Марина Серова - Слезы печального ангела
– Конечно! Спасибо большое, так мне, правда, гораздо спокойнее будет.
– Вот и славно. Единственная просьба к тебе, Ангелина. Не покидай до суда Тарасов. Новый обвинительный акт практически сформулирован. Мы работаем в полную силу, чтобы не затягивать этот вопрос ни на день. А после окончания процесса можешь делать, что пожелаешь. Хочешь – махнёшь отдохнуть за границу. Или даже поживёшь там немного.
– Спасибо, я подумаю. Но ведь это будет ещё очень нескоро?
– К сожалению, так и есть.
– Время пролетит быстро, даже не заметишь. Да, чуть не забыл. Дело по преследованию Сомовой Ангелины выведено в отдельное производство. Как ты уже, наверное, знаешь, кроме подчинённых Крупенина, в нём фигурируют преступники, не состоящие в этой банде. И нам будут нужны показания уже вас обеих, – Генка сделал утрированный акцент на последнем слове.
– Ко мне есть вопросы? – напряглась я.
– Взрывы, пожар и пострадавшие бандиты в лесу, – невинным тоном уточнил полковник, – пожалуй, нет. Предъявлять тебе превышение необходимой обороны никто не собирается. Их было там около двадцати, а вас всего двое. Сруб сгорел, но памятником, представляющим историческую или художественную ценность, здание не являлось. Дирекция заповедника не станет предъявлять претензий.
Мы ещё немного поболтали с приятелем. Сначала Петров жаждал слышать подробности наших приключений. Потом сообщил важные новости и свежие городские сплетни. Я благодарила за возвращение обновлённого «фолька».
Генка доложил, что, как и было поручено, каждый день созванивался с нашими отдыхающими. Дела у них очень хорошо. Покушаться на жизнь и здоровье никто не пытался, но Василий бдительности не терял. Отдых всем пошёл на пользу. Тётя Мила полна новых впечатлений от тёплой погоды, красивых пейзажей, нарядного отеля, обилия экзотических фруктов. Только постоянно переживала за племянницу с её подопечной. Муромцев полностью оправился после ранения и рвался в бой, особенно в последние дни, когда полковник уже не мог скрывать всё нарастающую тревогу.
Я заверила, что, поскольку опасность миновала, сегодня же позвоню сама. Успокою тётушку и капитана, выслушаю их рассказы об отдыхе. Пусть хоть оставшиеся несколько дней проведут спокойно, без ощущения постоянной тревоги.
* * *Совершенно незаметно пролетели два дня. Как и планировалось, Ангелина отдыхала и набиралась сил, приходила в себя от шальной, изматывающей погони, в которой нас вынудили участвовать. Сначала девушка просто отсыпалась. Потом посетила косметический и массажный салоны, а также несколько торговых центров и бутиков.
Многие считают шопинг хорошим развлечением и чрезвычайно приятным времяпровождением, а также своеобразным средством от стресса. Если это помогает, что ж, пожалуйста. Лично я подобное мнение никогда не разделяла. И в магазин отправляюсь только тогда, когда решила немного обновить гардероб.
Ангелина, наоборот, расслаблялась, заметно успокаивалась, сбрасывала нервное напряжение, бегая по салонам и магазинам. Словно это помогало девушке слегка забыться и прекратить постоянно опасаться за свою жизнь. Я радовалась, что подопечной помогает это средство, но томилась и отчаянно скучала. Только горький опыт последних недель не позволял мне расслабиться. Ведь с самого начала, берясь за эту работу, я была уверена, что предстоит нудная рутина, езда по городу, в управление, может, ещё капризы избалованной дамочки, и всё! Никаких, хоть сколько-нибудь значимых происшествий или стрессов, а вот как всё обернулось.
Поэтому я была постоянно настороже. Не то чтобы ожидала подвоха, просто не позволяла себе расслабиться. Так, на всякий случай.
Сегодняшний день выдался хмурым и дож-дливым. С самого утра небо практически полностью затянули тяжёлые, низкие облака. Собираясь в управление, Ангелина даже высказала мысль, что не миновать нам снегопада. А пошёл дождь, затяжной, мелкий, словно осенний, сопровождающийся резкими порывами холодного ветра.
С раннего утра и до самого обеда подопечная давала показания в управлении полиции двум суровым представителям Интерпола. Как и предупреждал Генка, их интересовали счета, принадлежащие организации Крупенина и ему самому лично. А также все известные Ангелине денежные пути, движения, офшоры и банки. Мне «коллеги» любезно разрешили присутствовать при допросе свидетельницы. И я часами тихо скучала в уголке, изредка лениво вслушиваясь в монотонную речь, изобилующую экономическими и юридическими терминами.
Из-за промозглой, сырой погоды было решено отменить очередной масштабный поход в торговый центр. И мы, ограничившись визитом в продуктовый супермаркет, нагруженные пакетами со всякой снедью, возвращались домой.
Ангелина вняла совету Петрова, и сейчас мы жили в её квартире. Я одобряла этот выбор. Среди привычной обстановки, в окружении любимых вещей девушка гораздо скорее придёт в себя и позабудет весь пережитый ужас.
По дороге из магазина мы увлечённо болтали на разные темы. Планировали, что приготовить на обед, обсуждали подготовку Ангелины к следующему допросу.
– Женя, тебе случайно не показалось, что они слишком уж на меня давили? – наконец, робко поинтересовалась девушка.
– Интерполовцы? – решила уточнить.
– Они самые. Честно говоря, я предпочла бы продолжать сотрудничать с полковником Петровым. Ему и веры больше, и ведёт он себя гораздо тактичней.
– Наверное, международные полицейские были довольно настойчивы, – обтекаемо проговорила я, – но ты тоже пойми: им дано определённое задание, и офицеры пытаются его выполнить качественно и хорошо, раздобыть все возможные сведения. И то, что тебе показалось давлением, очевидно, просто служебное рвение. Может, слегка выходящее за рамки. Но, насколько я поняла, речь идёт о приличных суммах, так что интерес интерполовцев вполне объясним.
– Весьма приличных, – хмыкнула Ангелина, – за такую информацию убивают, не задумываясь.
– В наше время и за бутылку водки убивают, и тоже не особо задумываясь. Так что всё дело в приоритетах окружающих. Но тебе не стоит бояться: как только показания дойдут до начальства, колёсики государственной машины завертятся. Тогда информация потеряет ценность для посторонних сама собой. Мне только одно непонятно: банки, офшоры, счета. Я всегда полагала, что преступники предпочитают иметь дело с наличкой. Или теперь всё кардинально изменилось?
– Нет, особо не изменилось. Разве что с точки зрения финансов стало немного цивилизованней. И наличные в почёте до сих пор, правда, это не всегда удобно. А если сумма достаточно велика, как ты, наверное, знаешь, бумажные деньги имеют солидный вес и объём. Так что, если вывести наличные за рубеж и проделать ряд банковских операций, их довольно легко спрятать, сделать передвижение более мобильным. И потом можно практически полностью легализовать.
– А разве не останется финансовый след? Это же всё проследить можно.
– Ну, да. Хотя следы заметаются, главное знать, как.
– Понятно, – медленно протянула я.
– Что именно?
– Ну, почему международные чиновники так настойчивы.
– То есть давят? Думают, что я знаю гораздо больше, чем готова сообщить?
– Наверное. Но ты не переживай. Если они перейдут допустимую черту или рискнут в чём-либо обвинять лично тебя, мы станем защищаться. Генке пожалуемся или примем собственные меры.
– Какие?
– Придумаем по ходу дела.
– Ладно. Я полностью тебе доверяю, – улыбнулась девушка.
Пока мы так разговаривали, доехали до дома, и я припарковала «фольк» во дворе, на привычное место, которое уже считала своим. Мы выгрузились из машины, забрали покупки и, пригибаясь под холодными струями дождя, забежали в подъезд.
В ожидании лифта обменялись парочкой ничего не значащих фраз. Потом снова заговорили об обеде. И Ангелина стала, шутя, расспрашивать, как у такой хозяйственной тёти Милы выросла племянница, которая совершенно не умеет готовить. Намекала, что мужчины обожают вкусно поесть, и предлагала поделиться двумя-тремя фирменными рецептами так, на всякий случай, вдруг в будущем пригодится.
Я отвечала вяло, рассеянно улыбаясь при этом и бормоча нечто невразумительное. Но, разумеется, не потому, что шутка задела меня или обидела. Просто кое-что странное бросилось в глаза и полностью завладело вниманием: от двери подъезда к лифту образовалась достаточно широкая тропинка мокрых и грязных следов. Оно и понятно: люди вымокали под проливным дождём или попадали ногами в лужу, широко раскинувшуюся перед самым крыльцом. Но ещё одна цепочка следов, на этот раз тоненькая, вела не к лифту, а к двери, ведущей на плохо освещённую пожарную лестницу.
– Ангелина, – неожиданно для девушки поинтересовалась я, – скажи, а кто-нибудь из жильцов пользуется лестницей?
– Нет, – хихикнула она, – даже те, что на втором этаже живут, поднимаются на лифте, а кто выше – и подавно. Там вечно темно, а по вечерам подростки обжимаются. Однажды лифт не работал, я пошла пешком, подсвечивая себе телефоном, и застала такую сцену…
