не медицинский термин, конечно, я не врач, но вы меня, надеюсь, поняли. Я имела в виду, что если в ее ненормальности виновата не генетика…
– А что?
– Родовая травма, сильный удар по голове, перенесенный в младенчестве менингит – все это может вызвать необратимые изменения мозга. У Поли есть шрам на затылке, еще вывих бедра, значит, роды были довольно тяжелыми…
– То есть она могла?..
– Она не могла, – отрезала Ольга Петровна. – Полина не в состоянии родить естественным путем. Ей бы обязательно сделали кесарево, а шрама на животе у нее нет, я знаю это точно, так как однажды вытаскивала ее из ванны – она уснула и чуть не захлебнулась. Если не верите мне, можете побеседовать с главврачом…
В этот напряженный момент дверь распахнулась, и в палату ввалился огромный рыжебородый мужчина в белом халате.
– О чем они должны со мной побеседовать? – пророкотал он, протягивая Петру свою лопатообразную пятерню для рукопожатия. – Карцев Евгений Геннадьевич…
– Адвокат Элеоноры Георгиевны Новицкой господин Моисеев, – подчеркнуто официально проговорила Ольга Петровна, давая понять, что время задушевных разговоров прошло, – интересуется, могла наша Поля родить?
– А че нет? Баба она здоровая…
– Какая же она здоровая? Если живет в доме инвалидов?
– У нее внутренние органы работают как часы, нам бы, Ольгунчик, с тобой такие, до ста лет бы дожили… – Он дружески шлепнул бухгалтершу по спине. – И по гинекологической части все тип-топ…
– У нее нет шрама от кесарева…
– Таз широкий, организм сильный, чувствительность слабая, значит, болевой порог низкий, родила – как посрать сходила! – хохотнул доктор, нисколько не заботясь о том, что его грубое словцо покоробило всех троих. – Я когда ординатуру проходил, у нас в больнице случай был. Привезли одну такую, типа нашей Полинки, на боли в животе жаловалась… Ну, в смысле как жаловалась, гугукала да на пузо свое пальцем показывала. Решили, что у нее приступ аппендицита, положили на каталку, собрались на обследование везти, да тут битые-ломаные поступили после аварии, мы про нее на время забыли, к ним кинулись. А когда я за ней вернулся, она уже пацана родила. Даже не вскрикнула…
– И что? Здоровый родился мальчик? – спросил Петр.
– Умер он тут же, она его ногами придавила – мозгов-то нет…
– Но Ольга Петровна нам говорила, что таким женщинам делают аборты, даже принудительно, чтобы не плодить уродов…
