Наталья Солнцева - Золотой идол Огнебога
– Я похож на огородное пугало, – заключил Матвей. – А ты на мою подружку. Жуткое зрелище!
Астра с хохотом водрузила ему на голову парик:
– Его надо обсыпать пудрой.
– Нет уж! Хватит...
– Не расстраивайся, я тоже надену парик. Где же взять столько пудры? Хочешь, посыплем их мукой?
Карелин представил, как при каждом кивке на окружающих будет сыпаться мука, и скривился:
– Не надо.
В парике Астру было не узнать. Матвей тоже изменился – длинные букли прибавили ему солидности. Оригинальные полумаски из тафты предложил гостям Борецкий. Он их заготовил для всех, даже для экономки и помощников. Отказался только Вишняков – у того маска прилагалась к костюму.
– Мы все должны стать другими, хотя бы на одну ночь. Таковы правила игры! – повторял хозяин.
Все согласились. Почему бы нет?
– Бутылкины оденутся Арлекином и Коломбиной, – сказала Астра.
– Уже легче, – отозвался Матвей. – Не одни мы будем иметь дурацкий вид. Где же «Русалки»? Они опаздывают или вообще не приедут? Тогда вдвойне зло берет! Как я понимаю, весь этот нелепый карнавал затеяли ради того, чтобы девушки не узнали Вишнякова?
– Не совсем. Борецкий давно заприметил эту группу. Так или иначе, он решил ангажировать девушек на празднование Нового года. Рутинное застолье всем надоело. Человек задумал развлечение: языческое игрище вместо занудного пития и обжираловки. Похвально?
Матвей пренебрежительно фыркнул.
– Маски-то зачем?
– А вот маски – это уже инициатива нашего клиента. Он хочет загладить возникшее между ним и Леей недоразумение... – неуверенно добавила она. – Поговорить, аккуратно выяснить, в чем его вина.
– Ты ему веришь?
– Я обязана расставить точки над «и». Что-то в этой истории меня беспокоит. Маски! Кстати, помнишь венецианский карнавал на кассете? А обнаженных любовников? Там тоже фигурируют маски...
– Еще они фигурируют на утренниках в детских садиках, на школьных елках и на корпоративных вечеринках! – не сдавался Матвей.
– Ты прав, но...
Астра, шурша подолом, подошла к окну и выглянула во двор. В морозной синеве горели два старинных фонаря у входа в дом, чуть поодаль приткнулись к деревьям «Форд» хозяина, черный «Хаммер» Вишнякова и джип «Фольксваген» Бутылкиных. Больше машин не было. Неужели Калганов что-то пронюхал и отменил выступление «Русалок»? Было бы обидно. Она уже настроилась на необычную забаву, которую можно совместить с расследованием. Конечно, «расследование» – громко сказано, ведь никакого преступления пока не произошло. Нет ни трупа – тьфу! тьфу! тьфу! – ни кражи, ни угроз, ни шантажа.
Аллею осветили фары, и к флигелю подкатил серебристый микроавтобус.
– Что «но»? – произнес ей в спину Карелин.
Она повернулась, и у него возникло дежавю. Женщина у окна в черном атласном платье, с жемчугами на шее, зимние сумерки за стеклом, и эта сладкая дрожь в сердце, это чувство, теснящееся в груди, и невозможность дать ему волю...
– Я боюсь ее? – спросил себя Брюс. – Всегда боялся?
Он увидел ее на ассамблее и не поверил глазам. Она пристегнула к корсажу веточку можжевельника. Царь Петр пытался утвердить на Руси заморское празднование Нового года, даже специальный указ издал: «...перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с первого января. А в знак доброго начинания и веселия поздравить друг друга, желая в делах благополучия и в семье благоденствия». Повелел украшать дома ветками «из дерев сосновых, еловых и можжевеловых, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять – на то других дней хватает».
Нововведение отторгалось рьяно, как и иные начинания царя-реформатора. Поддерживали Петра самые близкие – единомышленники, соратники и люди с прогрессивными взглядами, лишенные косности...
– Что с тобой? – произнесли ее губы. – Ты меня слышишь?
Он вздрогнул и внутренне встряхнулся.
– Ты меня слышишь? – повторила Астра.
– Слышу...
– Не похоже! – она показала на окно. – «Русалки» приехали! Иди взгляни.
Внизу во дворе водитель выгружал из микроавтобуса сумки с вещами девушек. К ним подошел Борецкий в маске, в накинутой на плечи дубленке, из-под которой выглядывала рубаха ватафина, заговорил – из его рта вылетали облачка пара.
– Ни слова не разберешь! – с досадой процедила Астра, щелкая по оконной раме. – Отличный стеклопакет! И про звукоизоляцию хозяин ничуть не преувеличивал.
Молодой парень тоже в маске и в рубахе с вышитым на груди грифоном выскочил на крыльцо – помогать носить вещи на второй этаж.
– Уже? – удивился Матвей. – Праздник начался? Борецкий, как я понял, вошел в образ?
– Он хозяин, ему положено. Никаких поблажек! Никому!
Девушки одна за другой высыпали из машины и с любопытством осматривались. Носильщик в маске рассмешил их.
– Вон Лея, – сказала Астра. – Видишь ее? Блондинка, самые длинные волосы...
– В голубой куртке?
– Ага, с белым воротником.
– Вишняков небось тоже у окна торчит!
Девушка, чувствуя направленные на нее взгляды, подняла голову. Астра поспешно отклонилась, Матвей скользнул за штору. Они, не сговариваясь, прыснули.
– Наш клиент наверняка отпрыгнул, как ошпаренный, – захихикала она. – Вдруг девицы его засекли?
– Вряд ли. Со двора плохо видно... только если в комнате свет горит. Вишняков не так глуп, чтобы раскрыться раньше времени. Предпринять столько усилий, чтобы все испортить?
Певицы гуськом потянулись в дом.
– Они обязательно пройдут мимо нас, – прошептала Астра, направляясь к двери. – Малая гостиная, которую им отвели, в конце коридора.
Она повернула ручку, осторожно потянула ее на себя. Дверь бесшумно приоткрылась, и сразу раздались шаги: грузные – мужские и легкие, цокающие каблучками, – женские.
Астра старалась разглядеть лицо Леи. Девушка прошла по коридору, не поднимая головы. Она казалась уставшей или чем-то удрученной...
* * *Велидар был похож на тысячи таких же молодых студентов – умных, энергичных ребят, приехавших в столицу получать образование и, в перспективе, работать. Разве что отличался необычайной красотой. Кому понадобилось его убивать? Может быть, внешность его и сгубила? Любовь и ревность – вечный мотив, по которому один человек желает смерти другому.
Карты путала записка, оставленная новым знакомым в кармане ее куртки. Как будто он заранее все просчитал – и теперь она должна была угадать эти его расчеты, сделать все так, как он запланировал. Но зачем мертвому какие-то планы? Ему же все равно. После смерти земные заботы теряют смысл. Выходит, нет?..
Не случайно он подошел к ней тогда, у вокзала, не случайно протянул руку помощи, позвал к себе, закрыл в соседней комнате и велел сидеть тихо и не рыпаться. Она сдуру приняла его за маньяка! Он переоценил ее умственные способности, поставил не на ту лошадку.
– Что мне нужно сделать? – спрашивала она, когда Велидар приходил в ее сны. – Подскажи!
– Просто живи... Все сложится само собой. Твоя дорога приведет тебя куда следует.
В жизни Велидар одевался, как многие московские студенты – джинсы, свитер, куртка, спортивная обувь. В снах он представал перед ней в длиннополой рубахе, иссиня-черной, расшитой дубовыми веточками и кругами по вороту, по рукавам, по подолу. Его волосы, взгляд, речи – все менялось. Как ни странно, в этом ином образе молодой человек казался более настоящим.
Его посланца она узнала с первого взгляда и, не раздумывая, доверилась ему.
При всем том она не избавилась от сомнений. Что, если Велидар – всего лишь плод ее воспаленного мозга? Темная сторона личности, которая вдруг взбунтовалась и вышла из-под контроля? Такое бывает – она смотрела фильмы, где подсознание заставляет героев совершать ужасные поступки.
Внешне она была все той же молодой женщиной, соблазнительной блондинкой с фигурой модели и умело подкрашенным лицом. Правда, в последнее время пришлось отказаться от привычного облика и сделать решительный шаг...
Вопреки ее ожиданиям, ничего не изменилось. Все шло своим чередом, и она получила редкую возможность увидеть себя со стороны. Не каждому доводится наблюдать за собой... с другого берега.
Она предпочитала не заглядывать в будущее. Велидару оно не принесло ничего, кроме смерти. Если ее ждет безумие, то лучше жить настоящим, не загадывая наперед.
Постепенно, как и предупреждал Велидар, обстоятельства складывались сами собой и вели ее, как уверенный взрослый ведет за руку маленького испуганного ребенка.
Впервые после приезда в Москву она оказалась в деревне, вдалеке от городской суеты, в тишине, нарушаемой лишь треском деревьев, свистом поземки, шипением дров в печи. Огонь, ясноликий посредник между мирами, спустившийся с небес, чтобы жить на земле, среди людей. Лукавый змей, крадущийся тайными тропками, прекрасный всадник на златогривом коне. За ним летят крылатые птицы-девы, сияющие вечной юностью, краше утренней зари.
