Евгения Михайлова - Во мраке сверкающих звезд
Они прилетели в Москву на рассвете, дома были утром. Прошли по мокрому, прохладному саду, где деревья с тоской смотрели на свою потерянную, упавшую под ноги людям листву. Света зябко поежилась. В гостиной было очень тепло. Уборщица к их приезду разожгла камин.
– Боже, – воскликнула Света, – какое счастье! Я просто лягу на ковер, чтобы смотреть на огонь.
– Окажи огню такую честь, богиня Нелюбви.
Она быстро взглянула на него и вдруг прижалась к его груди.
– Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Ты сказал, что можешь только ответить женщине? Ответь мне. Я хочу, чтобы мы были вместе.
Часть третья. Здравствуй и прощай
Слушайте: в любви ее я был тогда уверен. Ведь бросалась же она ко мне и тогда на шею. Любила, значит, вернее – желала любить.
Федор Достоевский. «Кроткая»Глава 1
О событиях той ночи Андрей Панин рассказывал множество раз, ставил подписи под протоколами. Слова, из которых складывались его показания, запеклись, как вытекшая кровь, спеклись в корку, почти панцирь. Он так уставал, пытаясь строго излагать только факты, что собственные мысли, логические рассуждения и догадки просто блокировались. Наверное, к его счастью. Потому что как только он оставался наедине с собой, навязчивые идеи превращались в пытку. Он все время отгонял их, потому что надо было искренне всем говорить: «Не знаю, из-за чего все это произошло, не знаю, связаны ли эти события». И ни в коем случае не проговориться: «Я думаю, это все из-за Светы. Это все вокруг Светы. Если бы она не исчезла, все были бы живы и целы. Если бы не я, она бы не исчезла». Этого нельзя было сказать ни в коем случае. Это надо было убить в себе.
Он ехал сейчас в машине частного детектива Сергея Кольцова в отдел по расследованию убийств для очной ставки с очередным товарищем Игоря. Одним из тех, с кем сын говорил в день нападения. Андрей пытался вспомнить что-нибудь об этом Толе, однокласснике, которого, может, и видел, наверняка видел, но… Он никогда ничего не знал о сыне. Они очень редко бывали вдвоем. Дома практически всегда находилась Надя, от которой Андрей и прятался в себя, маскировался молчанием, прикрывался работой, как щитом. А с Игорем пока ни о чем говорить врачи не разрешали.
– Восстановление идет в штатном режиме, – сообщил Андрею и следователям Александр Васильевич. – Оно будет небыстрым и неровным. Сердце, заштопанные сосуды и клапан. Резкое движение, резкая эмоция, прилив крови – и работа насмарку. Я свою работу имею в виду. Нет, нет, нет. Справляйтесь без него. Тем более парень легкомысленный, ждет только веселья и радости. Даже в таком положении. Любой серьезный разговор, какой-то нажим могут вызвать непредсказуемую реакцию. Да и не поможет он вам особенно. Здоровенный по размеру мужик, по возрасту тоже не младенец, но из жизни, как из компота, старается выбирать только ягоды. Детский сад, да и только…
– Александр Васильевич, – задумчиво спросил Сергей Кольцов, – вам кажется, что Игорь Панин глупый? Он яркая личность во ВГИКе. Его считают талантливым, перспективным, блестящим.
– Он наверняка такой и есть! Конечно, не глупый, наверное, умный… Просто хочет всегда быть счастливым. Или наоборот: не хочет быть несчастным. Это в нем какой-то стержень. Как у многих талантливых и ярких. У Бориса Рыжего, к примеру. Так хотел быть счастливым, что повесился. В двадцать шесть. Я люблю его стихи. Тогда не мог поверить, что он сам запрашивал экспертизу…
– Стоп! – оборвал Сергей, посмотрев на Андрея, лицо которого совсем окаменело. – Не увлекаемся, не впадаем, даем возможность мальчику выздоравливать, вынимая ягоды из компота. К тому же и я сомневаюсь в его полезности для следствия. Хотя пообщались мы с ним очень насыщенно. Я пришел что-то узнать, а пытал меня он. Говорит, сценарий хочет написать про частного детектива. По его представлениям, это должно было быть чем-то вроде шабаша, среди которого ходит чучело – это я – и восклицает: «Ты убил соседа! Не ты? А как ты его убил?»
– Он предложил тебе главную роль, Сережа? – улыбнулся Масленников.
– Нет. Я тупо прототип. Сыграть он собирается сам. Рассказал, в каком гриме, показал выражение лица… Представляете, красивый парень, мне сначала даже польстило, что он меня сыграет, а он такую рожу скорчил… Меня целый день терзал комплекс неполноценности. Теперь я его боюсь.
– А ведь у вас действительно есть что-то общее, – заметил Александр Васильевич.
– Не исключаю. Я тоже люблю ягоды из компота. Но у меня в ногах не валяется красивая женщина.
– Не тебе прибедняться, – заметил Масленников. – Ты себе такую «Неизвестную» Крамского в жены отхватил, что завидовать просто некому.
– Да я что… Просто не успокоюсь, пока Настя не полежит у меня в ногах. Вот если откажется, тогда что, Александр Васильевич, развод?
– Вот видите, Андрей, какого я вам частного детектива порекомендовал, – обратился Масленников к Панину. – Вижу, как вы на нас смотрите. Но я сознательно поддерживаю этот треп, потому что уверен: делу это не повредит, а мрак ситуации немного отодвинет. Мой вам совет: не держите напряжение в себе. Говорите! Попробуйте расслабиться. На вас лежит большая ответственность, от вас многого ждут, сами понимаете. Это случайность, что два члена вашей семьи убиты, один ранен?
– Не знаю. – Андрей посмотрел ничего не выражающим взглядом и подумал: «Ройте сами… Западню для меня».
Он хотел одного: увидеть сына здоровым. Что будет с ним самим, его практически не интересовало. Конечно, надо, чтобы виновные были пойманы, как сказал бы отец. Но тут он ничем помочь не может. Он сошел с ума от своих бед и своей любви. Ему кажется, что все из-за Светы, но он ведь сошел с ума…
Сейчас, в машине Сергея, он пытался вспомнить ребят, которых хотя бы мельком видел с сыном. Если встретит сейчас, может, что-то и вспомнит. Теперь их начнут таскать, допрашивать, особенно тех, с кем Игорь говорил по телефону в тот день. Но Игорь не помнит никакой ссоры или просто не хочет говорить. Может, действительно не о чем. Сейчас столько вооруженных бандитов на улицах! Посмотрел он на кого-то не так, догнали, ударили ножом. Много таких дел раскрывают?.. Вообще – нет.
Сергей вдруг посмотрел на него, как будто он все это произнес вслух.
– Александр Васильевич говорит обычно: «Если работать, не найти убийцу просто невозможно». Мы разберемся. Хотя убийц, никак не связанных между собой, может быть несколько. Я считаю и того, который напал на Игоря. Это было покушение на убийство.
Андрей промолчал и даже не повернулся. Но подумал: «А он ничего. Профи, судя по всему. Не зря его рекомендуют. Знал бы он, с кем рядом сидит. С тем еще «потерпевшим». Они же так меня называют».
Глава 2
Дело о двойном убийстве – генерала МВД в отставке и его невестки – вел руководитель отдела по расследованию убийств Вячеслав Земцов. Он запросил и дело о нападении на Игоря Панина. Конечно, это могло быть простым совпадением. Но после того, как Слава зашел на пару минут, в сопровождении Масленникова, взглянуть на Игоря – без вопросов и допросов, – он для себя сразу решил: этот парень может быть причиной любых напастей семьи. Земцов таких понтовых умников видел не раз. Посмотришь, поговоришь – прелесть что за ребята. А нечисть притягивают, как магниты.
Сергей приоткрыл дверь его кабинета, Слава кивнул, и они с Андреем вошли. На стуле, сдвинувшись таким образом, что голова упиралась в спинку, а зад сполз на край сиденья, – расположилось странное существо в пестрой вязаной шапочке с длинными ушами-косичками. Личико маленькое, носик остренький, глазки как у воробья. На улице сразу и не поймешь, какого пола.
– Присаживайтесь, – показал Слава на стулья напротив. – Это Анатолий Сидоркин, он общался с Игорем Паниным и, возможно, виделся – я это пока не выяснял, – в день нападения. Поскольку мать Игоря ездила в день своей гибели по адресам тех, с кем Игорь созванивался, то мы допускаем, что она виделась и с Сидоркиным.
– Нет, – меланхолично вставил тот.
– Я сказал – допускаю. Пока ничего утверждать не можем. Ваша обязанность сейчас – помочь следствию в розыске преступника или преступников. Это понятно?
– Неужели…
– Андрей Кириллович, – обратился к Панину Земцов, – вы знакомы с Сидоркиным?
– Я ни с кем из приятелей сына не знаком. Просто мельком видел кого-то, иногда встречались. Этого вспоминаю. Бывал у нас дома точно. Всегда в какой-то дурацкой шапке.
– А че он вообще? – обиженно спросил Сидоркин. Никто не отреагировал.
– И все-таки постарайтесь вспомнить, как они общались с вашим сыном. Мирно или были ссоры? О чем хотя бы приблизительно говорили?
– Да Игорь со всеми мирно. О чем – откуда я знаю? Один разговор, точнее, пару фраз запомнил. Сидоркин звал Игоря, как мне показалось, к какой-то девушке. А Игорь не хотел. Это было не так давно. Игорь уже в институт поступил. Началась сессия, а на сына всегда во время экзаменов нападает спячка. Ну, и тогда он лежал на диване, сказал, что хочет спать. Сидоркин ушел.
