Анна и Сергей Литвиновы - Печальный демон Голливуда
Вскоре Настя подрулила к дому – тому самому, возле которого ее подкараулил в первый раз Эжен. Не выходя из машины, она с содроганием глядела на объект. Действительность оказалась еще ужасней, чем ее самые мрачные предчувствия. Видимо, пожарные только что закончили заливать дом водой и пеной. Из окон еще тянуло дымком и паром. Чудные трехкамерные стеклопакеты были разбиты или лопнули от жара. Черные языки копоти застыли над окнами на белом облицовочном кирпиче. Крыша, слава Богу, не провалилась, однако снег на ней весь стаял – интересно, выдержала ли металлочерепица или придется ее перекладывать? Пожарные, перекрывшие своими машинами проезд, мрачно нахохлившись, сворачивали рукава, исподлобья бросали неприязненные косяки на Капитонову, вывалившуюся из «Лексуса».
Настя подошла ближе к дому. Рабочие жались к калитке. С испугом – не попадет ли им? – но и с определенным любопытством: а как поведет себя работодательница? – поглядывали на Настю.
– А це ж у нас уси монатки сгорели, – заметил Василь. – И мобилки вороги поскрадали.
– Сами-то живы?
– Да слава богу!
– Ниче, даже не пожглися.
Из объяснений, которые дали работяги – временами сбивчивых вследствие стресса, а местами малопонятных оттого, что они то и дело перескакивали на мову, – постепенно вырисовалась картина происшедшего.
* * *На объекте нынче ночевало пятеро: трое хохлов-пятидесятников с Западной Украины, а также двое молдаван. Украинцы до самого вечера не спеша ло́жили плитку в кухне и ванных комнатах, а молдаване только заехали – собирались с сегодняшнего утра монтировать лестницы. Обустроились они, кстати, неплохо – особенно по нынешним временам (для которых характерна жадность хозяев, полное пренебрежение к условиям труда и быта рабочих, а также вынужденная непритязательность самих гастарбайтеров). Спали прямо в доме. А там был свет и, главное, тепло. Конечно, ни кроватей, ни занавесок – но кто, скажите, приезжим на заработки постельное белье станет обеспечивать?
Хохлы спали в одной из комнат на втором этаже на аккуратных надувных матрасиках. Молдаване помещались в соседней, довольствуясь бывшими в употреблении нечистыми перьевыми матрасами и одежной рухлядью, которой укрывались.
Ночью ничто не предвещало ужасного происшествия – как вдруг всех их разбудили дикие крики: «Всем встать! Лицом к стене! Руки за голову!» Самым первым впечатлением было, что это ментовская облава. Потом нападавшие всех обыскали, отобрали деньги (немного их оказалось, рублей восемьсот на всех) и мобильные телефоны – так что ни один даже позвонить никому не смог. Затем пинками и ударами выгнали их из дома на улицу. Слава Богу, бедные гастеры хоть документы свои успели прихватить: думали ведь сначала, что это полиция, а та первым делом паспорт и регистрацию смотрит.
Но постепенно разобрались: нет, не милиционеры беспредельничают. Всего нападавших оказалось трое. Одеты не в форму, а в гражданское. Черные или темно-синие, что ли, куртки, вязаные шапочки до глаз – а низ лица шарфы прикрывают. Вооружены не дубинками штатными и не пистолетами с автоматами, а тоже с бору по сосенке: двое арматурой, а один бейсбольной битой. Однако сопротивляться безоружные рабочие не стали: себе дороже, в чужом городе и даже без регистрации. Налетчики выстроили всех пятерых во дворе, затем заставили лечь на снег лицом вниз, попинали ногами – а потом… Потом дом вдруг вспыхнул. Изнутри. Из-за оконных стекол стали видны языки пламени, которые возникли как-то вдруг и сразу – изрядной величины. Бандиты слегка повременили, дождались, пока пожар разгорится, а потом вышли за калитку, уселись в машину – серую «девятку» без номеров (бравый Василь вскочил, не побоялся, за ними проследил) – и были таковы.
Тут подбежали соседи. Объединенными усилиями попытались было тушить – однако внутри уже все дышало жаром, водопровод в доме от спасателей оказался отрезан. Уличную воду отключили по причине холодов. Вызвали пожарных – те прибыли быстро, однако дом изнутри уже успел почти весь выгореть.
* * *В сопровождении Василя и Николаича Настя отправилась оценивать урон.
– Не журитесь, Эдуардовна, – успокаивал Николаич, – главное, люди целы. А материалы – дело наживное.
«Ага, только не тебе, а мне их придется наживать», – подумала она, да вслух говорить не стала. Прораб в пожаре не виноват – по крайней мере, на первый взгляд. Если только не он, конечно, чем-то прогневал местных гопников и те взялись отомстить.
Ущерб в итоге вышел немаленький. Сгорели в штабелях завезенные паркет и две дубовые лестницы. Поплавились трубы в системе отопления и выключатели с розетками, подгорела фанера, основа под чистый пол. Уничтожены окна. Да и крышу, скорее всего, придется перекрывать. Не говоря уж о том, что все залито водой и пеной, – пустяковиной на этом фоне выглядела недавняя неприятность с пробитым теплым полом!
Словом, убыток составлял никак не менее двух миллионов. И это – только материал, не считая затрат на восстановление и ремонт.
Настя тяжело вздохнула. Самое печальное, что стройка была никак не застрахована. Несмотря на порой бунтующего Вернера, полагались на русский авось: уж очень дорого брали страховщики. Вот и сэкономили!
Теперь заказчик, деятель из министерства связи, переложит бремя ущерба на Настину фирму. Еще и неустойку, пожалуй, выкатит за срыв сроков работ. Они, конечно, формально не виноваты. И в суд на них заказчик не подаст. А подаст – ни один суд в его пользу решения не примет.
Однако давно известно: Россия живет по неписаным законам. «Хорошо еще, что хозяин не бандит и не силовик – те бы вообще меня закопали, – подумала опять Капитонова. – Хотя кто его знает, как этот тихий клерк себя поведет. Нынче у каждого уважающего себя мужика есть крыша, которой он рад пугать всех подряд. А может, и не просто пугать».
Уже совершенно рассвело. Настя забилась в одну из комнаток, чтобы рабочие не слышали, как она извиняется и оправдывается – а собеседник на нее из телефона орет, – и набрала номер несчастного хозяина дома. Уже восемь, он, наверное, встал и собирается на службу. Придется здорово испортить ему настроение. И сразу же постараться на клиента наехать, переложить на него проблему: твой дом, его ЯВНО подожгли – значит, с тобой, дядя, пытались расквитаться, и мы тут, архитекторы-строители, ни при чем.
* * *Весь день у Насти прошел в хлопотах – отвратительных, наверное, в любой стране и при всяком режиме. Однако у нас подобные заботы бывают обычно умножены хамством власти предержащей. А так как властью обладает нынче любая сволочь, начиная с милицейского сержанта, можно себе представить, как досталось бедной Капитоновой!
Сначала на нее в течение получаса орал заказчик – а с виду интеллигентный человек, тонкогубый, в очочках, с двумя высшими образованиями. Настя потом уже поняла, что позвонила чуть-чуть не вовремя. Пятнадцатью минутами раньше, когда тот брился и вкушал завтрак, или часом позже, когда он стал бы вершить свои обязанности в департаменте, – разговор вышел бы по крайней мере короче. А тут он как раз стоял в пробке (ох, не разобрался еще с ними новый мэр), дергался, нервничал, торопился на работу. Короче, с известием о пожаре Настя попала под горячую руку.
И какие только слова не были сказаны в ее адрес! И прямые оскорбления: «Вы – никчемные, никудышные, лузеры, лохи!» И угрозы: «Да от вашей фирмы мокрое место останется! Да я вас разорю! Да я на вас натравлю всех: налоговую, санэпидстанцию, пожнадзор уж в первую очередь! Да вы мне убытки в трехкратном размере компенсируете!» Одна лишь радость (если хоть один повод для оптимизма отыскивать): лающая собака обычно не кусается. Раз угрожает, кипятится – значит, вряд ли на деле выйдет на тропу войны. Тот, кто готов отомстить, кипеж вряд ли станет поднимать. Бросит тихонько в трубку: «Я приму к сведению», – а потом явятся к тебе и налоговая, и бандиты, и прокуроры, и следственный комитет. А «связист»… Накричится и успокоится. И будет, как прежде, сотрудничать – куда ж ему деваться.
Выслушивать словоизвержения Насте было нелегко. В ее интеллигентной семье даже «дурак» считалось бранным словом, а тут уши вяли. Поэтому имелось у Капитоновой громаднейшее искушение оборвать поток брани, бросив трубку. Однако она пересилила себя. Будет только хуже. Все равно клиент тут же перезвонит – и пуще взовьется.
А с ним еще предстоит встречаться лично – и разруливать ситуацию. Ясно, что по понятиям (а вся Россия нынче продолжала, как ни крути, жить именно по понятиям, а не по закону) им с заказчиком следовало ущерб в той или иной степени разделить. И «связисту» не удастся на них все миллионы убытка повесить. И у них не получится полностью сухими из воды выйти. Конечно, хотелось бы взять себе ношу полегче – но тут уж как получится.
