Наталья Солнцева - Печать фараона
Стас прерывисто дышал в трубку, собирался с мыслями.
- После «Молоха», где мы… со страху оставили верхнюю одежду, пришлось покупать новые вещи, - с трудом вымолвил он. - Вероника… о, боже мой! Да… Вероника выбрала буклированное пальто серого цвета… с черными карманами и манжетами.
- А Марина?
- Она… дайте вспомнить… в голове сплошной туман. Ах, вот! Марина захотела купить более современную модель… цвет оливковый, в мелкую клетку… к нему мы подобрали светло-зеленую шапочку и шарф. Кажется, так. Деньгами я помог… во искупление провинности. Ведь это я потащил их туда, в то… ужасное место!
Господин Киселев сбивчиво причитал, проклиная свою неосмотрительность. Смирнов слушал невнимательно, думая о словах свидетельницы. Получается, она в самом деле видела Марину. Чертовщина какая-то! Дама описала пальто, головной убор и шарф женщины, которую приняла за Комлеву, так же, как это сделал Стас. Правда, дежурный слов свидетельницы не подтверждает: мимо него Марина не проходила. Но если учесть, что он частенько посещал туалет, то на его показания полагаться не стоит.
- Мо… может, ей показалось? - севшим от страха голосом пробормотал Стас.
- Кому? - не понял сыщик.
- Ну… той жиличке, которая… якобы что-то видела. Или… то был призрак! Да, астральный образ Марины появился на месте гибели подруги… такое не редкость.
- Не болтайте чепухи! - рассердился Всеслав. - Астральный образ! Где вы слов таких набрались? Не забывайте, Вероника убита очень даже физическим способом.
Жуткая мысль пришла в голову Киселева, ему стало дурно.
- Так… вы думаете… это Марина ее? Но… как же? Ведь она исчезла!
- А потом пришла и расправилась с закадычной подругой, - жестко произнес Смирнов. - Уйти из дома вовсе не значит испариться.
- Не-е-е-ет… что вы! Нет. Они… любили друг друга.
- И кто-то из них полюбил вас, господин Киселев. А что еще хуже, Марина и Вероника обе были неравнодушны к вам. В любовном треугольнике каждый за себя! Ревность порой толкает людей на безумные поступки.
- Я в это не верю, - прошептал молодой человек. - Как же «Алая маска»? Вы же не считаете, что Марина связана с ними?
- Все бывает. Комлева вела двойную жизнь, а вы этого не замечали.
В трубке воцарилась тишина. Господин Киселев пытался осознать услышанное.
- Она постоянно находилась на виду… когда же… нет, Вероника бы знала!
- Не исключено, что Грушина поплатилась именно за свою осведомленность, - заявил Всеслав. - Ей просто закрыли рот: мертвые не проговорятся! Марина исчезает, потом ее видят в общежитии в тот день и в то самое время, когда было совершено убийство. Согласитесь, странное совпадение.
Стасу показалось, что волосы на его голове зашевелились от ужаса. Он хотел что-то сказать в защиту Марины, но в горле пересохло.
- Я вам не советую бродить по улицам в темное время суток и открывать дверь кому попало, - предупредил его сыщик. - Берегитесь, господин Киселев. Вокруг вас творится нечто подозрительное.
Глава 14
Крым. Евпатория
Зимой в Крыму гостиницы пустуют. Господин Войтовский взял два отдельных номера - себе и ей, Герцогине.
- Я хочу жить в люксе, - заявила она. - Скажи спасибо, что я вообще согласилась приехать сюда.
- Будем дышать морем.
Утром он зашел за ней, постучал. В номере повсюду валялись дамские принадлежности: белье, украшения, косметика, расчески, шарфики - все те милые мелочи, от которых замирает сердце.
Эта женщина заворожила Леонарда своей неповторимостью, непредсказуемостью. Начало знакомства носило корыстный оттенок, но стремительно переросло в душевный пожар. Иначе чувство, которое испытывал Леонард Казимирович, он назвать не мог. Внутри у него все пылало, горело и плавилось, вспыхивало огненными вихрями. Усмирять их становилось все труднее.
- Пилигрим, - говорила она. - Ты теряешь хладнокровие.
Она не связывала его волнение, лихорадку нетерпения с любовью. Хотя разве любовь такова?
«А какая она? - спрашивал себя Войтовский. - По-видимому, мне до сих пор не приходилось ее испытывать. Возможно, я путаю это чувство с чем-то другим».
Странная, жгучая смесь интереса, подозрительности, романтической дымки, мистики и сексуального влечения ставила его в тупик. Леонард находился между небесами и преисподней, со всеми ее муками и болью. Герцогиня была рядом, казалась доступной, а когда он пытался коснуться ее, ускользала из рук. Она настолько не соответствовала созданному им идеалу женщины и возлюбленной, что Войтовский засомневался: а достаточно ли он знает себя? В нем неожиданно проснулся незнакомец, желания которого шокировали несколько консервативную натуру Леонарда. Глядя на Герцогиню, он словно сбрасывал чужую кожу и становился пылким, безрассудным и возбудимым, перерождался, выходил из берегов, подобно горному потоку во время дождей. Этого нового мужчину в себе он открыл только благодаря чудесной встрече с ней, женщиной, которая…
Здесь, на запретном рубеже, он останавливался и вспоминал, что их свело вместе. Серебряный ковчежец шестнадцатого века… и прочие бесценные раритеты, о происхождении коих Герцогиня помалкивала.
- Какая тебе разница, как они ко мне попали? - удивлялась она. - Разве это имеет значение? Ты приобрел чудный ларчик, он подлинный, чего еще нужно?
- А остальные вещи?
- Они ушли в другие руки, этого не исправить. Смирись.
- Что будет с…
Она закрывала его рот прохладной, пахнущей духами ладошкой, снисходительно улыбалась, шептала:
- Главное, чтобы нас не нашли. Существуют обстоятельства, ты прекрасно знаешь какие. Моя беспечность завлекла меня в ловушку, которая едва не захлопнулась. Мне пришлось исчезнуть.
- Поиски не прекратятся, - Войтовский старался быть убедительным. - Ставка безмерно высока, ты рискуешь.
Она не возражала, просто замолкала, а спустя некоторое время начинала говорить на отвлеченные темы.
Однако господин Войтовский надеялся проникнуть в тайну Герцогини. Он отступал, принимая ее правила игры, затем снова исподволь начинал расспросы. «Осада крепости» длилась уже достаточно долго.
- А если там кровь? - усмехалась женщина. - Много крови?
Тогда замолкал Леонард, проверяя себя, прислушиваясь к внутреннему голосу, - совместима ли кровь с целью, которую он преследовал?
- Без крови подобные вещи редко обходятся, - признавал в нем Пилигрим. - Кровь сопутствует им повсюду. Вопреки тщательно продуманным мерам предосторожности.
- Это может оказаться опасным, - говорил в нем бизнесмен, гражданин Канады, респектабельный мужчина. - Непредвиденно опасным!
- Но разве настоящее приключение не стоит того? - возражал в нем пропитавшийся «русским духом» москвич: по национальности поляк, наследник гордой шляхты, а по сердечной склонности российский авантюрист. - Риск придает жизни золотой глянец, а любви - утонченную страстность и экзотический вкус. Не всякий плод сладок! Но человечество обожает перец и пряности не меньше, чем сахар.
Герцогиня дразнила его, она завлекала, сама же полностью не отдавалась.
- О-о, Леонард, остынь! Я не собираюсь привязывать тебя вульгарным сексом, - посмеивалась женщина. - Избитые приемы не для нас. Пилигрим вообще не должен помышлять о плотских утехах. Сие есть непростительный грех! Да и мне претит все обыденное.
Ему ничего не оставалось, как поддакивать, усмиряя любовные порывы. Так не могло долго продолжаться.
Когда отношения между ними слишком накалялись, господин Войтовский не выдерживал, - боясь срыва, он резко менял обстановку: сломя голову бежал из Москвы в провинцию или сутки кряду кутил в маленьком ночном клубе, не брезговал и рулеткой. Ему везло: деньги так и сыпались дождем, выигрыш за выигрышем. Больше трех раз Леонард Казимирович не играл, не искушал Фортуну.
- Я чувствую тебя, - задыхаясь, шептал он. - Ты близко.
После кутежа он отсыпался и снова погружался в мир своих безумных грез. Там сумеречно блистал образ Герцогини, обещая не только любовный экстаз, но и неизведанную, темную дорогу, ведущую к иным наслаждениям. Очертания будущего смутно вырисовывались в воспаленном воображении Войтовского: он как никогда был готов прыгнуть в огнедышащую пасть дракона, называемого субстанция невидимого. Мысль обрести бессмертие казалась призрачной, как след от вспышки молнии, - но только она одна могла оправдать неистовство стремления, и только она одна стоила того, чтобы прилагать все возможные усилия на пути к ней.
- Высоко взлететь решил, - звучал в ушах голос Леонарда-скептика. - Как бы крыльев не лишиться! Не боязно?
- Боязно, - признавался Войтовский. - А жить без смысла, без надежды… еще страшнее.
Женщина испытующе пронизывала его взглядом, будто читала думу, которая отняла у него покой, спрашивала лукаво:
- Так что, Пилигрим? Кровь тебя не пугает? Божья заповедь гласит: «Не убий».
