Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые
— У Паршина заместитель есть, помоложе. Надо с ним поговорить. Может, он окажется покладистее.
— Изотов, что ли? Валера?
— Какой он тебе Валера? — возмутился Борис. — Для тебя он Валерий Михайлович. Твоя фамильярность, Коля, ужасает. С людьми так нельзя. Ты еще хочешь, чтобы Паршин с тобой сотрудничал!
— Зато ты у нас специалист по работе с общественностью, — съязвил пиротехник. — Знаток этикета! Меня вот мамка забыла благородным манерам обучить. Я по-простому привык.
— Простота, Коля, хуже воровства.
Бахмет, которому надоела бесполезная перепалка, сердито кашлянул.
— Хватит вам языки чесать. Давайте о деле.
— Так мы как раз о деле, — возразил Борис. — Пусть Николай встретится с Изотовым и поговорит обо всем. По-моему, Валерий Михайлович мужик неплохой.
— Почему опять я? — возмутился пиротехник.
— Тебя, Борис, съемки взрыва тоже напрямую касаются, — обратился к каскадеру Бахмет. — Актеры в трюках участвовать не будут. Не хватало мне еще несчастного случая! Пусть твои ребята делают свое дело. Зачем мы вас сюда везли?
— Ладно, — согласился Борис, бросая сердитые взгляды на пиротехника. — Вижу, что без меня ничего не выйдет. Если туннель окажется сильно задымленным, я за последствия не ручаюсь. Вентиляция, конечно, дело хорошее, но… береженого бог бережет.
— Давайте выдадим людям противогазы, на всякий случай, — предложил Николай.
— Батюшки мои! — всплеснул руками Бахмет. — Как же я сам не догадался? Выдать всем противогазы, и дело в шляпе. Ну, Коля, ты голова! Я тебя в художественный совет выдвину. Мне такие умные во как нужны!
Пиротехник застыл с глупой улыбкой на лице, не понимая, шутит режиссер или говорит серьезно.
— Где я тебе возьму столько противогазов? — заорал Бахмет, переходя от притворного тона к настоящему. — У меня съемочная группа, а не штаб гражданской обороны!
Он стукнул кулаком по столу, что было силы:
— Глафира! Глафира!
Через минуту в приоткрытую дверь просунулась голова администраторши.
— Я вам нужна, Дмитрий Лаврентьевич?
— Глафира, — режиссер уже несколько остыл. — У нас есть противогазы?
Пышнотелая дама бочком протиснулась в комнату и развела руками.
— Откуда, Дмитрий Лаврентьевич? Не предусмотрено.
— Видишь, Коля? — Он многозначительно поднял вверх указательный палец. — Не предусмотрено! Мы не военные действия снимаем, где происходят газовые атаки. Понимаешь, дружок?
— Понимаю, но… надо было предусмотреть, — не сдавался пиротехник. — Взрывы и обвалы тоже могут сопровождаться дымом и газами.
— Нет, вы посмотрите на него! Он хочет довести меня до инфаркта! — Бахмет схватил трубку и начал с остервенением пускать клубы дыма. — Что ж ты в Москве молчал?
— Меня никто не спрашивал, — отрезал пиротехник.
Воцарилось напряженное молчание.
— У нас есть парочка респираторов… — робко вставила Глафира. — Я захватила. На всякий пожарный случай…
— Оч-чень хорошо! — ожесточенно произнес Бахмет. — Парочка респираторов! Вы меня без ножа режете!
Глафира привыкла к выпадам режиссера, поэтому особо не расстраивалась. Просто стояла и хлопала глазами.
— Нужно разузнать, нет ли у кого партии противогазов, — предложила она. — И попросить.
— У кого это в горах могут быть… А ведь она права! — Борис аж привстал. — Строители! У них наверняка есть. Прокладка туннеля — дело не шуточное, вдруг метан просочится… или еще что. У проходчиков противогазы должны быть, я думаю. Хотя бы десяток.
— Нам этого хватит, — отозвался пиротехник.
Бахмет злобно курил, переводя взгляд с одного участника дискуссии на другого.
— Пусть Коля поговорит с Изотовым, — вынес он свой вердикт. — И насчет противогазов тоже…
Утро следующего дня выдалось ненастное. На вершины гор легли сизые тучи, шел мелкий снег, дул ветер. Лариса подумала, что к туннелю они сегодня не поедут, но ошиблась.
— Собирайся, — разбудила ее Глафира ни свет ни заря. — Ехать пора.
— Куда? Снег же идет…
— Ну и что? Снег на улице, а ребята внутри работать будут.
— В самом туннеле?
— Да. Борис к трюкам готовится, а пиротехники что-то там измерять собираются, рассчитывать. В общем, мы должны помогать, чем сможем.
Лариса нехотя встала, принялась одеваться. Снегопад за окном вызывал желание греться у печки, пить горячий чай, а не тащиться за тридевять земель в надоевшем автобусе.
— Ты Изотова знаешь? — спросила Глафира, когда они наконец выехали на дорогу, ведущую к туннелю.
— Валеру, что ли?
Администраторша своим вездесущим орлиным взором давно заприметила интерес инженера Изотова к бывшей учительнице Мельниковой. И решила использовать это обстоятельство. Николай слишком резкий, прямолинейный, а к Изотову нужен нежный, дипломатичный подход. Лариса гораздо легче найдет с ним общий язык.
— Ты поговори с Валерой, — как бы между прочим предложила Глафира.
— О чем?
— О разном. Скажи, пусть посодействует нам в съемках. А то Паршин совсем взбесился. Только и делает, что чинит препятствия.
— Думаешь, Изотов меня послушает?
— По-моему, он тебе симпатизирует…
— Ой! — смутилась Лариса. — Не выдумывайте, Глафира. Просто он воспитанный человек. Не то что Паршин. Хапуга и нахал, каких поискать.
— Вот-вот. Мы уже все эпизоды рядом с туннелем сняли. Теперь нам внутрь надо. А Паршин не пускает. Дни идут, деньги тратятся, а толку никакого!
Мельникова подумала, подумала, и согласилась. Изотов в самом деле оказывает ей знаки внимания. Мелкие, правда, но… выбирать особо не приходится.
— Ладно, — согласилась она. — Я попробую.
— Давай, помощница, дерзай. Если с Изотовым дело выгорит… я тебе премию выбью. Обещаю! — заверила ее Глафира.
Автобус остановился у самых вагончиков, все вышли, с наслаждением разминая затекшие конечности, вдыхая холодный, чистый воздух.
На строительстве их ожидала новость: Паршин слег с жестоким радикулитом и не может подняться с постели.
— Судьба благоволит к нам, — шепнула Ларисе администраторша. — Вон, Изотов идет. Действуй!
Инженер увидел автобус съемочной группы и направился к приехавшим. Он выглядел усталым и подавленным.
— Похолодало, — сказала Мельникова, незаметно подталкиваемая сзади Глафирой. — Вы неважно выглядите, Валерий Михайлович. Как здоровье?
Он махнул рукой.
— Так себе…
Администраторша деликатно отошла в сторону, и Лариса с Изотовым остались вдвоем.
— Что-то не ладится? — участливо спросила Мельникова.
— С этим туннелем с самого начала все не ладится! — признался Изотов. — Дьявольское невезение. Мы его решили прокладывать с западного и восточного порталов одновременно, чтобы быстрее шло. И на тебе! Нестыковка получилась. Виданное ли дело, чтобы два геодезиста ошиблись? Теперь приходится на ходу все исправлять. Паршин даже слег, так его все достало.
— Да, понимаю. У нас тоже неприятности. Съемки затягиваются, начальство недовольно. Все не слава богу!
— Вы люди творческие, — улыбнулся инженер. — А мы — технари. Все до сантиметра высчитали, вымерили, а получилось так, будто шли сквозь гору вслепую. Да еще с грунтом возня! То твердый, как черт, то сыплется песком… Ничего не понимаю. Ось туннеля никак не могла отклониться… и все же отклонилась. Как заговоренная эта гора!
— Нам надо взрыв снимать, — гнула свою линию Мельникова. — Вы не могли бы помочь?
— Я? — удивился Изотов. — Каким образом? Я ведь в кино ничего не смыслю.
— Так от вас ничего особенного и не требуется, кроме разрешения. У нас фильм-катастрофа, про то, как туннель обрушился. Понимаете? Нам надо внутри, под землей, отснять еще пару эпизодов.
— Ну… не знаю, — ему было неловко отказывать Ларисе. — По технике безопасности не положено.
— Валера, миленький, — взмолилась Лариса. — Помогите! Мы будем очень осторожны. И каски наденем, и эти… противогазы. У вас есть?
— Что? Противогазы? Есть… немного.
— Вы нам раздайте, на всякий случай. И каски. Ладно? Нам же кино снимать надо! А искусство требует жертв.
— Ох, еще только жертв не хватало! — засмеялся Изотов. — Давайте без жертв обойдемся.
Лариса поняла, что лед тронулся, и приободрилась.
— Покажите мне туннель, — понизив голос, попросила она. — Можно? Проведите экскурсию, лично для меня.
— Для вас?
Инженер был польщен. Экскурсия в туннеле! А что? Тем более для такой интересной женщины, как Лариса…
МоскваВ городе, несмотря на весну, по ночам ложился мороз. Утром деревья стояли все белые, из-за клубящейся морозной дымки призраком виднелся Кремль. На бледном небе золотой луковицей блестела колокольня Ивана Великого. Вода в реке казалась льдисто-серой, студеной.
