Яна Розова - Камни глупости
— Эй! — раздалось где-то в выси надо мной. — Я заложницу нашел! Пройдемте, гражданочка! Вы целы?
— Ага! — поднимаясь на ноги и ощупывая себя, я вдруг вспомнила о… — Саша! Саша жив?
— Кто такой Саша?
Резко развернувшись на месте, я бросилась назад, туда, где уже во всю работали мужики в камуфляже.
— Девушка, уйдите отсюда к черту! — набросились они на меня.
А пока не успели схватить, я стала искать. Он лежал первым, за ним простиралось пространство, заполненное мертвыми и умирающими. Дымились машины, где-то стучали капли, кто-то протяжно застонал. Я опустилась на колени перед его телом. Перед его мертвым телом. Во лбу зияла дыра, лицо было спокойно.
Позже, сидя в машине старшего лейтенанта Семенченко, я разревелась. Стало легче, слезы словно заливали пожар горя, ведь я и на самом деле горевала по бедному мальчику. Горевала и винила себя за то, что не догадалась о том, как он поступит в момент появления милиции. Саша же сказал, что он в тюрьму не пойдет — вот и начал стрелять первым. А до того еще и позаботился обо мне — хоть и не верил ни единому моему слову!
По дороге до Гродина я рассказала все: про наследство, про брата, про Таню, про песчаный карьер, про то, как меня поймали и как я удрала вместе с сыном главаря банды. Семенченко слушал, не перебивая, а когда я призналась в ограблении магазина, сказал:
— Ну, это мы на Вавилова-младшего повесим!
— Нет, — у меня снова стал в горле ком. — Не надо Сашу в таком обвинять. Я деньги верну.
— Посмотрим, как получится, — Семенченко зыркнул на меня строгими глазами. Дескать, связалась с бандитом и его бандитскую честь бережет. Но ведь я уже не смогу ему ничего объяснить! Скажет, стокгольмский синдром у барышни, вот и все. — Придется поговорить с хозяином. Если согласится заяву о нападении и грабеже забрать, тогда придется немного сверху раскошелиться.
Он еще что-то там говорил, спрашивал и взвешивал, но я не слушала старшего лейтенанта. Все это утрясется. Так или иначе, но утрясется, и только Сашу уже не вернуть!
Глава 26. Гродинский маньяк
— Вы, Вера Михайловна, выспитесь хорошенько, отдохните, а потом мы с вами снова поговорим. То есть, уже не я, конечно, а наши сотрудники в Гродине с вами встретятся, — бубнил рассудительный Семенченко на прощание. — Вы, кстати, молодец, что тогда на дороге сориентировались и Вавилова за водой отправили, да и из Анапы перезвонить не забыли. Все правильно. А то мы бы и не знали, что тут целая банда по дорогам шляется! А, кстати, знаете…
Дальше я не слушала. Рассеяно покивала и вышла из машины. Расцветало раннее утро, влажный воздух нес в своем дыхании запах моря, хоть оно и осталось далеко-далеко позади.
Поднимаясь в лифте домой, вдруг поняла, как же я устала! Я устала, устала, устала и совсем разбита! И так раскаиваюсь в смерти Саши! Но, если бы я не связалась с Семенченко, то, возможно, меня и в самом деле уже бы убили. Хотя бы просто, чтобы я не отмочила чего-нибудь еще эдакого… Теперь я точно ничего не отмочу.
Дверь мне открыл Алеша. Его надежные крепкие объятия были такими родными, что я снова расплакалась.
— Верочка, родная! — гудел Алешин бас над моим ухом. — Как же я переволновался! И отчим твой тоже! Пришлось сказать ему обо всем.
— Где Илья? — спросила я, не слыша привычного топота и гиканья. Он всегда встречал меня вот так — с сумасшедшими воплями и прыгая как кенгуру.
— Он в нашем доме за городом. Понимаешь, как только тебя увезли, я подумал о нем. А как раз один наш мужик был в рейсе до Геленджика. Я и связался с ним, чтобы он забрал Илью. Потом спрятал Илюшу за городом. И как раз вовремя — пришли бандиты, стали меня прессинговать, пришлось долго объяснять им, что я понятия не имею, о чем они вообще говорят…
— Странно, — устало заметила я, садясь на диван. — Ни в одном лагере Анапы Илья не был записан. Да и Олесю мы не нашли.
— Кто это «мы»? Ты с милицией искала?
Внезапно я ощутила, что пахну пылью, потом и даже кровью, хоть и не ранена.
— Надо бы душ принять, — встала с дивана и тогда объяснила, как могла: — «Мы» — это я и один мой новый знакомый. Он уже умер.
После душа Алеша стал меня кормить и укладывать спать. Мне казалось, что я моментально засну, но получилось иначе. Лежа на спине и глядя в потолок, я все перебирала события последних дней. Алеша на работу не собирался. Он сидел на кухне, опасаясь нарушить мой сон, и листал газеты.
— Алеша, а давай к Илье съездим! — мое появление на кухне было встречено ласковой улыбкой. — Все равно мне не спать — слишком соскучилась и волнуюсь о сыне.
— Давай, конечно! — согласился муж. — У меня и машина с работы стоит под окном — «Москвич».
— У директора банка «Москвич»? — удивилась я.
— Это машина одного бедного родственника директора, — небрежно махнул рукой поэт. — Я забрал ее из ремонта и получил задание обкатать. Так едем? Тогда одевайся!
Вернувшись в комнату, я надела любимые старенькие брючки и клетчатую рубашку. Подумав немного, сунула в карман брюк красный мобильник — жаль, что я не смогла взять его в свое путешествие в Анапу. Отдам его Илье, чтобы связаться с ним позже. Не могу я надолго с ним расставаться. А, может, вообще забрать его домой? Но нет, Володя-то жив остался. Он немного подождет, пока пена осядет и снова примется охотиться за «Безымянным».
Когда мы сели в Алешин рабочий «Москвич», муж спросил:
— Так ты мне расскажешь все-все о том, что произошло?
Почти вся дорога ушла на мой рассказ. Под конец вспомнила о фото, сделанном в банке. В голову пришла странная мысль: а что, если бандиты перепутали меня с Кристиной? Она-то побывала в Швейцарии, так что это вполне возможно. А возможно ли, что это случайность?..
— А как Кристина поживает? — спросила я небрежно, чтобы подобраться к теме о ее благоверном.
— Нормально поживает, — ответил Алеша спокойно. — Артем занят по горло какими-то делами, а она отдыхает.
От чего, интересно? Наводящих вопросов я больше не придумала и решила успокоиться на время.
Домик наш стоит в хуторе Ленинском. Это всего десяток дворов в сотне километров от Гродина. Достался этот дом нам по наследству от одной Алешиной тетки. Она сама в том доме никогда не жила, тоже получила в наследство.
Сам по себе домишко очень ветхий — подгнившее и трухлявое дерево, текущая крыша, заколоченные окна и перекошенная дверь. Мы слегка отремонтировали его, чтобы не оказаться однажды под руинами строения, но для настоящего ремонта нужны деньги, а я уже устала повторять, что у нас их нет. Дом нам достался совсем пустым, но мы привезли старый диван, раздолбанный кухонный шкаф и стол со стульями. В принципе, переночевать можно, а вот жить в доме или продать его — уже никак.
— Алеша, — поздно спохватилась я, когда мы уже подъезжали к нашей типа фазенде, — а Илья здесь один?
— Сейчас увидишь, — пообещал муж и вышел из машины.
Ни во дворе, ни в доме никого не было. Я несколько раз позвала сына — в ответ тишина.
— Иди сюда, — услышала я голос Алеши, доносящийся из самых глубин запущенного огорода.
Подойдя ближе, я увидела, что он стоит на краю ямы, вырытой много лет назад под колодец. Эта яма так и не пригодилась — в ней не оказалось воды. Обычно мы накрывали ее листом кровельного железа, но сейчас этот лист был сдвинут.
— Илья! — крикнула я в беспокойстве и подбежала к яме. — Он не… — от внезапного приступа ужаса я боялась даже произнести свои подозрения.
— Нет, — Алеша вдруг крепко взял меня за плечо.
Я подняла вопросительный взгляд на него. Лицо мужа было абсолютно и непроницаемо серьезно. Что это с ним?
— Алеша… Где Илья?
— Его здесь нет.
— Тогда зачем мы приехали?
— Чтобы убить тебя!
Выражение его лица оставалось прежним. Мое недоумение переросло в непревзойденное изумление:
— Что ты говоришь?
— Вера, помнишь, я рассказывал тебе о маньяке, который убивает женщин в Гродине, а потом дает объявления об их смерти в местных СМИ?
— Да, но…
— Тебя тоже убьет маньяк.
Он продолжал держать меня за плечо. Глядя на склоненное ко мне чужое лицо, я пыталась понять кто это рядом со мной?
— Так тот убийца и есть ты? Ты убивал женщин? За что? Ты сумасшедший?
— Я думаю, — размеренно произнес Алексей, — это для тебя уже абсолютно не важно! Сейчас ты выпьешь вот эти таблетки, и я скину тебя в колодец. Ты уснешь и умрешь. С таблетками твоя смерть не будет особенно мучительной, и мне не придется душить тебя своими руками. А объявление о твоей смерти я уже дал!
— Но как же тебя не выследили? — удивилась я. Вот дурное свойство моего мышления: задаю совершенно неважные вопросы, когда надо искать способ избежать смерти! Но я продолжала: — ты еще говорил, что во всех редакциях дежурят менты!
