Людмила Зарецкая - Там, где твое сердце
Вот и бабуле он с самого начала не нравился…
Ужас, накрывший Леру с головой, был сродни внезапно начавшемуся шторму. Все поступки и слова Золотова она теперь видела совсем в другом свете, и надо признаться, что в этом свете они выглядели очень даже подозрительно. Вот она ночью бежит по звонку фальшивой бабулиной соседки. Кто точно знал, что тревога за бабулю выгонит ее ночью из дома? Олег, который опять очень своевременно был «на работе». Как тогда сказала бабуля? Стоило ей позвонить ему и сообщить, что с Лерой произошло несчастье, как он тут же примчался. Настолько быстро, как будто находился за углом. А может, он именно там и был? Ударил Леру по голове, отошел в сторонку и дождался, пока ему позвонят.
Олег возвращался за пастилой, когда они уезжали в гости к его деду, а вернувшись, они нашли на ручке двери пакет с павлиньими перьями… Олег имел полную возможность подбрасывать детям перья, а бабуле присылать посылки с кроличьим кормом и письма с пометом. Женщиной, которая отдала плитки Степке и Антошке, вполне могла быть новая Лерина свекровь, которую она никогда не видела. И Олег, в конце концов, вполне мог быть за рулем той самой машины, которая вчера невольно (или все-таки вольно?) столкнула Леру с дороги.
Думать обо всем этом было невыносимо, но и не думать не получалось. Уже давно пришел спать и храпел рядом Олег, уже ночь, ненадолго погасив яркость солнечных красок, сдала свой пост очередному июньскому утру, начавшемуся с щебетания птиц, уже совсем мало осталось до того момента, когда нужно было вставать, за волосы втягивать себя в повседневную круговерть, идти на работу, внезапно ставшую постылой, а ночной кошмар все длился и длился, несмотря на то что Лера ни на секунду не сомкнула глаз.
Она благодарила Бога за то, что сегодня у Золотова была ночная смена. В результате она смогла неслышно выскочить из кровати, как мышка собраться и убежать на работу, оставив на столе записку, что ей не хотелось его будить. После рабочего дня, который еще предстояло пережить, она решила пойти к бабуле, чтобы пересидеть у нее, пока Олег не уйдет на дежурство. Завтра утром она снова уйдет из дому пораньше, пока он еще не вернулся, и, таким образом, до обязательной встречи с мужем, когда ей придется посмотреть ему в глаза, у нее есть чуть более суток. Что ей дает эта фора по времени, Лера абсолютно не представляла, равно как и того, как жить дальше.
Ясно было лишь одно. Своими подозрениями она не может поделиться ни с бабулей, которая весьма скептически относилась к ее скороспелому браку, ни с мамой, которая тут же потребует, чтобы Лера перебралась к ней и написала заявление в полицию, ни со Златой. Она вовсе не стремилась к тому, чтобы выглядеть в глазах успешной подруги форменной дурой, которая совершенно не разбирается в людях.
Правда, именно Злата без конца твердила, что ее, Леру, вполне можно полюбить, и она должна отбросить все сомнения в том, что Олег ее действительно любит. Жизнь с неумолимой очевидностью показывала, что права была как раз Лера, а не Злата, но и в этом признаваться подруге совершенно не хотелось.
Лелька… Лера вспомнила стремительную парикмахершу, которая вызвалась осуществить процесс превращения замарашки в принцессу (тут Лера горько усмехнулась – по всему выходило, что быть принцессой ей совершенно не для кого, а значит, Лелькины усилия пропали даром), а также моментально пришла ей на помощь, когда Лера попала в беду.
Сейчас она снова оказалась в беде, и умная самостоятельная Леля могла бы дать ей какой-нибудь дельный совет. Даже не добравшись до работы, Лера присела на скамейку в парке и набрала Лелькин номер. Часы показывали без чего-то восемь утра, поэтому звонить было немного неудобно, но терпеть Лера была совершенно не в состоянии. Она знала за собой такую особенность – в минуты тревоги ей не сиделось на месте. Нужно было действовать – куда-то идти, куда-то звонить… Иногда вопреки логике и здравому смыслу. «Делайте, делайте, делайте что-нибудь, не сидите сиднем», – в такие моменты она всегда вспоминала именно эту фразу, гениально сыгранную Сергеем Юрским в фильме «Место встречи изменить нельзя».
Уже в последний момент она вспомнила, что Лелька смеялась, что она – страшная соня и встать рано утром ее могут заставить только обстоятельства непреодолимой силы. Лера уже хотела нажать на кнопку отбоя, но Лелька неожиданно быстро взяла трубку.
– Алло, – голос у нее был не сонный, но какой-то усталый.
– Лелечка, прости меня, пожалуйста, это Лера. Извини, я поздно сообразила, что для тебя, наверное, еще рано, – путано начала оправдываться она. Лелька слушала молча, не прерывая ее бормотание, как будто на другом конце провода ее не было вовсе. А был лишь глубокий обрыв в пустоту, в полную неизвестность.
– Лель, мне очень-очень нужно с тобой поговорить, – Лера чувствовала, что непонятная тишина на другом конце провода ее сбивает, заставляет мямлить и окончательно терять нить разговора. – Понимаешь, это важно для меня. Я подумала… Я не знаю, права ли я, но подозрения очень сильны… – Окончательно запутавшись, она замолчала.
Несколько минут держалась тишина, которую не прерывала ни одна из сторон.
«Трубку, что ли, положить? – в смятении подумала Лера. – Но почему, мы же в субботу расстались вполне нормально. Может быть, Дима узнал, что это Олег во всем виноват? Может, она не знает, как мне про это сказать? Или, наоборот, теперь не хочет со мной разговаривать, потому что знает, что мой муж – преступник?»
– Лера, – Леля заговорила, хотя ее голос звучал глухо. – У нас беда, Лера, Диму вчера ранили. Я у него в больнице всю ночь просидела. Сейчас вот домой собралась, врачи говорят, что опасности нет, а я уже не соображаю ничего.
– Как ранили? – глупо спросила Лера. – Кто? Золотов?
На минуту она представила, что Олег, узнавший, что Димка что-то накопал, решил избавиться от него, и теперь вот Воронов в больнице, а Леля едет домой после бессонной ночи и наверняка плачет, и боится, и переживает за своего ненаглядного Димку.
– Почему Золотов? – В голосе Лельки не было ничего, кроме какой-то беспросветной усталости. – Его бандиты ранили. Он дежурил вчера, они на задержание поехали, и его там ножом… – В ее голосе зазвучали слезы.
– Да как же ты? – спросила Лера, представив Лелькино отчаяние и тут же забыв про свои собственные неприятности, которые казались теперь смешными и не стоящими внимания. Подумаешь, муж предал. Эка невидаль, да с ней всю жизнь только это и происходит. – Лель, давай я к тебе приеду. Вот сейчас с работы отпрошусь и приеду. Тебе нельзя сейчас одной.
– Нет, – Лелька заговорила тверже и уверенней. – Не надо отпрашиваться с работы. Я сейчас посплю немного, потом сварю Димке бульон и съезжу в больницу его покормить. А потом вернусь домой, и ты приезжай. В полвосьмого тебя устроит? Как раз в больнице время посещений закончится, и мы с тобой поговорим, хорошо? Ты же что-то обсудить хотела.
– Да мне как-то неудобно, – пробормотала Лера. – Тебе не до меня сейчас.
– Приезжай, хоть отвлекусь, – решительно сказала Лелька. – Так-то с Димкой ничего страшного. Врачи сказали «обошлось», так что я вполне в состоянии разговаривать, только вечером. Ладно?
– Ладно, – согласилась Лера, понимая, что после работы успеет, как и собиралась, заскочить к бабуле, а потом сможет сидеть у Лели сколь угодно долго. – Спасибо тебе, Леля. Ты не волнуйся, с Димкой все будет хорошо. Тебе ведь сейчас нельзя волноваться. А я к восьми вечера обязательно к тебе приду.
– Приходи, – Лелька усмехнулась. – Тебе вот тоже волноваться совсем нельзя, а ты, похоже, волнуешься, причем сильно. Так что проведем с тобой сеанс психотерапии на брудершафт.
До вечера Лера прожила «на автомате». Выполняла рабочие манипуляции, машинально отвечала на вопросы, когда к ней кто-нибудь обращался, сделала вид, что не заметила на телефоне пропущенного звонка от Олега, ограничилась звонком бабуле вместо запланированного визита. Бабуля у нее была не промах, внучкино душевное состояние просекала на раз-два, а потому Лера понимала, что отвертеться от расспросов не удастся. Но обсуждать с бабулей мучившую ее теорию причастности Олега к истории с изразцами она не хотела. И чтобы не расстраивать старушку, и потому, что при свете солнечного дня теория эта выглядела совсем не такой стройной и логичной, как во мраке ночи.
Лера то начинала сомневаться, что ее Олег, к которому она так прикипела за несколько месяцев, может оказаться подонком, то придумывала новые поводы для подозрений.
«Он категорически отказывается знакомить меня со своей матерью, – размышляла она, следя за показаниями приборов на термостате. – Может быть, это именно она – та самая неприятная наследница Ланских, которая все время шныряет по усадьбе и доводит маму до белого каления? Правда, Димка в машине что-то говорил про то, что кто-то из поселка имеет отношение к внучке дедушкиного шофера, но почему не Олег? В конце концов, Димка мог его не заподозрить, даже услышав фамилию Золотов. Он же к Олегу так хорошо относится. Хотя нет, внучка шофера замужем за этим человеком, а жена Олега – я. Но та женщина может быть его бывшей женой и просто не признаться Воронову, что уже в разводе. Черт, как все запутано, и поговорить с Димкой невозможно! А может, это все-таки Олег его ранил? Боже мой, какие чудовищные мысли приходят мне в голову!»
