Антон Грановский - Заблудшая душа
Торговец закончил обгладывать куриную косточку и швырнул ее на пол. Затем ухватился жирной рукой за оловянный кубок с вином и сделал несколько больших глотков.
— Уф-ф… Доброе вино у тебя, трактирщик.
Вдруг рука торговца, сжимающая кубок, застыла в воздухе, и он повернулся к двери. Прочие посетители сделали то же самое. Ставни окон громко стукнули, и по залу пронесся сквозняк. Всем вдруг показалось, будто на дворе завыл сильный ветер.
Дверь распахнулась, и в трактир вошел новый гость.
Вошедший был высок ростом и широк в плечах. На вид лет пятидесяти пяти, но широкогрудый и крепкий. Лицо морщинистое, заросшее до глаз серебристой бородой, лоб и глаза скрыты темной, с проседью, челкой.
Одет он был в серый колет и черные штаны из домотканой шерсти, концы штанин заправлены в высокие сапоги из дорогой кожи отличной выделки. Массивную голову мужчины венчала широкополая шляпа с петушиными перьями. Длинные волосы его спускались ниже плеч. В руке вошедший держал тяжелый мушкет, а на плечевом ремне у него висел пыльный рог с порохом. На боку у посетителя красовались роскошные короткие ножны, расшитые золотом, а из них торчала рукоять меча.
Трактирщик сделал сладкое лицо и поинтересовался подобострастным голосом:
— Как поохотились, ваша милость?
— Хорошо, трактирщик. Я всегда хорошо охочусь.
Черные глаза мужчины обежали трактир и задержались на молодом монахе.
— Изволите откушать, ваша милость? — продолжил трактирщик тем же заискивающим голосом. — У нас нынче свежая зайчатина.
— Нет. Просто налей мне холодного белого вина. Я потерял свою флягу и не пил четыре часа.
Трактирщик выбрал лучший серебряный кубок и хотел наполнить его вином, но тут охотник гаркнул:
— Какого дьявола ты делаешь, болван!
Трактирщик вздрогнул и сразу же отставил серебряный кубок, а вместо него взял оловянный.
— Простите, господин Клинкоуф, я забыл, что вы не любите серебро.
Когда кубок был наполнен, охотник взял его и, запрокинув породистую голову, сделал несколько больших глотков. Потом поставил кубок на стойку и взглянул на Галеба.
— Откуда ты к нам явился, божий человек? — резко и властно спросил он.
Галеб поднял на него глаза и смиренно уточнил:
— Вы обращаетесь ко мне, сударь?
— А вы видите здесь другого божьего человека? — ответил сановитый охотник вопросом на вопрос.
— Я живу в общине пастора Зиберта.
Барон усмехнулся и отхлебнул вина. Затем вытер рот рукой и сказал:
— Далеко же ты забрался. А знает ли пастор, что ты разгуливаешь по трактирам?
— Я зашел сюда, чтобы утолить жажду, — вежливо и спокойно ответил Галеб. — В этом нет ничего предосудительного.
Галеб краем глаза смотрел на пряжку плаща, поблескивающую на ключице охотника. Пряжка была медная, с лилией и двумя перекрещенными мечами.
Сердце Галеба забилось сильнее, но он не подал виду. Барон вдруг приподнял лицо и понюхал воздух, как это делают звери. Затем нахмурился, глянул по сторонам и задумчиво проговорил:
— Странно.
— Что? — не понял монах.
— Ничего. Просто кое-что показалось.
Тут барон Клинкоуф сунул руку в небольшую сумку, притороченную к поясу. Галеб хотел отвернуться, но вдруг замер с открытым ртом. Барон Клинкоуф достал из сумки курительную трубку и вставил ее в зубы. Мундштук трубки поблескивал золотом, а белая костяная чаша была выточена в форме головы дьявола.
Пока барон разжигал трубку, посетители трактира смотрели на него с притаившимся в глазах ужасом. Несколько минут барон Клинкоуф глотал из трубки дым, запивая его вином. Затем вытряхнул тлеющий табак на деревянную стойку, сунул трубку в сумку и сказал, обращаясь к Галебу:
— Передай мои лучшие пожелания пастору Зиберту. И скажи, чтобы он внимательнее присматривал за своими овцами.
Барон-охотник швырнул монету на прилавок, повернулся и зашагал к двери.
Как только дверь за ним закрылась, скорняк, сидевший во время разговора тише воды, ниже травы, облегченно вздохнул и негромко проговорил:
— Помяни черта, он и появится. Я чуть в штаны не напустил — думал, он все слышал.
— Откуда ж ему было слышать? — спросил торговец, тоже тихим голосом.
— Уж этого я не знаю, а только говорят о бароне всякое.
— А чай, барона Клинкоуфа не было в наших краях лет шесть. Давно ли он снова тут объявился?
— Того не ведаю. Эй, хозяин! — окликнул скорняк трактирщика. — Давно ли барон вернулся из путешествия?
— Месяца полтора — точно, — ответил трактирщик.
Торговец качнул головой и сказал:
— Барон, а разъезжает по городу без свиты. И не боится ведь черных псов!
— Барон Клинкоуф — смелый человек! — сказал трактирщик нарочито громко, хотя это было напрасной мерой, потому что барон, скорее всего, уже отошел от трактира.
Скорняк вдруг вытянул шею и уставился на стол, за которым полминуты назад сидел божий человек.
— А где же наш святоша? — изумленно спросил он.
— Ушел, — констатировал торговец. — Надо же! А я и не заметил.
— Третьего дня у моего брата вскочил под носом прыщ, похожий на козлиную голову, — промолвил вдруг скорняк.
Торговец посмотрел на него удивленным взглядом и уточнил:
— И к чему ты это сказал?
— К тому, что в последнее время в нашем славном городе происходит слишком много странных вещей, — угрюмо отозвался скорняк.
— Видали эту штуковину у него во рту? — понизив голос, прогудел трактирщик. — Говорят, он отпугивает этим дымом бесов.
— Может, отпугивает, — мрачно откликнулся скорняк. — А может, и призывает.
Скорняк широко перекрестился (остальные тут же последовали его примеру), после чего, сурово сдвинув брови, крикнул:
— Эй, трактирщик, а где же обещанная зайчатина?!
7Ночь была лунная. Галеб увидел черную тень, скользнувшую между деревьями. Как ни странно, барон Клинкоуф шел пешком.
Галеб двинулся за ним. Он крался следом за бароном бесшумно и быстро. Вскоре они покинули квартал каменных домов и вышли к участку, который местная знать использовала для недалеких прогулок и пикников, столь плотно заросшему деревьями, что он казался лесом.
Пройдя метров пятьдесят, Галеб потерял барона из вида. Он остановился и навострил уши, но не услышал звука шагов. Тогда Галеб поднял голову и тщательно принюхался. Он уловил едва ощутимый запах человека и двинулся туда, откуда этот запах доносился, но вдруг встал как вкопанный и снова втянул ноздрями воздух.
На этот раз он учуял нечто иное. Запах был странный и незнакомый, он не принадлежал ни человеку, ни зверю. К нему примешивались запахи озона и жженой шерсти.
Галеб нахмурился и завертел по сторонам головой, ему показалось, что запах доносится сразу с нескольких сторон, и в этот миг черные тени стремительно отделились от деревьев и ринулись на него.
Он среагировал мгновенно. Увернулся от брошенного ножа, закинул руки за голову и выхватил из-под сутаны два коротких витых меча. В ту же секунду две тени метнулись к нему. В лунном свете блеснула сталь клинков. Галеб отбил удар тяжелого меча и увидел облегченный мушкет, дуло которого смотрело ему прямо в голову. Галеб отшатнулся в сторону, и пуля, просвистев возле его уха, вонзилась в ствол дерева.
Не дожидаясь следующего выстрела, Галеб молниеносным ударом меча перерубил мушкет пополам. Потом резко развернулся, и его клинки еще дважды со свистом рассекли воздух. Враг выронил меч и, громко взвыв, схватился за раненую руку.
Галеб прижался спиной к толстому стволу дуба, чтобы оценить ситуацию и не быть застигнутым врасплох другими нападающими, ежели таковые вздумают объявиться. И тут же еще две фигуры вынырнули перед ним, и две стрелы свистнули возле головы Галеба. Он увернулся от стрел, прыгнул вперед и двумя ударами мечей вышиб арбалеты из рук ночных разбойников.
Поняв, что бой проигран, оба противника развернулись и бегом бросились к лесу. Однако Галеб не собирался их упускать. Рванувшись вперед, он в несколько прыжков настиг убегающих и собрался сбить их с ног, но тут случилось нечто удивительное. Оба противника вдруг быстро согнулись, руками коснулись земли и дальше побежали крупными звериными прыжками. В мгновение ока они оторвались от Галеба, но он не умерил бег, а продолжил преследование.
В пылу погони Галеб не заметил, что тело его странным образом трансформировалось. Под сутаной вздулись мощные узлы мускулов, ноги и руки удлинились, черты лица укрупнились, волосы на голове стали гуще, сделавшись похожими на звериную шерсть.
Галеб споткнулся о корягу и выронил мечи, но тут же вскочил на ноги, сделал несколько мощных прыжков, взвился в воздух и обрушился всей массой тела на одного из беглецов, обратившихся в белых полуволков-полулис.
Оборотень, огромный, широкогрудый, матерый, взвизгнул, развернулся и попытался вцепиться клыками Галебу в горло, однако Галеб схватил его правой рукой за нижнюю челюсть, а левой за верхнюю и резко развел руки в стороны. Челюсти оборотня хрустнули, а сам он рухнул на траву.
