Наталья Солнцева - Испанские шахматы
- Сначала мы приняли звонок за хулиганскую выходку, - сдвинул брови репортер. - Но потом, посовещавшись, все же решили поехать. А вдруг это была не шутка? Преступник оказался дерзким, уверенным в себе типом, который бросил вызов обществу.
Ольга со стоном закрыла глаза. Слава богу, никто серьезно не пострадал!
Репортер продолжал разглагольствовать о падении нравов, о заказных убийствах, об опасностях, подстерегающих не только бизнесменов, но и простых граждан на улицах родного города, но она его больше не слушала. Ее ум напряженно работал, ища выход из сложившейся ситуации.
Через час она уже торопливо писала длинное письмо, строчки ложились на бумагу вкривь и вкось, буквы сливались. Закончив, Ольга сложила листки в большой конверт, запечатала его, надписала и поставила на видное место.
У нее созрел план. Выпив чашку крепкого кофе, Ольга постучала палкой по трубе отопления - у нее был договор с соседкой, что такой стук служит сигналом тревоги. Она удивилась, как этот простой способ не пришел ей в голову раньше. К черту предосторожности! К черту все!
Не прошло и трех минут, как соседка открыла дверь своими ключами. Это была вторая часть их договора - ведь если Ольге становилось совсем худо, она не могла добраться до двери.
- Что с тобой? - сонно зевнула соседка. - «Скорую» вызвать?
- У меня телефоны не работают. Городской сломался, а на мобильном денег нет. Принеси свой, пожалуйста. Срочно!
- Ладно.
Соседка ушла и тут же вернулась с телефоном.
- Спасибо, - сказала Ольга. - Через полчаса зайди за ним.
- Пусть до утра у тебя побудет. Мало ли что?
Она оставила ей мобильник и отправилась к себе. А Ольга набрала номер, которым собиралась воспользоваться только в исключительном случае. Это был номер телефона сотовой связи. Ей ответили.
- Остановитесь, - четко, твердо произнесла она. - Или я вас выдам. Я сообщу о вас куда следует!
- Ха-ха-ха, теперь решать буду я, - запальчиво произнес голос. - Кое-что изменилось.
- Я вас предупредила!
В трубке раздались гудки. Ольга так крепко сжимала ее в руке, что пальцы побелели. Она сделала удачный ход, теперь остается только ждать.
***
Глинский наотрез отказался от госпитализации, ему сделали перевязку в машине «Скорой помощи», вкололи обезболивающее и отпустили.
- Рана неопасная, - успокоил его врач. - Поверхностная и неглубокая. Кость не задета, так что до свадьбы заживет.
Во дворе Глинского ждали два сотрудника милиции. Пришлось отвечать на кучу вопросов. Он чувствовал головокружение и усталость.
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- Н-нет… нет, - рассеянно бормотал Глинский.
«Кому понадобилось меня убивать? - думал он. - Не Ирбелину же? Только патрон, в принципе, мог догадаться, что я в это время окажусь здесь. Он ревнует, а ревнивцы становятся дьявольски проницательными. Хотя… покушаться могли именно на Ирбелина, ведь машина-то его. Скорее всего, так и есть».
Оперативники разделяли его мнение. Они тоже полагали, что преступник охотился за Ирбелиным, а Глинский пострадал случайно. И ему очень повезло.
- Поставлю памятник этой дворняге, - пошутил Георгий Иванович. - Она мне жизнь спасла.
- Вашему шефу угрожали? У него есть враги?
Банальные вопросы, на которые у Глинского не было четких ответов. Насчет угроз он не в курсе: если и были, то Ирбелин его в это не посвящал. А враги? Заниматься бизнесом и не обзавестись недоброжелателями - нереально.
На вопрос, почему преступник поджидал Ирбелина именно во дворе этого дома, Жорж только покачал головой. Он не знает. Это интересовало его не меньше, чем оперативников.
«Видимо, патрон зачастил сюда по вечерам, - подумалось ему. - Сидел в машине и наблюдал за окнами Грёзы. Или поджидал, когда она выйдет. Странно, как я не замечал поблизости его «мерса»? Да я и не смотрел по сторонам - вечная спешка, мысли о работе и… о ней, порой ничего вокруг не видишь. На красный свет бы не поехать! Не то что оглядываться по углам и темным подворотням. А кто-то, вероятно, следил за патроном… Будет и третий! - вспомнил он слова Грёзы. - Все правильно. Варвара, Полина и…»
Подозрения Лопаткина по поводу насильственной смерти Варвары Игнатьевны, похоже, не столь уж и беспочвенны. В свете сегодняшней стрельбы они приобретают иной смысл. Полина, если тщательно разобраться, тоже покинула этот мир не совсем естественным путем - будь ее подруга жива и здорова, Полину не хватил бы удар. А теперь еще и… Ирбелин? Раз преступник задумал следующее убийство, он не остановится. Грёза! Где она, что с ней?
Глинского охватила нервная дрожь, по коже побежали ледяные мурашки.
- Мне холодно, - заявил он милиционеру. - Пойду в дом. Надо что-нибудь выпить.
- Хорошо, - сразу согласился тот. - Наш сотрудник жильцов опрашивает. Вы с ними знакомы?
- Конечно. Я занимаюсь их расселением и похоронами. Две одинокие старушки скончались, а погребение сами знаете во что обходится. Наша фирма взяла расходы и организацию на себя. А что?
Оперативник не успел ответить. Подъехала машина со съемочной группой «Криминальной хроники», и он раздраженно сказал:
- Ну вот, телевизионщики нагрянули! Сейчас будут критиковать работу правоохранительных органов.
Не желая попасть еще и в объектив телекамеры, Григорий Иванович поспешил к парадному. Как там Грёза?
Первое, что бросилось ему в глаза в коридоре, - крышка гроба и дородная фигура сиделки. Женщина просияла, но, заметив состояние Глинского и его повязку, ойкнула, всплеснула руками и поспешила ему навстречу:
- Георгий Иванович, что это с вами? Это… вас чуть не убили?! Господи! Беда-то какая! От бандитов проклятых никакого спасу не стало! Вам в больницу надо…
- Сделайте мне горячего чаю, - попросил Глинский, не слушая ее причитаний. - И побыстрее.
- Да-да, конечно, идемте.
Она привела его к знакомым дверям, которые оказались открыты.
- К ней милиционер заходил, расспрашивал, - пробормотала сиделка, пропуская вперед раненого. - Грёза, девочка моя, с тобой все в порядке?
Грёза, ни жива ни мертва, белая как мел, сидела в кухне, забившись в угол. Ее глаза, красные и припухшие, болезненно блестели. При виде Глинского с перевязанным плечом она вздрогнула и медленно начала клониться вправо.
- Ох ты боже мой! - закудахтала сиделка, бросаясь к девушке. - У нее обморок. Дайте воды, или нет, лучше нашатырный спирт.
Пока она приводила Грёзу в чувство, Глинский, не обращая внимания на онемевшую руку, приготовил чай.
- Коньяка нет? - спросил он. - Или водки?
Сиделка пожала плечами.
- Вам алкоголь только повредит, - заметила она.
Глинский саркастически усмехнулся. После того как его чудом не застрелили, вред, который мог нанести ему алкоголь, казался ничтожным.
- Черт, я совсем забыл!
Глинский сходил к злополучному «Мерседесу», возле которого суетились криминалисты, и вернулся с пакетом сластей и бутылкой вина. Жизнь продолжается!
- Предлагаю отметить мое спасение, - мрачно пошутил он, выкладывая на стол шоколадные конфеты, пирожные, виноград и клубнику со сливками. - Надеюсь, вы не против?
Грёза немного порозовела, согласилась поесть. Ее ни о чем не спрашивали, просто угощали вином, виноградом и кусочками «наполеона».
«Потом поговорим, - решил Глинский. - Нам обоим надо подкрепиться».
Девушка не допила вино, отказалась от чая и, попросив извинения, встала из-за стола. Ей хотелось подумать. Визит милиционера, который задавал жуткие вопросы, и особенно ранение Жоржа привели ее в ужас. Неужели это все шахматы? Ей было не по себе от деревянного сундучка с фигурками, как ни в чем не бывало стоявшего на журнальном столике в гостиной.
Глинский и сиделка остались в кухне. Женщина, с наслаждением поглощая конфеты и пирожные, рассказала, как прошел день. Не очень-то весело.
В доме, которому не позднее чем через год предстояло стать клубом для избранных, царили уныние, скорбь и страх. Даже предпохоронная суета не могла разрядить эту угнетающую атмосферу. Катафалк еще днем привез из морга тело Варвары Игнатьевны, и сотрудники ритуального бюро установили гроб в квартире покойной для прощания. Распорядитель сначала пытался согласовывать ход процесса с Грёзой, как ему велел господин Глинский, но убедился в бесполезности сего действия. Девушка молча плакала и не понимала толком, чего от нее хотят. Сиделка осталась еще на сутки, чтобы присматривать за ней. Мертвые больше не нуждались в ее заботах, а вот девочка, как она горюет, бедняжка! Близкие родственники и те воспринимают смерть стариков спокойнее. Что поделаешь? Таковы законы бытия - все живое рождается, развивается, угасает и умирает.
Курочкины до вечера были на работе, поужинали и сели смотреть телевизор. Дети, предоставленные самим себе, разбрелись кто куда. У двери в квартиру Варвары стояла ужасная крышка от гроба. В квартире Полины после отъезда врачей и милиции все было разбросано, и сиделка, привыкшая к чистоте, навела кое-какой порядок.
