Галина Романова - Семь лепестков зла
– На предмет чего вопросы? – Она изогнула левый бок, прислоняясь правым к притолоке. – Только насчет милой вы сто пудов погорячились. Мать с бабкой зовут меня малахольной стервой.
– И что, они прямо и правы? – Иванцов ей подмигнул, но так, чтобы Альбина не видела.
Девица прыснула в кулак.
– Черт их знает! Так что хотел милый коп? – Она ухитрилась при своей неудобной позе выгнуть спину так, что маленькая грудка ее, едва прикрытая крохотной маечкой, тут же нацелилась на Иванцова сосками.
– Слушай, тут журналист по соседству с вами жил, так?
– Сирота, что ли? – Она кивнула. – Ну, жил! Так погиб он!
– Это я в курсе, – Иванцов тоже ей кивнул. – После его смерти никто на его хате не ошивался?
– А вот это я не в курсе. – Она с сожалением вздохнула, тут же встала вполне нормально, развела руками, дескать, чем могла. – До возраста такого еще не дожила, когда в дверные глазки подсматривают.
– Но вы могли с ним на лестничной клетке или во дворе пересечься? – влезла в разговор Альбина, не без интереса наблюдающая за ужимками девицы и за реакцией Иванцова на них. – Такой, знаете ли, здоровенный дядька.
– Насколько здоровенный? – спросила девица у нее, но смотрела по-прежнему на Иванцова.
– Нос такой длинный, кулаки, как мячи, и ходит так…
– Как медведь?! – подхватила девица, выбросив руку вперед со щелчком пальцами.
– Да, приблизительно. – Альбина впервые удостоилась ее взгляда. – Видели?
– А знаете, видела! Он пару раз тусовался во дворе на своей тачке. Выходил из нее, точно медведь. И носяра такой… – она отодвинула ладонь от лица сантиметров на двадцать. – Мешковатый такой, хотя и упакованный основательно.
Альбина поняла, что та имела в виду под «упакованным». И подивилась: на нее самозванец Владлен Егорович произвел впечатление пенсионера, не особо отягощенного средствами. Может, они о разных людях говорят?
– Да он это, точно он! Мать еще у меня спрашивала, не ко мне ли папик ездит? Говорила, что в наш подъезд заходил. Про хату Сироты ничего не говорила, а вот про подъезд – да.
– Замечательно, милая девушка! – встрял Иванцов, снова завладев тающим взглядом девицы. – А что за тачка?
– «Хаммер», – без запинки ответила та. – Здоровый, как сарай.
– И что, и номера запомнила? – Он недоверчиво скривил губы.
– А что их запоминать то? Три гуся, серия – три буквы «с». Регион местный.
– Супер!!! А говоришь, стерва, да еще и малахольная! – Иванцов потрепал девицу по щеке, та даже сумела покраснеть, между прочим. – Очень нам помогла! И это… Ты бы боевой раскрас то смыла, лапуль. Такая мордаха симпотная просматривается под ним!
Девчонка сначала опешила, потом рассмеялась. Пожала Иванцову руку с удовольствием и скрылась в своей квартире.
Альбину сцена их прощания немного раздражала, поэтому она поспешила спуститься на три пролета. Бойко постукивала каблуками по ступенькам и так же энергично ругала себя.
И чего сразу не подумала о том, чтобы соседей опросить? Потому что думала, что дядя настоящий? Что поселился там на веки вечные? А дядя то не прост!
Иванцов догнал ее уже на улице. Оживленно болтая с кем то по телефону, он пальцами показал, чтобы она ехала первой, а он за ней. Сел в свою машину и послушно повел ее за Альбининой. Та привезла их в милое уютное кафе на окраине города. Ехать до него пришлось через весь город, торчать в пробках и на светофорах, и Иванцов, если честно, тихонечко бесился по поводу ее выбора.
– Поближе не было? – стараясь выглядеть спокойным, спросил он, выскочив из своей машины первым и подавая Альбине руку.
– Были, конечно. – Она удовлетворенно улыбнулась: не скажет же она ему, что это крохотная месть за лесть раскрашенной девчушке. – Зато здесь подают самые настоящие уральские пельмени с таким соусом, что тебе и не снилось. И еще блины с яблочным джемом. И еще…
– Понял, – перебил ее Иванцов поцелуем в щеку. – Идем уже!
Пельменей не оказалось. Зато им предложили охотничье жаркое с громадными сочными кусками телятины. Морковка кружочками, лук колечками, зеленый горошек – все это плавало в удивительном по цвету соусе, невероятно вкусном и сытном. Потом были не блины, а блинчики. Без джема, но с яблоками и взбитыми в крепкую пену настоящими, а не из флакона, сливками. И еще по огромной кружке ароматного, на травах, чая.
– Уф-фф, объелся! – Иванцов откинулся на высокую спинку почти императорского кресла, огляделся. – А тут правда здорово. Как ты это кафе отыскала? Неприметное с виду.
– Мы тут с Сучковым иногда обедали, когда ехали к нему на дачу. Заезжали сюда. – Альбина нахмурилась и тяжело вздохнула. – Так нехорошо получилось, так нехорошо.
– Вы так с ним больше и не виделись после его увольнения?
Иванцов нетерпеливо поглядывал на помалкивающий мобильник, он ждал звонка, важного звонка.
– Не видели, не созванивались, – призналась Альбина, обхватывая плечи руками. – Мне стыдно звонить! Он не звонит, потому что обижен. Я ведь тогда удрала в отпуск, подписав рапорт поверх его головы и…
– Да знаю я все, – кивнул Сергей. – Только это не повод, чтобы забывать старика. Извини за упрек, но он так много для тебя сделал.
– Я помню. – Она выпрямила спину, глянула на него с неудовольствием. – Не такая я уж и неблагодарная, как ты думаешь. Просто… Просто мне жутко стыдно, вот я и…
– А хочешь, я ему позвоню?
– Ты? И что скажешь? – Она заволновалась, затеребила прядь, все время выскакивающую из за уха.
– А так, ничего. Просто скажу, что сидим в вашем кафе, обедаем, говорим о нем. Старику будет приятно.
Мобильник вдруг дернулся, табло вспыхнуло, и под крохотной телефонной трубкой высветился нужный номер.
Наконец то!
– Извини, я сейчас!
Иванцов выскочил из за стола и помчался на улицу. Не потому, что вдруг решил секретничать. А потому, что не хотел излишне обнадеживать. Вдруг пустышка?
– Да, да, дружище, теперь могу говорить.
Он встал у входа, вдохнул полной грудью уличной прохлады, посмотрел себе за спину в витражное стекло. Альбина по прежнему сидела на месте, понуро опустив голову.
– Ну, ты, брат, даешь… – хихикнул его собеседник. – Ты чего эту тачку вдруг решил пробить? Попадалово какое, нет?
– Да нет, просто надо сверить кое что. И?
– Так, зачитываю, – последовала пауза с хорошо слышимым шуршанием страниц. – Тачка принадлежит Смирнову Владлену Егоровичу.
Ага! Все же таки Владлен и все же таки Егорович!
– Шестидесяти восьми лет от роду, холостому ныне. И очень, очень, очень влиятельному, богатому и серьезному мужику. Так что если ты чего то там задумал, лучше осади.
– Ничего личного, брат, спасибо тебе.
Сергей отключился, убрал телефон в карман, задумался. Фамилия была на слуху, это точно. Он городскую прессу если не читал, то просматривал. И видел там эту фамилию в списках меценатов, крупных промышленников и вообще удачливых людей.
Но каким боком этот дядя был связан с журналистом? Какого черта делал в его квартире? И вообще, зачем поехал на аварию, если, конечно же, он был там?
«Тоже надо будет уточнить», – сделал он пометку в голове и потянул на себя дверь кафешки. Альбина уже начала проявлять первые признаки неудовольствия: вытягивала шею в сторону выхода, без конца посматривала на часы.
«Говорить ей, нет про Смирнова? Или постараться самому побольше выведать о нем, а потом уже эдаким нереальным сюрпризом информацию к ее ногам, а?»
– С кем разговаривал? – Она вцепилась в него глазищами, стоило ему войти и сесть за стол.
– Да так, с приятелем. – Он улыбнулся и вдруг поймал себя на том, что ему не очень то приятно врать ей. Коробит как то.
– Ага. И возле дома Влада тоже с приятелем говорил?
– Ага.
– Надо же! Сразу, как узнал номера машины, так сразу приятель тебе и позвонил! И ты с ним оживленно разговаривал, и тут вдруг снова приятель. Короче, Иванцов… – Альбина потянулась к нему через стол, ухватилась за рукав, слегка дернула. – Колись, что за тачка? Кому принадлежит? Ты ведь пробил уже, так?
Ну что с ней будешь делать! Это не девчонка с мебельной фабрики, которой можно лапши до коленок самых накидать, она ничего не заподозрит. Это его коллега, с ней не прокатит.
– Машина принадлежит местному нуворишу. Смирнов Владлен Егорович. Слышала о таком?
Альбина наморщила лоб, попыталась вспомнить. Потом неуверенно качнула головой.
– Что то крутится в голове, а поймать не могу. Что то знакомое… Черт! Где же я слышала эту фамилию?! – Она нервно затеребила нижнюю губку зубами. – Где же?!
– Может, он и правда дядька твоего журналиста? – брякнул, не подумав, Иванцов и тут же осекся под ее ледяным взглядом. – Извини.
– Для тех, кто в танке, повторюсь: у Влада Сиротина не было дяди!
– Может, дальний какой и…
– Ни родного, ни двоюродного, ни троюродного! Просто не было, понятно? – Она непозволительно повысила голос, и на них стали оборачиваться. – Вот что, идем отсюда. И это… Давай возьмем с собой во он тех пирожных с черникой.
